Император для легиона - Тертлдав Гарри Норман (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Несколько стульев еще пустовало. Когда наконец последний вождь каморов ввалился в палатку, Туризин бросил на него яростный взгляд, нисколько, впрочем, не смутивший кочевника. Гнев оседлого человека не много стоил в его глазах — даже если тот и был Императором.
— Очень приятно, что ты соизволил присоединиться к нам, — начал Гаврас и тут же, оборвав сам себя, выпалил. — Предлагаю передвинуть палатки к стенам и начать штурм города через два дня.
Наступила тишина, взорвавшаяся через секунду множеством голосов. Скаурус еще никогда не видел, чтобы командиры Туризина так возмущались.
— Тогда ты лопух и потерял остатки мозгов, которые у тебя еще были! — перекрывая все вопли, гремел голос Сотэрика.
— Как ты объяснишь это сумасшествие? — вторил ему Аптранд, сын Дагобера.
В то время как Сотэрик пылал гневом, в голосе более старшего намдалени слышалось только холодное любопытство. Он глядел на Туризина так, словно перед ним был трудный текст, описывающий древние деяния Фоса.
— Намдалени никогда не знают, что происходит вокруг, — заметил Гай Филипп, однако недовольные крики сидящих вокруг офицеров заглушили его голос, в котором прозвучала легкая неприязнь — для профессионального солдата информация означала иногда жизнь. Намдалени наемники по призванию, слишком часто попадали впросак из-за своей неосведомленности. Скаурус понимал неодобрение старшего центуриона, как понимал и то, почему солдаты Княжества порой не знали о происходящих вокруг событиях. В глазах видессиан они были не только еретиками, но и людьми, готовыми напасть на Империю, если ситуация будет подходящей. Неудивительно, что новости так медленно доходили до них.
Туризин подождал, пока утихнет шум, и Марк, зная, что Император наиболее опасен, когда контролирует свой гнев, насторожился.
— Я потерял свои мозги? — холодно повторил Гаврас, смерив Сотэрика взглядом, словно орел, глядящий на бегущего далеко внизу волчонка. Сотэрик дрогнул и отвел глаза. Трибун невольно восхитился силой духа своего шурина, если не его здравым смыслом.
— Да, клянусь Игроком, — ответил намдалени. — Сколько времени мы просидели здесь, ничего не делая и ожидая, пока осажденные подохнут с голоду? Чего ради сейчас тебе вдруг приспичило лезть на стены? Из-за того, что какой-то щенок недостаточно почтительно отозвался о своем Императоре, ты готов начать этот дурацкий штурм и угробить свою армию? Это настоящий идиотизм, я тебе скажу.
— Следи за своим языком, островитянин, не забывайся! — прорычал Баанес Ономагулос, испытывавший к намдалени застарелую неприязнь, которая поборола даже его неоднозначные чувства к Туризину.
Другие видессианские офицеры неодобрительно заворчали. Если бы Сотэрик говорил таким тоном с Маврикиосом Гаврасом в присутствии Туризина, младший брат Императора наверняка бы взорвался. Но сейчас дерзкая речь намдалени была обращена к нему самому, и Туризин ответил серьезно и прямо, как делал это прежде его старший брат.
— Сейчас я объясню тебе «чего ради» мы должны штурмовать город, Сотэрик, сын Дости, — сказал Император. Сотэрик, казалось, был ошеломлен, услышав свое полное имя. Вспомнив, как старший Гаврас точно так же назвал когда-то и его самого, Скаурус понял, что Туризин позаимствовал еще один из приемов Маврикиоса.
— Итак… — Туризин в нескольких фразах описал создавшееся положение. Голос его звучал устало и нетерпеливо, и молодой намдалени, чувствительный к насмешкам, которые были неотъемлемой частью характера и речи видессиан, прикусил губу в раздражении и замешательстве.
— Нам надо взять город штурмом, но совсем другой вопрос — сможемли мы это сделать? — с трудом выдавил он.
Сотэрик не стал говорить, что никто: ни видессиане, ни захватчики — не смогли еще одолеть эти стены штурмом. Все сидящие за столом и так хорошо знали это.
— Ты посылаешь нас штурмовать город, — неторопливо произнес Аптранд, — я не знаю, удастся нам его взять или нет, но боюсь, что в любом случае штурм этот будет дорого стоить Княжеству. Ведь мы платим своей кровью, Туризин.
Скаурус не мог удержаться от одобрительного кивка — потерявший своих солдат офицер наемников не имеет более ничего для продажи.
— Тогда убирайтесь в ледяной ад Скотоса! — рявкнул Туризин, потеряв всякое терпение. — Забирай своих намдалени и уходи домой, если не можешь отработать жалованье. Ты говоришь, что платишь кровью? Я плачу вдвойне, наемник, потому что каждый человек, который падает по обе стороны стены, враг он или союзник, уменьшает мою силу, ведь я Император Видессоса и все люди этой страны — мои подданные. Ну иди, убирайся отсюда! Меня тошнит от одного твоего вида!
Когда Гаврас замолк, Марк взглянул на Аптранда. Ему казалось, что намдалени сейчас уйдет из палатки. Сотэрик в самом деле отодвинул свой стул и начал подниматься с места, но Аптранд взглядом остановил его. В горячих и гневных словах Туризина была правда, ускользавшая от него раньше, и он остался, чтобы поразмыслить над этим.
— Пусть будет так. Через два дня — штурм, — сказал после недолгого молчания Аптранд, отдал салют и вышел вместе с Сотэриком.
Совет закончился через несколько минут. Офицеры по двое, по трое выходили из палатки, переговариваясь и судача, как записные сплетницы. Уже у выхода Марк встретился взглядом с Туризином, который все еще обсуждал что-то с адмиралом Бурафосом. В глазах Императора светилось нескрываемое торжество, и Скаурус внезапно подумал о том, что сейчас, уговорив намдалени принять участие в запланированном им штурме, Гаврас, быть может, одержал свою главную победу.
Армия Туризина готовилась к штурму. Вперед выдвинулись лучники, выкатили готовые прикрыть атакующих баллисты для метания камней и тяжелых стрел. Колчан каждого лучника был полон, каждый таран защищен специальным навесом, и тараны эти с бронзовыми бараньими головами на концах медленно подтягивались на цепях к воротам.
— Впечатляет, — сказал Гай Филипп, наблюдая за подготовкой к штурму. — А на стенах, я полагаю, уже кипятят масло, чтобы устроить нам теплую встречу.
— Absit omen [Да не послужит дурным знаком (лат.)], — ответил Марк латинской поговоркой, не слишком, впрочем, надеясь на благоприятный исход штурма. Все, что они сделали, готовясь к атаке, было отлично видно со стен, и видессиане хорошо знали о том, что происходит, несмотря на старания Гавраса хоть как-то скрыть и замаскировать приготовления к штурму.
— Если бы в городе нашелся хоть один командир, у которого осталось немного мозгов и мужества чуть побольше того, которое нужно, чтобы переварить бобы и навонять после этого, он напал бы на нас прямо сейчас и загнал в море, — проворчал Гай Филипп, наблюдая, как солдаты движутся к городским укреплениям. На расстоянии они казались не больше муравьев.
— Не думаю, чтобы такой смельчак нашелся, — отозвался Скаурус. — Чернильные души держат своих генералов под каблуком, иначе те давно бы уже это сделали. Ортайяс может изображать из себя воина, сколько ему угодно, но Варданес управляет с помощью налогов и интриг, а не с помощью стали. Он не слишком доверяет солдатам и не позволит им действовать самостоятельно.
— Надеюсь, что ты прав, — кивнул старший центурион, однако патрули распорядился удвоить. Гай Филипп оставался верен себе: быть настороже никогда не вредно.
Римляне не были застигнуты врасплох, когда ночью отряд всадников вырвался из открывшейся на миг крепостной ниши, спрятанной в стене у основания башни. Нападавшие держали в руках горящие факелы, мечи, луки и осыпали стрелами все, что попадалось им на глаза. Видессиане — опытные пиротехники — умели начинять горючими материалами светильники и метательные снаряды, так что факелы их горели невероятно ярко. Крики: «Ортайяс! Сфранцезы!» — рвались из глоток приближающегося врага. Часовые у брустверов кричали в ответ: «Гаврас!», одновременно с этим кличем до Марка донеслись первые стоны раненых. Вскоре зазвучал и другой боевой клич, заставивший Скауруса поспешно надеть шлем и самому броситься в битву.
