Голос Немого - Кузнецова Дарья Андреевна (мир бесплатных книг .TXT) 📗
— Это зачем? — проговорила я потрясенно.
Мужчина поставил свою добычу на ближайший сундук, после чего решительно подошел ко мне, быстро и деловито снял с меня одежду, не расстегивая фибулы, потом с тем же спокойным проворством — нижнее белье. Я настолько растерялась от его поведения, что даже забыла смутиться, а мужчина, бросив тунику на другой сундук, взял фиал и легонько подтолкнул меня в сторону кровати, жестами веля лечь. Я послушалась, настороженно глядя на альмирца.
Он тяжело вздохнул, состроил какую-то непонятную гримасу и бесцеремонно принялся укладывать меня так, как ему требовалось. От первого рывка я сдавленно охнула — это было не больно, но уж очень неожиданно. В конце концов меня уложили поперек кровати на живот, потом альмирец снял с меня сандалии и некоторое время чем-то шуршал. Обернувшись через плечо, я обнаружила, что он разувается сам.
Кровать негромко скрипнула, принимая на себя дополнительный немалый вес, и мужчина устроился сбоку от меня на коленях, отсев на пятки. По комнате поплыл нежный запах розового масла, когда его капли упали мне на спину, а потом ладони мужчины скользнули по моей коже, распределяя драгоценную жидкость, и я наконец сообразила, что Стьёль собирается делать.
— А зачем это? — приподнявшись, полюбопытствовала я. Муж состроил недовольную гримасу и молча прижал мою голову к постели — аккуратно, но настойчиво.
Намек был понятен, и я решила полностью довериться альмирцу. В самом деле, ему виднее, что нужно делать, а что — нет.
Прикосновения мужчины были уверенными, ладони — теплыми и сильными, и вскоре я уже полностью расслабилась, прикрыв глаза и наслаждаясь ощущениями. Стьёль аккуратно, уверенно разминал мне плечи и руки, спину, поясницу. Когда ладони его спустились к моим бедрам, я на мгновение напряглась, но быстро успокоилась — это был всего лишь массаж. Легкий, расслабляющий, осторожный. Не знаю, где мой муж этому научился, но получалось у него ничуть не хуже, чем у специально приглашенных для этого профессионалов.
Или даже лучше, потому что все прошлые разы с искусством массажа меня знакомили женщины, прикосновения же мужчины оказались… совсем другими. Кожа его ладоней была грубой, шершавой, я ощущала твердые оружейные мозоли, они немного царапали, но все равно это было приятно. Приятней, чем гладкие ладони опытных массажисток.
Разомлев, я даже не заметила, в какой момент Стьёль, не прерываясь, распустил мою прическу. Сильные пальцы осторожно массировали кожу головы, и я почувствовала, что готова замурлыкать.
Не протестовала я и тогда, когда мои глаза закрыла темная повязка — кажется, шейный платок мужчины. Если он считает, что так правильно, то зачем спорить? Эта, искусственная, темнота совсем не пугала.
Больше того, я вдруг поняла, что она обостряет все ощущения. Казалось бы, те же самые прикосновения, но тело на них реагировало уже иначе. Если до сих пор я просто наслаждалась чувством расслабленности, то теперь оно уступило место чему-то другому. Теперь по коже пробегали мурашки, сердце вдруг начало стучать быстрее, а внизу живота собиралось тянущее приятное тепло.
А впрочем, в повязке ли дело?
Осознание пришло с опозданием, когда осторожные прикосновения пальцев сменились нежными касаниями губ. Стьёль уже не только и не столько массировал, он ласкал. Точно так же неторопливо и обстоятельно, бережно. Он будто знакомился, изучал, наблюдая за моей реакцией — и приучая к своим прикосновениям.
Последняя мысль напугала, захотелось отстраниться и стащить повязку, но я этого не сделала. Приподняться, двинуть рукой — все эти усилия казались сейчас запредельными. Разнежившееся, расслабленное тело не желало повиноваться, и мне не хватило воли заставить его. Слишком хорошо было вот так лежать, млея от ласк. Страхи и тревоги буквально вязли в наполнявшем меня блаженстве и не могли всерьез на что-то повлиять.
А вскоре они и вовсе растаяли, как растаял и испарился куда-то весь большой мир с его проблемами, долгами и обязательствами. Не осталось образов, не осталось звуков, только дурманящий запах розового масла, теплые ладони, нежные губы и дразнящие прикосновения языка. Смущение тоже осталось где-то там, за пределами моего тела, послушно отзывающегося на каждое касание.
Я не вспомнила о том, что рядом почти незнакомый мне человек, даже тогда, когда Стьёль осторожно перевернул меня на спину.
Я не вспомнила о повязке на глазах, когда мои пальцы цеплялись за плечи мужчины, а он покрывал поцелуями мою шею и грудь.
Я не вспомнила о стеснении даже тогда, когда ладонь альмирца двинулась вверх по внутренней стороне моего бедра, и лишь развела колени шире, полностью отдаваясь ощущениям, которые будили во мне уверенные прикосновения его пальцев. Охнула от неожиданности и выгнулась всем телом, когда один из них оказался во мне. Инстинктивно подалась бедрами вперед, стремясь вобрать глубже, и закусила губу, растворяясь в тянущем, сладком предвкушении.
Вскоре желание уже стало не столько сладким, сколько мучительным. Я металась на постели и стонала, ощущая, как внутри сжимается тугая пружина, и в голос умоляла, не зная толком о чем. Освобождение пришло вскоре — яркая вспышка удовольствия, растекшаяся по телу от того места, где меня касались пальцы мужчины. Я выгнулась всем телом, вновь цепляясь за его плечи.
Стьёль накрыл мои губы своими в глубоком, жадном поцелуе, и я ответила со всем жаром, на какой была способна, не зная, как еще поблагодарить его за эти удивительные, сладкие ощущения.
Несколько мгновений передышки, и я вдруг поняла, что это совсем не конец. Мужчина продолжил ласкать меня, и ощущение оказалось настолько острым, что я дернулась, ухватилась за его запястье, пытаясь оттолкнуть ладонь. Альмирец послушался, но, как оказалось, ненадолго — только для того, чтобы перехватить обе мои руки своей и прижать к кровати над моей головой.
— Стьёль, но… — жалобно пробормотала я, даже толком не зная, что хочу сказать. Да мужчина и не позволил мне продолжить; поцеловал, заставляя замолчать, и возобновил прерванную ласку.
Я совершенно потеряла счет времени и забыла, где нахожусь. Задыхалась от наслаждения, изгибаясь в руках мужчины, звала его по имени, стонала, срывая голос.
Потом мужчина лег сверху, вжимая меня в простыни, и я с готовностью обхватила его ногами за талию. В первый момент даже не поняла, что руки мои свободны, а когда сообразила — не подумала, что могу снять повязку. Вместо этого, пока Стьёль вновь покрывал поцелуями мою грудь, я на ощупь распутала ленту, удерживающую его гриву, и с удовольствием запустила пальцы в густые жесткие пряди, концы которых щекотали мою кожу.
Если боль и была, то она быстро потерялась в других, приятных ощущениях. В горячей и влажной от пота коже мужчины, которую я исступленно гладила, не обращая внимания на шрамы. В его упоительном горьковато-хвойном запахе, который мешался с висящим в воздухе нежным ароматом розового масла и совершенно сводил с ума. В хриплом рваном дыхании, которое щекотало мою шею. В мерном ритме движений, от которых внутри нарастало напряжение, каждое из которых как будто вздымало меня все выше и выше, чтобы, на миг удержав на вершине, опрокинуть в бездну чувственного удовольствия. На какое-то мгновение не стало ничего — мира вокруг, запахов, звуков, меня самой, осталось только пронзительно-острое наслаждение, затопившее разум.
Очнулась я, лежа на груди мужчины, ощущая, как он медленно, ласково гладит меня по голове и плечам, и несколько мгновений не могла понять, на каком вообще нахожусь свете. По телу разливалась свинцовая тяжесть, сил шевелиться не было совершенно. Какое-то время я неподвижно лежала, наслаждаясь прикосновениями своего — теперь уже совсем — мужа. Потом все-таки собралась с силами и завозилась, приподнялась на локте, стащила повязку с глаз и, щурясь от света фирских огоньков, настороженно уставилась на альмирца.
— Я что, потеряла сознание? — спросила смущенно. И неизвестно, что вызывало во мне большее смятение: то ли то, о чем я спрашивала, то ли сам голос — сиплый, сорванный. Когда мужчина в ответ кивнул и как-то неопределенно пожал плечами, пробормотала: — Извини, я как-то не ожидала, что… Что я смешного сказала?
