Великая шаисса (СИ) - Халимендис Тори "Тори Халимендис" (версия книг TXT) 📗

— Ты видела лишь небольшой снежок, который таял, не успев коснуться земли. А суровые земли Севера заваливает снегами так, что там лежат сугробы в человеческий рост. И не тают почти до конца весны. Там злые пронизывающие ветра приносят метели — такие, что невозможно рассмотреть ничего даже в шаге от себя. В такую погоду немудрено заблудиться и замерзнуть насмерть. Озера и пруды там застывают, покрываясь столь толстым слоем льда, что по нему можно ходить, не боясь провалиться. А в горных районах Королевства есть много укрепленных крепостей, способных выдержать долгую осаду. И северяне — храбрые люди, ценящие свою свободу. Нам гораздо выгоднее торговать с ними, а не воевать, тем более, что нам есть что предложить на продажу.

Лайла слушала мои слова, словно сказку.

— Разве есть на свете подобные земли? — спросила она. — И как могут люди жить в столь невыносимых условиях?

— Лайла! — резко вмешался Селим. — Ты позволила себе усомниться в словах великой шаиссы?

— Нет, мой Император, — женщина склонила голову. — Прошу прощения, если слова мои оказались непозволительно дерзки.

Но в ее смирение я не поверила.

Однако же открыто дерзить мне Лайла не посмела бы — слишком шатким было пока ее положение. Даже у Салмеи, второй жены, оно было куда прочнее, как у матери единственного ребенка Селима. Более того, по законам Империи, в том случае, если у Селима не будет наследника мужского пола, то следующим в очереди на престол оказался бы мой сын, а лишь за ним — сын Фирузе. Для обеих женщин была бы выгодна моя свадьба с Искандером, который заберет меня в Хафизу. Если же я выберу Баязета, то могу остаться жить во дворце, где мне с супругом выделят новые покои — уже на половине Императора. Я задумалась над тем, чего же хочу я сама. Уехать или остаться? Искандер или Баязет? Первого я никогда не видела, ко второму не питала никаких чувств, кроме дружеских. Признаться, мне вовсе не хотелось замуж. Рассказ о далеком Севере тронул что-то в моей душе и мне захотелось своими глазами увидеть величественные горы, неприступные замки, ледяные глыбы, снежные сугробы. Интересно, какие они — люди Севера? Я изучала их географию и экономику, могла указать на карте месторождения алмазов, реки и озера, разбиралась в их законах и политическом строе, даже могла говорить на их языке, но ничего не знала о них самих. Как они выглядят, какую одежду носят, как укладывают волосы, как общаются между собой, что предпочитают из еды или питья? Эти сведения казались моим учителям лишними, мне рассказывали лишь то, что положено знать представителю правящей династии о дружественных и союзных странах. Вот о нравах родной Империи я знала куда больше и могла в деталях рассказать о различиях в обустройстве быта в разных провинциях.

— Плова, шаисса? — вернул меня к действительности мелодичный голос Салмеи.

— Нет, благодарю. Лучше передай мне блюдо с баклажанами в остром соусе. Я не очень голодна.

— Но от лукума точно не откажешься, — поддразнил Селим. — Особенно от вишневого.

— Не думаю, что способна так объесться, чтобы отказаться от лукума.

— Ты всегда любила сладкое, сестренка. Помнишь, в детстве мы с Баязетом таскали для тебя лакомства с кухни?

— Как я могу забыть? А Найме потом ворчала, что у меня липкие руки.

— И повар стыдил нас, если ухитрялся поймать, — засмеялся Селим.

— Точно! Помню, такой толстяк был. Пробовал каждое блюдо раз по тридцать.

— А от особо вкусных ухитрялся испробовать едва ли не треть. Зато как зорко наблюдал за прочей кухонной челядью, чтобы ни крошки не стянули.

— И так смешно ругался, когда кто-то из поварят случайно перевернул кувшин со щербетом.

— Ругался? Да он чуть не прибил бедолагу!

Весь обед мы предавались воспоминаниям детства. А когда дошли до десерта, Селим поинтересовался, не желаю ли я встретиться с послами Северного Королевства.

Я запила лукум мятным чаем и ответила:

— Спрашиваешь! Я ведь говорила уже, как мне хочется с ними познакомиться!

— Тогда я приглашу завтра принца и его приближенных на обед?

— Мой Император, — тут же вмешалась Лайла, — а твои жены тоже будут присутствовать?

Я отвела глаза. Похоже, невестка рассчитывает на очередной подарок. Салмея же, напротив, вовсе не выглядела довольной. Она была женщиной тихой и застенчивой, перед посторонними людьми робела. Я знала, что она оставалась неизменно вежливой даже с рабынями, не представляя для себя возможным понукать ими. Почти все служащие дворца любили ее, лишь приспешники главной жены относились с некоторым пренебрежением, которое, впрочем, старались замаскировать. Жаловаться было не в природе Салмеи, но если бы слухи об оказанном матери Фирузе неуважении дошли до Селима, то страшно даже представить, что он сделал бы с обидчиком жены. Вот поэтому даже прихвостни Лайлы в глаза улыбались и кланялись Салмее. Сама же Лайла полагала вторую жену размазней, которой и опасаться-то не стоит. Я бы с ней не согласилась, но разубеждать невестку у меня желания не было. Да и я тоже подозревала, что Селим женился на Салмее из-за того, что та была матерью его первенца, пусть и девочки. Я к тому времени уже вышла замуж, потому всех подробностей, само собой, не знала, но впечатление у меня сложилось именно такое.

— А вы тоже желаете познакомиться с северянами? — спросил Селим у жен.

— Конечно, нам очень интересно, — тут же ответила Лайла.

А вторая жена опустила глаза и тихо произнесла:

— Как скажет Император.

Мне на мгновение стало жаль Салмею: я-то знала, что она предпочла бы провести время со своей дочерью, а не развлекать абсолютно неинтересных ей гостей, но перечить мужу женщина ни за что бы не осмелилась.

— Значит, решено, — заявил Селим. — Кстати, Амина, не желаешь взглянуть, шкуру какого зверюги я получил в дар? Я даже и не знал, что такие водятся на белом свете.

— Обязательно взгляну, — пообещала я. — Мне интересно, каким должен быть зверь, чтобы даже ты удивился.

Охоту брат любил, пусть даже в последнее время ему все реже удавалось выкроить время для нее. Раньше они с Баязетом могли уехать на неделю в охотничий домик, а по приезду с гордостью демонстрировали всем свои трофеи. Помню, как я просилась с ними, и плакала, когда отец запретил, заявив, что шаиссе на охоте делать нечего. И раз шкура невиданного зверя так поразила Селима, то, должно быть, при жизни это был настоящий монстр.

— Тогда пойдем, — оживился Селим. — Я распорядился постелить ее на пол в своем кабинете.

Стоило брату отставить чашку с недопитым кофе в сторону, как все мы встали из-за стола.

— Потом я загляну повидаться с Фирузе, хорошо, Салмея?

— Разумеется, шаисса. Дочурка будет очень рада, она со вчерашнего дня донимала всех вопросами, когда же приедет ее любимая тетя, — губы Салмеи тронула нежная улыбка.

Когда женщина заговаривала о своей дочери, то глаза ее словно лучились, наполняясь светом, и в такие моменты она казалась краше Лайлы. И почему только мужчины не ценят подобную красоту? Или все-таки ценят, но иначе? Их влекут к себе яркие страстные бабочки, а женщин, подобных Салмее, они предпочитают видеть матерями, а не возлюбленными.

Мы шли по вымощенной разноцветными камнями садовой дорожке, вдоль которой цвели пышные кусты алых роз, источающих одуряющий аромат.

— Будет гроза, — заметила я.

— Не помешало бы, — откликнулся Селим. — Последние десять дней стояла засушливая погода, если так пойдет и дальше — урожай попросту сгорит.

— Похоже, Небесный Отец смилостивился над нами. Смотри, небо уже начинает затягивать. Лишь бы дождь не был кратковременным.

Подобные дожди не были редкостью. Частенько после быстропроходящей грозы выглядывало жаркое солнце и уже через час казалось, что непогода попросту примерещилась. Но сейчас столице и ее окрестностям действительно не повредил бы затяжной дождь. Конечно, в крайнем случае можно было вызвать его с помощью магии, но такой способ обходился довольно дорого, и надо было еще подсчитать, что выгоднее — закупить зерно у соседей или потратиться на изменение погоды. Сейчас же нам повезло. Поднялся ветер, теплый, но сильный. Солнце быстро скрылось за тучами и первые тяжелые капли ударили о землю, когда мы еще поднимались по ступенькам. Слышался доносящийся от черного хода смех и визг — это служанки и рабыни, работавшие либо проводившие свободное время в саду, спешили укрыться от непогоды. Я улыбнулась.