Меч без рукояти - Раткевич Элеонора Генриховна (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
На приглашение подойти и проверить платок никто не откликнулся: по прежним выступлениям тикуринцы уже убедились, что парень работает честно, и охотников придирчиво исследовать ткань, задерживая начало трюка, не нашлось. Помедлив немного, Хэсситай подбросил платок в воздух, поймал его, мигом скрутил из него повязку и плотно затянул ее на глазах. Потом он нагнулся, протянул руку и нащупал крайний шарик.
Не велика хитрость жонглировать шестью шариками – на это многие жонглеры способны. Но вот удерживать шесть шариков в воздухе с завязанными глазами… такое искусство доводится встретить нечасто. И по крайней мере половина тех, кто исполняет этот номер, – Ночные Тени. Конечно, никогда нельзя знать наверняка… но при виде жонглера с повязкой на глазах лучше приглядеться к нему повнимательней. Хэсситай намеренно не стал избегать трюка, выдающего его с головой, – посторонний ничего не уразумеет, а наставник Хэйтан мигом все поймет, даже если увидит его издали, даже если всего лишь услышит толки о необычном мастерстве заезжего жонглера.
Долго-долго, пока руки Хэсситая ловили шарики и вновь отправляли их в полет, зрители боялись даже вздохнуть – и лишь когда Хэсситай поймал все шарики и прижал их к груди, толпа выдохнула разом. Хэсситай сдернул с глаз повязку, улыбнулся и склонил голову, благодаря восхищенных зрителей.
Внезапно его словно что-то подтолкнуло. Хэсситай выпрямился и обвел толпу внимательным взглядом. Неужели… нет, не показалось! Позади радостных лиц маячило еще одно, знакомое, неулыбчивое. На Хэсситая смотрел поверх толпы его сотаинник Нэкки. А его-то сюда какая нелегкая занесла?
Покуда зрители расходились, кидая деньги в открытый ящик для фокусов, Хэсситай то и дело взглядывал в сторону Нэкки: отправится тот по своим делам или тоже пройдет мимо ящика, подав бывшему сотаиннику какой-нибудь сигнал?
Нэкки и не думал никуда уходить. Он терпеливо дождался своей очереди кинуть в подставленный ящик несколько медяков и, не оборачиваясь на Хэсситая, повел плечом: мол, следуй за мной. Хэсситай сноровисто собрал ящик и заковылял за Нэкки.
Ломать себе голову, какая надобность привела к нему Нэкки, Хэсситай не стал. Может, он прознал что новое о мастере Хэйтане, а может, помощь бывшему сотаиннику потребовалась. Хэсситай последовал за собратом по Посвящению с прежним бездумным доверием. Былые привычки не так-то просто истребить. Тем более что ничего дурного Хэсситай этому воину не учинял и никакой опасности для себя от него не чаял.
А напрасно! Едва только город скрылся из виду, едва только заскользила под ногами воинов мокрая палая листва, Нэкки нанес удар. Хэсситай скорее угадал, нежели увидел мгновенный блеск сзади и сбоку. Он крутанулся в сторону, заодно исключительно удачно огрев Нэкки ящиком для фокусов, перехватил и заломил устремленную к нему руку, выдернул из нее то самое, тяжелое, блестящее… и лишь тогда запоздало понял, что сжимает в ладони рукоять ножа.
– Ты что, рехнулся? – возмущенно вопросил Хэсситай, отступая на шаг, и перевернул нож в руке навершием рукояти вперед: если дело дойдет до повторной схватки, лезвие ему не пригодится – Нэкки нужен ему живым и способным говорить.
Нэкки недвижно стоял напротив него, молчаливый, готовый к нападению. На его окаменевшем лице жили, казалось, одни только глаза – настороженные, внимательные, злые.
Хэсситай скользнул в боевую стойку тем неуловимым парящим движением, которое долгие годы было предметом откровенной зависти всех его сотаинников и доброй половины воинов постарше. Более откровенно выразить презрительную угрозу невозможно. С мастерством настолько превосходящим обычному воину лучше не связываться.
Безмолвное предупреждение подействовало. Нэкки отвел глаза.
– Что на тебя нашло? – требовательно спросил Хэсситай.
– И ты еще спрашивать смеешь? – злобно поразился Нэкки. – Ты, мразь… предатель!
– Ты, часом, головой в луже не ночевал? Ишь как у тебя мозги льдом свело! – Хэсситай был просто потрясен. – Это я – предатель? Интересно, кто тут кого предал? Позволь тебе напомнить, что клан меня ни за что ни про что в тюрьму законопатил!
– Не твое дело – клану указывать! – отрезал Нэкки. – Твое дело в тюрьме сидеть!
– То есть как? – окончательно растерялся Хэсситай. Он ничего не понимал – а Нэкки и в ум взять не мог, что Хэсситай его не понимает. Должен понимать! И понял бы… до своего ареста, до побега, до встречи с Вайоку… до обретения смеха. Он не понимал того, что само собой разумеется для любого воина из Ночных Теней, – ибо он уже не был Ночной Тенью.
– Клан тебя в тюрьму отправил, – гнул свое Нэкки, – значит, там ты и должен сидеть! Пока клан не сочтет возможным тебя освободить. Или пока тебя не повесят. А ты сбежал. Ты присвоил себе право распоряжаться своей жизнью.
Хэсситая так и подмывало спросить: “А кому же ею еще распоряжаться?” – но он смолчал. Теперь он кое-как уразумел, о чем толкует Нэкки, – а тот нипочем не понял бы ответного вопроса. Поэтому Хэсситай сказал взамен совсем другое.
– Распорядился ею вовсе не я, а король. Меня помиловали, – ехидно напомнил Хэсситай.
– Так почему же ты не вернулся после помилования в клан? – парировал Нэкки. – Почему ты таскаешься невесть где?
Вот это сказанул! По доброй воле вернуться к людям, которые выдали тебя королевским ловчим – по сути, на верную смерть послали!
Удивление на лице Хэсситая было столь неподдельным, что Нэкки несколько смягчился. По всему видать, у сотаинника не все с головой в порядке. Повредился парень в уме малость от перенесенных мучений. Как есть спятил: самых простых вещей не помнит и не соображает. Надо бы с ним помягче, что ли… глядишь, и образумится потихоньку.
– Еще ведь не поздно, – заметил Нэкки, глядя на Хэсситая почти сочувственно. – Ты вернись… вернись, слышишь? Взгреют тебя, конечно… так ведь это дело житейское. Подумаешь, беда какая! Накажут и простят.
Нет, остолоп этот решительно невыносим! Как бы ему так ответить, чтобы и до него дошло?
– Меня, может, и простят, – хмуро отмолвил Хэсситай, – да я-то не прощу.
Ответ возымел даже более сильное действие, чем предполагал Хэсситай. Нэкки до самого нутра проняло. Он замер с открытым ртом и покраснел. Потом с левой половины его лица кровь резко отхлынула, а правая так и осталась красной, будто ему с размаху пощечину залепили. Нэкки выдохнул тяжелым толчком и медленно потер пылающую щеку.
– В тебе нет верности, – хрипло произнес он.
Ну, слава Богам, наконец-то понял! Наконец-то сообразил, что Хэсситай больше не намерен повиноваться тем, кто недостоин даже чтобы ими повелевали – не то что другим приказывать.
– Конечно, нет, – с облегчением подтвердил Хэсситай. – Верность этого мира – ветошь, которой любой себе ноги вытирает.
Взгляд у Нэкки был такой, словно воин потянулся за своим оружием, а выхватил из ножен змею, которая обозвала его неприличными словами и в ножны нагадила.
– Всего-то и нужно было тебя самую малость в тюрьме за ребра потягать, – сдавленно произнес Нэкки, – и ты уже все позабыл. Мало же тебе, оказывается, надо.
Голос его звучал безгневно – скорее в нем слышалась жалость. Так жалеют слабоумного урода. А кем же еще прикажете считать такого… такое создание? Был когда-то Хэсситай воином, великим, одним из лучших… а теперь от могучего воина остался опасный безумец. Очень опасный… ибо, как и большинство сумасшедших, он намного превосходит силой простых смертных. Нэкки снедала глубокая скорбь по бывшему пусть и недругу, но воину и сотаиннику. И голос его, когда он вновь заговорил, звенел скорбно и отрешенно.
– Человек – это клинок, – произнес Нэкки слова древнего воинского канона, – а рукоять его – верность. Подобно тому, как клинок, лишенный рукояти, – еще не совсем меч, человек, лишенный верности, – еще не совсем человек. – И, помолчав, добавил: – Так бы снялся с рукояти, Хэсситай?
– Правда твоя, – незамедлительно ответил тот. – Видишь ли, за рукоять хватается кто угодно – а я не желаю, чтобы меня лапали.
