Расколдуйте это немедленно! - Гаврилова Анна Сергеевна (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Желудок требовал пищи, мозг — поиска более комфортных условий пребывания, а босая пятка — вызволения пленной кроссовки из объятий коварной коряги, отправившей меня в полёт с обрыва.
Но первым делом пришлось провести ревизию — более тщательную, чем вчера. Содержимое рюкзака, разложенное на камнях, выглядело странно и жалко. На дне пол-литровой пластиковой бутылки бултыхалась пара глотков воды, а в мятой пачке белели три подушечки жвачки — на этом «съестное» заканчивалось и начиналось сомнительное. Три конспекта, одна чистая тетрадь и в комплект к ним зажигалка легли в кучку «оставить» как идеальное средство для разведения костра. В эту же компанию отправились перочинный ножик и, после некоторых раздумий, молоток.
Нетипичный для девичьей сумочки (впрочем, мой рюкзак на это звание тянул с большой натяжкой) предмет я таскала с собой на удачу. В детстве, в один из визитов к бабушке в деревню этот инструмент помог нам с Катькой избежать крупных неприятностей, когда мы ночью отправились в соседский сарай, чтобы утащить ведро с клубникой. Молоток — самый обычный, немного ржавый, с двупалым гвоздодёром с обратной стороны — я прихватила тогда для самообороны.
Семилетней Маше казалось, что это отличное оружие против всяких монстров, которые могут подстерегать двух малявок на стезе грабежа. Но пригодился он совсем для другого — дверь сарая за нами захлопнулась и, если бы я не догадалась выдернуть несколько гвоздей, чтобы отодвинуть доски, не избежать бы нам с сестрёнкой порки поутру. Так что, когда Катька на шестнадцатилетие преподнесла мне несколько осовремененную копию того спасителя — с удобной резиновой ручкой и в самодельном бархатном чехле с коряво вышитым посвящением «Лучшей сестре в мире» — я, недолго думая, прописала его в своей сумке на постоянное место жительства.
В кучку «на выброс» легли: смартфон, не подающий признаков жизни; пилка для ногтей, совершенно бесполезная для моего нового маникюра; расческа — по той же причине; планшет с севшим аккумулятором; капли от блох, купленные для гулёны-Фильки, и дырокол, который я обещала презентовать секретарше нашего декана за выданную в последний момент хвостовку.
Зеркальце в виде пудреницы с двумя отражающими поверхностями — обычной и увеличивающей — ушло в компанию к молотку и тетрадкам. Комплект сменного белья, чистые носки и зубная щетка… Последняя заставила меня долго и вдумчиво изучать новый формат собственной улыбки, в поисках признаков любви к сладкому. Но даже трёхкратное увеличение не показало ни одной пломбы.
Последними я вытащила клетчатую фланелевую рубашку и коротенькие эластиковые шорты — стандартный набор для ночёвки у подружки. Солнце припекало основательно (или мне так казалось после сырой берлоги), и перспектива переодеться была на редкость заманчива, но воображение тут же нарисовало мне, как будут смотреться алые шорты на моей серой шкуре, и услужливо предоставило образ краснозадого павиана для сравнения. Сходство не вдохновило, и я принялась заталкивать вещи обратно в рюкзак. Когти царапнули по чему-то плотному, и с самого дна я вьгудила пакет с чешками, завалявшимися, вероятно, с последнего, ещё доканикульного похода в спортзал.
Ковылять, припадая на босую пятку, мне совсем не улыбалось, поэтому беленькие кожаные «тапки» были встречены восторженным воплем и тут же натянуты на ноги, а одинокая кроссовка за шнурки прицеплена к рюкзаку. Прикинув суммарный вес «ненужного», я и эту кучку отправила обратно — лишние полкило не так уж существенны, а пригодиться может все. Таким образом, за полчаса до полудня, если судить по часам на запястье, закинув багаж за спину, повесив на плечо гитару и привязав (на случай встречи с очередным хищником) чехол с молотком к петельке брюк, серая-пресерая Мышь в белых тапочках отправилась разведывать обстановку.
Эти самые тапки, то есть чешки, я прокляла сразу же — тонкая кожа подошв скользила по камням, как шайба по льду. А вслед за «шайбами» скользила и я. И вовсе не в надёжные объятия вратаря и даже не в сетку ворот, а прямиком в пропасть. Зато первый же такой кульбит обнаружил ещё одну особенность нового облика — удержаться на самом краю мне помогли крылья. При отчаянном взмахе руками вслед за родными, хоть и изрядно посеревшими конечностями вверх взмыли полупрозрачные перепонки.
— Вот только их мне и не хватало, — обнаружив сей факт, хмуро пробормотала я.
Однако эти эфемерные, неощутимые, будто сотканные из чёрного тумана довески к моей экзотической анатомии пригодились не раз и не два — чешки продолжали скользить, а рельеф, порождённый коматозным мозгом, отличался удивительной неровностью. Сплошные каменистые холмы повышенной крутизны и лишь кое-где петляющая меж ними тропинка. Колючие кусты, жалящее солнце и кружащие в вышине стервятники довершали прелести пейзажа.
Оставалось только гадать, согласно какой логике моё подсознание устроило вчерашнюю встречу с Иллу и его гламурным товарищем — местность выглядела совершенно необитаемой. Но когда я забралась на очередной холм, всё изменилось. Взору предстала долина с умеренным количеством зелени и стоящий посреди этой долины замок — совершенно не эльфийской наружности, кстати.
То есть ни тебе белых мраморных стен, ни стрельчатых арок, ни ажурных башенок, ни позолоты, ни орнаментов из рун, ни оплетающих ворота роз. Вместо этого наличествовали простые серые камни, суровые глазницы узких зарешёченных окон, остроконечные крыши со шпилями и мелкие проёмы, очень похожие на бойницы. Нет, ощущения, что замок готовится к какой-то войне или осаде, не возникло — мост через окружавший его ров был опущен, — но всё равно.
— М-да, — пробормотала я, разглядывая строение. Почему сознание решило сгенерировать фэнтези, к которому лично я всегда относилась пофигистично, по-прежнему не понимала.
Вторая большая непонятка заключалась в слишком ярких физических ощущениях. После того как выползла на солнышко, озноб постепенно прошёл, а голод — нет. Напротив, стал только сильнее. Он накатывал волнами, и к моменту обнаружения замка скручивал желудок в трубочку. Последний от столь варварского обращения протестующе урчал, распугивая мелкую живность и заставляя вздрагивать меня.
Пытаясь заглушить эти вопли, я допила остатки воды, а потом мысленно прицыкнула на себя, поправила гитару и шагнула сквозь кусты, свернув с тропинки. Ведь если тут есть целый замок, то почему бы не найтись и какому-нибудь ручью? Ну и чему-нибудь съедобному заодно? Наверное, подсознанию требовался чёткий запрос, чтобы создать желаемое. Иначе чем объяснить, что уже через несколько минут я набрела на негустую поросль корявых деревьев, обрамлявших пятачок, буквально усыпанный спелой земляникой? Во рту сразу началось слюноотделение…
Мм-м… Еда!
не пела, а бормотала я, собирая и горстями забрасывая в рот сочные ягоды.
Было вкусно, но не особо сытно. Поляна стремительно пустела, а голод так и не проходил. В животе по-прежнему урчало, гитара и рюкзак сиротливо лежали под одним из деревьев, настроение не улучшалось, а совсем наоборот. Просто в голове всё чаще всплывала угрюмая мысль, что к этой коме придётся приспосабливаться, ибо никто не знает, как долго она продлится.
Обглодав очередной, тысяча первый кустик, я встала с колен и отправилась к оставленным в отдалении вещам. Из-за длительного пребывания на солнце пить хотелось еще сильнее, и я, подхватив багаж, попыталась прикинуть, как быть дальше.
Логика шептала, что всевозможные ручьи находятся в низинах, так что именно туда я и устремилась. Скользя по склону, стараясь не повредить гитару и тихонько матеря гадкие чешки! Игра стоила свеч — очутившись внизу, я прогулялась по узкому оврагу и сразу наткнулась на ручей, впадающий чуть дальше в мелкую речку. Следующие несколько минут были посвящены восторженным визгам и утолению жажды. Потом я умылась — в силу привычки, а не необходимости — и наполнила опустевшую бутыль.
