Отступник (СИ) - Кин Михаил (книги регистрация онлайн .txt, .fb2) 📗

— Прости Беатрис, я лишь хотел, как лучше.

— Я не могу его взять. — Она нахмурилась, и я понял, что это оскорбляет ее и без объяснений не обойтись.

— Не говори глупостей, еще как можешь. У вас куча трат, одной Джите нужно обновить половину гардероба кукол. На еду, на одежду и прочее, да ты и сама все прекрасно знаешь гораздо лучше меня. Тем более выступление и правда было превосходным, только один твой номер на канате заслуживает как минимум десятка золотых. А чего стоят вступления Вивьен? Да и остальных тоже. Так что даже не думай, это не подачка, а плата за выполненную работу, безупречно выполненную сложную работу.

Она стояла сомневаясь, с одной стороны ей этот золотой действительно был ой как нужен. С другой, вроде как неправильно, что человек, который живет и работает вместе с ними платит им больше, чем все остальные зрители за все выступление. Но в конце концов она приняла правильное решение оставив эту монету себе, поблагодарив меня и сурово погрозила, чтобы больше не вздумал, потому что в ином случае она посчитает это обманом. Я ее понимал, она была бедна, но горда, и такие поступки ее оскорбляли. А бедность и гордость друзья, это две сестры которые всегда неразлучно сопровождают друг друга, пока одна из них не убьет другую, потому что у бедняков больше ничего не остается.

Мы в дороге были уже десять дней, лето было гнилое, дождливое и прохладное. Постоянные дожди и сырость сильно сказались на скорости продвижения. Деревянные колеса вагончиков периодически застревали в размытой дождями грязи. От такой нагрузки они часто ломались, и мы чинили их как могли пол ночи под дождем, а после следовали дальше. Я не говорю про животных, которые тянули эти вагончики, под конец дня все чуть не падали от усталости. Так что вот и сейчас, Беатрис кинула на меня суровый взгляд, все-таки забрав монету. И сказала, что мы будем собираться в дорогу, чтобы выехать рано утром и успеть за день проехать полосу испытаний в которую превратилась размытая дорога до следующего городка.

Собрались мы быстро, перекусив и немного посидев как обычно у костра под музыку лютни. Да разошлись по своим койкам. Выехали когда еще было темно, вытолкав вагончики из вязкой грязи под мелкий и противный моросящий дождь. При выезде к нам уже прибились хмурый усатый рыцарь из обедневших костеродных с молодым оруженосцем на лошадях, да пара крестьян на телеге, кому нужно было в этот же городишко.

Было уже немного за полдень, с расквашенной дорогой мы все уже выбились из сил под непрекращающейся моросью. Когда внезапно первый фургон неожиданно встал, остановив весь караван. Костеря на чем свет стоит такую погоду, я вместе с остальными выпрыгнул из вагончика собираясь опять чинить колеса. Как услышали тревожные выкрики Харви. С хвоста нашего каравана вперед ломанулся рыцарь а за ним его оруженосец. Все выбегали вперед, чтобы посмотреть, что такое стряслось.

Оказалось, мы наткнулись на десяток отрезанных голов.

Сначала я решил, что это злая шутка — что это просто тыквы на палке.

Подойдя чуть поближе, я понял, что это отрезанные головы людей. Были и мужские и женские, прямо передо мной торчала голова подростка, совсем еще юнец, не старше меня, лет шестнадцати-семнадцати, насаженная на криво заточенную палку. Ее воткнули в грунт на обочине так, чтобы лицо убитого было обращено к лицам живых на дороге.

Глаза зажмурены, рот широко раскрыт в немом крике.

Плюс ко всему впереди было повалено дерево, преграждая путь дальше. Не нужно иметь много ума чтобы догадаться, что произошло. Мы угодили в засаду. Словно подтверждая мою догадку слева от нас раздались крики и улюлюканье, а в грудь впереди идущего Петруса с глухим чавкающим стуком воткнулся арбалетный болт. Я видел, как его пробило насквозь, и красное от крови острие вышло сзади, и как он споткнулся и он повалился, как срубленная марионетка Джиты падая лицом вниз в размокшую грязь, окрашивая ее алым. Он умер еще до того, как его колени коснулись земли, настолько быстро все произошло!

А следом за ним на дыбы встала лошадь оруженосца. Она жалобно и возмущенно заржала, вскрикнула совсем по человечески, а затем повалилась набок опрокинув на землю своего седока. Я прекрасно видел, как он попытавшись ее успокоить и удержаться самому натянул уздечку. Но не успел вытащить ногу и стремени и сильно приложился головой о камень на земле, так и оставшись лежать без движенья. Из его лошади торчало еще два болта.

Все это произошло с непостижимой быстротой, буквально одно мгновенье.

Началась паника.

Одно из мощнейших оружий, безошибочно действующая в грамотно составленной засаде, вкупе с отрезанными головами паника уже сломала всю ту небольшую дисциплину, что у нас была. А эта засада была поставлена грамотно в отличии от той, в которую я и расстался со своими родными. Они орали, улюлюкали, угрожали и убивали. Единственное, их было не сильно больше нас, пока не больше. Но при всем этом, нападающие не спешили к нам. Методично расстреливая нас из арбалетов как уток попавших в силки.

Я резко присел, и прыгнул к ближайшему вагончику. Спереди орал Харви, командую свернуть вагончики в круг. Ему вторил хриплый, слово металлический скрежет голос рыцаря, повторяя его слова. Стараясь перекричать ржание лошадей и женский крик. Это был неописуемый, душераздирающий вопль, и тут меня словно окотило волной, а Полночь чуть не захлебнулась в своей любимой эмоции, жадно впитывая ее большими глотками. Растерянные и сбившиеся в кучу наши женщины, с бледными, искаженными страхом лицами, пронзительно кричали, словно хор погибших душ, прикованные к месту цепями из страха.

— Етить вашу хату, в баб не стреляйте недоумки, сами будете потом трупы трахать. — Прокуренный до хрипоты, обдирающий слух словно терка голос кого-то из атакующих осадил пыл разошедшихся стрелков.

Задняя телега с парой крестьян решили спасать свои жизни самостоятельно, посчитав, что они ничем не смогут помочь. Но у разбойников на этот счет были свои планы и далеко они не сбежали. В принципе, я имел все шансы сбежать, если схватил бы свой рюкзак и попытался прорваться, думаю, я смог бы легко это сделать, но мне нравились эти люди. Не то чтобы я прям такой храбрый, сражаться с целой засадой бандитов. Но у храбрости есть любопытная черта друзья, придающая ей особую ценность. Черта эта заключается в том, что гораздо легче быть храбрым, когда надо выручать кого-то другого, кого-то кто тебе ценен, чем в тех случаях, когда надо спасать себя самого. Так что я побежал к последнему вагончику попутно заталкивая замешкавших женщин под защиту наших повозок. Харви с рыцарем уже выставили две первые, перегородившись ими от арбалетов, теперь требовалось закрыть полукруг остальными.

Я бежал и злился. Повторяя про себя словно мантру, “Это мне знакомо, это мне знакомо”. Злость как снежная лавина, начала медленно сползать с вершины и окутывать мое сердце. Я только начал забывать, что такое кровь и смерть кругом, я сбежал от этого через пол континента. И колесо судьбы вновь настигло меня, попутно давя беззащитных и ни в чем не повинных людей. Странные ощущения вызывает ожидание попадания в тебя арбалетного болта. Самое похожее чувство, по-моему, это когда падаешь в пустоте и ждешь раскрытия парашюта. Что вот-вот. Во рту появляется какой-то особый, ни на что не похожий вкус. В глазах появляется жесткость, словно они сделаны из холодной рыбьей чешуи.

Схватив под уздцы упирающуюся лошадь запряженную в повозку, стараясь прикрываться от арбалетных болтов ей же я потащил ее вперед попутно собирая наших девушек в вагон. И проходя склонился над упавшим оруженосцем рыцаря ощупав его, он получил тяжелое ранение черепа. Подстреленная лошадь сбросила его прямо на камень, и он ударился верхней частью головы, возле самой макушки. Рана сильно кровоточила, на голове была хорошо заметная трещина. Мои пальцы скользнули по краю разлома кости, липкому от крови. Череп раскололся на три больших куска. Один из них держался настолько слабо, что я понимал: стоит мне немного потянуть, и он останется в моей руке. Единственное, что не давало черепу развалиться на части, — его спутанные волосы. У основания черепа, там, где голова соединяется с шеей, уже образовался большой отек. Он был еще жив но без сознания, и у меня не возникло сомнений, что он уже никогда не откроет глаза.