Божьи воины. Трилогия - Сапковский Анджей (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
Рейневан выругался, ударил кулаком по земле. Шарлей косо взглянул на него.
– Нет, Рейневан, – холодно сказал он. – И не думай. Это не французские куколки из Стшегома. Это четверо тертых-перетертых, вооруженных до зубов бандитов и мясников. Это Кунц Аулок, с которым, пожалуй, я не управился бы даже один на один. Так что отбрось глупые мысли и надежды. Надо сидеть тихо, как мышь под метлой.
– И смотреть, как мордуют ни в чем не повинного человека?
– Именно, – ответил демерит, не опуская взгляда. – Потому что если уж выбирать, то моя жизнь мне гораздо милее. А я, кроме всего прочего, еще задолжал нескольким людям. Было бы неэтично и глупо рисковать, лишив их шансов вернуть свои деньги. Впрочем, мы напрасно болтаем. Все уже кончилось. Им надоело.
Действительно, де Барби и Сторк угостили деда несколькими прощальными пинками, наплевали на него, запрыгнули на коней, и через минуту разбойничья шайка уже мчалась галопом, погикивая и взбивая пыль, в сторону Яворовой Гуры и Свидницы.
– Не выдал, – вздохнул Рейневан. – Избили его и испинали, а он нас не выдал. Вопреки твоим насмешкам нас спасла поданная бедолаге милостыня. Ибо милосердие и щедрость…
– Если б Кирьелейсон, вместо того чтобы хвататься за плеть, дал ему скойца, дедуня выдал бы нас не задумываясь, – холодно бросил Шарлей. – Едем. К сожалению, снова по дикому бездорожью. Кто-то тут, помнится, совсем недавно хвастался, что оторвался от погони и замел за собой следы.
– А не следует ли, – Рейневан как бы не заметил сарказма и глядел, как дед, ползая на четвереньках, ищет во рву шапку, – а не следует ли отблагодарить? Дать ему еще немножко? У тебя же есть полученные от грабежа деньги, Шарлей. Прояви чуточку милосердия.
– Не могу. – В бутылочных глазах демерита сверкнула издевка. – И как раз из милосердия. Я дал деду фальшивую монету. Если вздумает расплатиться одной, его только вздуют. А если поймают с несколькими – повесят. Так что я милосердно позволю ему избежать такой участи. В лес, Рейнмар, в лес. Не будем терять времени.
Пошел краткий и теплый дождь, а как только он прекратился, лес начал затягивать туман. Птицы молчали. Было тихо, как в церкви.
– Твое гробовое молчание, – проговорил наконец шедший рядом с лошадью Шарлей, – вроде бы о чем-то говорит. Похоже, о недовольстве. Попробую угадать… Дедок?
– Да. Ты поступил скверно. Неэтично, говоря деликатно.
– Ха, человек, привыкший хендожить чужих жен, начинает учить меня морали.
– Не сравнивай, уважаемый, вещи несравнимые.
– Тебе только кажется, что они несравнимые. Кроме того, мой грязный по твоему мнению поступок был продиктован заботой о тебе.
– Прости, но это трудно понять.
– При случае я тебе объясню. – Шарлей остановился. – Однако сейчас предлагаю сосредоточиться на более важном. Я, например, понятия не имею, где мы находимся. Заблудился в этом треклятом тумане.
Рейневан осмотрелся, взглянул на небо. Действительно, просвечивавший сквозь клочья тумана белый кружок солнца, еще мгновение назад видимый и указывавший направление, теперь исчез совершенно. Плотная мгла висела низко, иногда даже скрывала верхушки самых высоких деревьев. У земли туман местами лежал так, что папоротники и кусты, казалось, выглядывают из молочного океана.
– Вместо того чтобы убиваться над судьбой убогих дедов, – снова заговорил демерит, – и маяться от душевного разлада, ты б лучше использовал свой талант, чтобы отыскать дорогу.
– Не понял?
– Ради Бога, не изображай из себя невинное дитятко. Все ты прекрасно понял.
Рейневан тоже считал, что без навензов не обойтись, однако не слез с лошади, медлил. Он был зол на демерита и хотел, чтобы тот это почувствовал. Лошадь фыркала, хрипела, трясла головой, топала передними копытами, отзвук топота глухо разносился по погруженной в туман чащобе.
– Я чувствую запах дыма, – вдруг заметил Шарлей. – Где-то неподалеку жгут костер. Лесорубы или углежоги. У них мы узнаем о дороге. А твои магические навензы оставим до лучших времен. Демонстрацию неудовольствия – тоже.
Он пошел быстрее. Рейневан едва поспевал за ним, лошадь косилась, упиралась, беспокойно храпела, давила копытами сыроежки. Выстланная толстым ковром прелых листьев земля начала вдруг понижаться, и, не заметив как, они оказались в глубоком яру. Склоны яра покрывали наклоненные, искореженные, обросшие лишаями мха деревья, их корни, обнаженные сползающей почвой, казались щупальцами чудовищ. Рейневан почувствовал, как по спине поползли мурашки. Лошадь фыркала.
Из тумана перед ним послышалась ругань Шарлея. Демерит стоял там, где яр разветвлялся на два рукава.
– Туда, – уверенно сказал он.
Яр продолжал разветвляться, они оказались в самом настоящем лабиринте из балок и оврагов. Там, казалось Рейневану, запах дыма шел со всех сторон сразу. Однако Шарлей шел прямо и уверенно, лихо ускоряя шаг, и даже начал посвистывать. И перестал так же быстро, как начал…
Рейневан понял почему, когда под подковами захрустели кости.
Лошадь дико заржала, Рейневан соскочил, обеими руками повис на узде, и в самое время. Панически храпящая гнедая глянула на него испуганным глазом, попятилась, тяжело колотя копытами, круша черепа, тазовые и бедренные кости. Нога Рейневана увязла между поломанными ребрами человеческой грудной клетки, он стряхнул их, дико махнув ногой. Он дрожал от отвращения. И от ужаса.
– Черная Смерть, – сказал стоящий рядом Шарлей. – Болезнь тысяча трехсот восьмидесятого года. Тогда вымирали целые деревни, люди бежали в леса, но и там их настигал мор. Мертвецов хоронили по ярам, как вот здесь. Потом животные выкопали трупы и растащили кости.
– Вернемся… – закашлялся Рейневан. – Вернемся. Как можно скорее. Не нравится мне это место. Не нравится мне этот туман. Не нравится мне запах этого дыма.
– А ты трусоват, – съехидничал Шарлей, – словно девочка. Мертвяки…
Он не докончил. Послышался свист, визг и хохот, да такой, что они аж присели. Над яром, волоча за собой искры и хвост дыма, пролетел череп. Прежде чем они успели остыть, пролетел другой, свистящий еще страшнее.
– Возвратимся, – глухо сказал Шарлей. – Как можно скорее. Не нравится мне это место.
Рейневан был совершенно уверен, что возвращаются они по собственным следам, той же дорогой, по которой пришли. И однако вскоре путь им преградил отвесный откос балки. Шарлей молча развернулся, направился в другой ров. После нескольких шагов здесь их тоже остановила отвесная, покрытая путаницей корней стена.
– Чтоб их черти взяли, – прошипел Шарлей, поворачиваясь. – Не понимаю…
– А я, – простонал Рейневан, – боюсь, что да…
– Нет выхода, – буркнул демерит, когда они в очередной раз уткнулись в тупичок. – Надо вернуться и пройти через кладбище. Быстрее, Рейнмар. Раз, два…
– Погоди. – Рейневан наклонился, осмотрелся, пытаясь найти нужную траву. – Есть другой способ.
– Теперь? – резко прервал Шарлей. – Только теперь? Теперь-то на это нет времени!
Над лесом со свистом пролетела очередная черепная комета, и Рейневан тут же согласился с демеритом. Они пошли по навалу костей. Лошадь храпела, трясла мордой, пугалась. Рейневан с величайшим трудом тащил ее за поводья. Запах дыма крепчал. В нем уже можно было различить ароматы трав. И чего-то еще. Неуловимого, тошнотворного. Пугающего.
А потом они увидели костер.
Костер дымил неподалеку от вывернутого с корнями дерева. На огне стоял, испуская клубы пара, покрытый сажей котелок. Рядом вздымалась куча черепов. На черепах лежал черный кот. В типично кошачьей разморенной позе.
Рейневан и Шарлей остановились как вкопанные. Даже лошадь перестала храпеть.
У костра сидели три женщины. Двух заслонял дым и пыхающий из котелка пар. Третья, сидящая справа, казалась довольно пожилой. Ее темные волосы действительно густо припорошила седина, но выдубленное солнцем и непогодой лицо было обманчиво – женщине можно было дать и четыре, и восемь десятков лет. Она сидела в небрежной позе, покачиваясь и неестественно крутя головой.
