Лад Посадский и компания: Дела торговые, дела заморские - Русанов-Ливенцов Михаил
Так ли это или нет, никто точно сказать не мог. Но слух упорно держался. Лад сам его подтвердил.
Встретил его кто-то из знакомых в ресторации «Пьяный гоблин». Был Лад в подпитии. Спросили его, он и ответил:
— Было дело... Схватил одного. Шпионом оказался...
Никого он не хватал. Да и пьяным не был в ресторации. Так, притворился, и слова наугад бросил. Упали слова, словно камни в воду, и пошли круги сомнений и слухов с новой силой.
В таком переполохе незаметными оставались люди Мафии. Сменили они плащи темные на рубахи посадские и по базарам и ярмаркам растворились. И каждый вечер М. Уолт получал подробные письменные отчеты — этот купец имел беседу с купцом франзонским. Говорили о поставке бочкового вина. Тот купец говорил с хундустанцем — торг шел вокруг десяти обозов железа всякого. А этот говорил с бовусцами. Продал свинину соленую обозов пять. Получил деньги и десять бочек пива отменного...
Бумаги извели мастера кинжала и плаща пуда три, и только тогда М. Уолт кое-что обнаружил. Зацепился за ниточку тоненькую и стал клубок тихо разматывать. И стали дружинники более выборочно расспросы вести. Тут-то некоторые и забеспокоились серьезно. К Зубу стали жалобы поступать. Мол, ущемляются права и свободы града посадского, не дают дружинники торговлю честную вести, везде нос свой суют. Зуб каждую бумагу читал, да морщился. Бумажки были грамотно составлены. Не иначе, как юристы постарались, чтоб им коромысло под ребра попало.
Седобород, которому М. Уолт рассказал о зацепке своей, и Комер-сан, которому Зуб жалобы показал, руки потирали.
— Еще чуть-чуть дожать, — говорил Комер-сан хитрый, — и сделают вороги шаг неверный. Надо нам быть настороже. Ничего не упустить. Как только определим — КТО, можно и посольство собирать...
Вроде всё продумали мудрые, а вышло не так, как хотели...
Засиделись как-то Лад и Донд в «Пьяном гоблине». Посетителей в ресторации мало было. Друзья прикончили кувшин пива бовусского и собрались уходить. Но тут двери ресторации настежь отворились, и в зал вошли пятеро. Одеты как хундустанцы — на голове чалма, на плечах халаты расписные, за поясом у каждого два меча кривых. Окинули присутствующих взглядами недобрыми, сели за столик возле дверей.
— Эй, — крикнул один из них, — подаст нам кто-нибудь вина франзонского и мяса жареного?
Возле их столика тут же появился паренек рыжий. Па кухне «Пьяного гоблина» таких с десяток работало.
— Чего изволите?
— Не думал, что в ресторации Гадины заказ два раза повторять стоит. Вина и мяса! И поживее! Иначе нам придется проучить хозяйку!
При словах таких Лад пятнами покрылся.
— Эй, вы! Да, да, вы. Раз зашли сюда, будьте любезны, проявите уважение к хозяйке. Заказ быстро будет готов. Так что зря кричать и угрозы слюнявить не стоит. А если не нравится здесь, так в Посаде полно кабаков других!
— Послушай, мужик посадский, если напился вусмерть, так ступай домой, проспись! Мы, купцы хундустанские, не потерпим, чтобы пьянь и рвань всякая нам указывала, как себя вести! Пошел вон, пес подзаборный!
Лад от оскорбления такого побледнел. Донд за спину к нему встал и ножи метательные достал. Хундустанцы медленно встали из-за стола. Паренек посадский исчез на кухне...
В Посаде не редкость, когда мужики в кабацкой драке носы друг другу в кровь бьют. Каждый вечер подобное происходит. О таком даже по базарам и ярмаркам не говорят. Что за новость — мужики кости размяли?! Только в этот раз редкие посетители «Пьяного гоблина» чутьем поняли — поножовщина сейчас выйдет необычная. Не удовлетворятся стороны носами разбитыми. Вон как злорадно хундустанцы на Лада смотрят, а мечи у них острые, сталь хундустанская по всему миру известна. Да и Лад — мужик не промах. Купец хоть и молод, а Посаду известен своей удалью. И в дружине посадской служил, и в поход опасный ходил, и в битве проявил себя, как воин доблестный. А за спиной его и вовсе личность странная стоит. Хоть и в одежде мужиков посадских, а по осанке сразу видно — человек к делу ратному привычный. Ножи метательные в руках зажал, будто родился с ними.
Ротозеи в один миг оценили ситуацию и ретировались, кто куда — кто на кухню, а кто и в окно.
Хундустанцы встали полукругом, один из них тут же закрыл двери в ресторацию массивным запором.
— Они не хундустанцы, — шепнул Донд Ладу. — Похоже, в гости к нам пожаловали вольные самраи. Кто-то не поскупился за головы наши.
— Выхода у нас нет, — усмехнулся Лад. — Будем драться.
Только он так сказал, как за спиной хундустанцев липовых раздался треск страшный. Дверь «Пьяного гоблина», из дуба прочного срубленная, с петель сорвалась и накрыла самраев.
— Вот те на! — воскликнул Лад.
Стояли в проеме дверей слетевших Наковальня и Сэр Тумак. Рядом слюну пускал Яром Живодер-Вырвиглаз. Вокруг дружинники толпились. За ними спокойно на всё смотрел сам М. Уолт.
— Кто тут про ресторацию плохо говорил? — насупил брови кузнец.
— Где супостаты паршивые?! В куски рубить поганцев! — кричал Яром и мечом махал почем зря.
Из толпы дружинников выскочил парнишка, который на кухне подрабатывал. Тут Донд понял всё.
— Подмогу привел? Молодец, — он потрепал паренька по волосам.
— Ага. Я сразу понял, — взахлеб рассказывал парнишка, — не хундустанцы они. Выскочил через кухню и бегом бросился к слободе. Может, и не успел бы, да вот Мечплуговича с Сэром Тумаком встретил. Всё им рассказал.
— Мы как раз про железо говорили, что Наковальня в болото кинул. Тут парнишка на пути попался. Рассказал про бузотеров. Пока сюда бежали, Ярома встретили, — пояснил гоблин. — А где вороги-то? Что-то я никого не вижу.
— Их дверью придавило. Кто ее так снес?
— Кто-кто, — проворчал гоблин, — Наковальня. Говорил я ему — через окно надо. Что теперь с раздавленных возьмешь?
Он сошел с двери.
— Может, есть еще живой кто? — развел руками Наковальня.
Яром распорядился дверь поднять. Дружинники ухватились и разом оторвали дверь массивную. Хундустанцы липовые, или кто они там, на полу лежали.
Не ожидали они такого натиска с тыла, да и дверь тяжелой оказалась. Все бока у них отбиты были, у кого нос разбит, а уж шишки на затылках все имели. Не спасла чалма мягкая. Подняли голубчиков, скрутили руки за спиной, ремнями сыромятными связали. Тут-то и подступился к ним М. Уолт. Осмотрел холодным взглядом, мечи потрогал и головой кивнул.
— В ЗАО их мафиозное ведите. Завтра утром допрос учиним. Яром, Седобороду и Комер-сану весточку подай. Пусть с утра пожалуют.
Увели зачинщиков. Гоблин плюнул им вслед. Лад затылок чесал.
— Дверь новую придется ставить.
— Завтра поставим, — успокоил его Наковальня.
— Гадина узнает — расстроится. За ночь многое могут спереть. Делать нечего, останусь здесь на ночь.
— Я тебе компанию составлю. Пиво завсегда вдвоем вкуснее пить, — заявил гоблин.
— И я останусь. Может, еще кто в гости пожалует. — Донд спрятал ножи и на М. Уолта взглянул. Тот молча согласился. За безопасность Лада он больше не волновался.
— Дела-а-а, — протянул Наковальня. — Раз я дверь вынес, мне и сторожить. Будем вместе ночь коротать.
— А мне с вами сидеть некогда, — надулся Яром. — Надо на рубежи посадские отряды выслать, посмотреть, кого сегодня из Посада нелегкая понесет. Кто побежит, тот и зачинщик напасти этой.
С тем и ушел важный Яром Живодер-Вырвиглаз, за глаза Бородавка, начальник дружины посадской. Остальные за стол уселись. Паренек неглупый тут же на стол накрыл. Выставил пива, браги медовой, мяса разного и овощей тушеных. После рядом присел и слушать приготовился: чего рассказывать будут люди, в Посаде известные, да гоблин, славный мастер байки застольной. А послушать было что — вспоминали друзья, как в поход дальний собирались, да как Посад их встретил после. И про битву говорили, и про грядущее размышляли...
На допросе самраи сознались. В ресторацию зашли с целью единственной — затеять драку с Ладом Посадским. Шепнул, мол, им купчишка один, где Лад вечер коротает, вот они и заявились в ресторацию. Надо должное отдать — не все самраи говорить начали. Двое от стыда и позора кишки себе выпустили. Не углядели молодчики мафиозные, как пленники в каземат, что в подвале ЗАО находится, ножик в сапоге пронесли. Нагоняй от М. Уолта получили большой. Но делу это никак не помогло. Остальные тоже не сразу стали говорить. Только когда Седобород ворона своего на болото отправил к Сичкарю, с просьбой явиться ночью к пленникам для разговора душевного, языки у них развязались. Смерти они не страшились, кодекс мужества чтили исправно. Но если душе твоей грозит к нечисти попасть в услужение вечное — тут у кого хочешь нервы сдадут.
