Правда людей (СИ) - Сахаров Василий Иванович (книги онлайн .TXT) 📗

— Тебя как зовут, красавица? — скидывая с плеч пиджак и, накидывая его на плечи девушки, спросил я.

— Галина, — услышал в ответ.

— Хорошее имя, у меня так бабушку звали. Тебе есть куда пойти?

— В общежитие при университете.

— А где учишься?

— В МГУ.

— Тебя нашей пособницей объявят и папаша того козла, — я кивнул в сторону бара, — с тобой посчитается. Ты это понимаешь?

Краткая заминка и ответ:

— Да.

— Со мной пойдешь?

— А приставать не станешь?

— Нет. Обещаю.

— Тогда пойду.

— Вот и ладно. Держись рядом. Сейчас такси поймаем и уберемся отсюда.

Глава 15

Подмосковье. Осень 2013-го.

Антон Ильич Трубников покосился на водителя и спросил его:

— Слышь, Кашира, а ты как к Егору в отряд попал?

Боец из ударной пятерки Гнея ответил сразу:

— Все просто. Надоело то, что я каждый день видел, и после армии прислонился к одной патриотической организации. На русские пробежки бегал, пару раз с гастарбайтерами и кавказцами дрался, а потом понял, что все это мелочевка. Лидеры не хотели чего-то более серьезного и постоянно нас сдерживали, словно псов на поводке, и я решил уйти. Но далеко не ушел. Меня Эдик Шмаков догнал. Мы с ним поговорили, а потом он меня с Егором познакомил. В общем, повезло.

— Ты реально считаешь, что тебе повезло? — полковник усмехнулся.

— Да, — Кашира кивнул. — Риск, конечно, будет. Однако сейчас я ни о чем не жалею. Рядом со мной братья по крови, которые думают, так же как и я. И это великое благо, быть среди своих. Разве я не прав?

— Прав, — теперь уже Трубников кивнул и добавил: — Несколько лет назад на западе проводились исследования — что же такое счастье и что является его критерием. И выяснилось, что наиболее счастливы те люди, кто имеет опору в виде семьи, рода, племени и народа. Несмотря на пропаганду и давление СМИ, это самый главный фактор счастья. А деньги, достижения цивилизации, красивые шлюхи, блестящие машины, теплые сортиры и достаток — это вторично. Без одобрения соплеменников богатство ничего не значит.

— Правильно отмечено, — согласился боевик. — Но непонятно, почему они на западе к себе иноземцев миллионами завозят?

— А у нас не так? — полковник скривился, будто лимон укусил. — Отчего русский переселенец из Средней Азии годами не может получить гражданство, а полмиллиона киргизов стали россиянами за один месяц? Отчего коренные жители России у себя дома чужаки? Отчего на работу предпочитают брать гастарбайтеров, а не русских? Отчего богатства страны принадлежат кучке неизвестно откуда появившихся олигархов? Таких вопросов можно задать много, а ответ один. Правительство не заинтересовано в дальнейшем существовании и развитии русского народа, потому что русский может с них спросить за разграбление страны, а эмигрант в первом поколении нет. Это император Александр Третий мог сказать: "Россия — для русских и по-русски". Это генерал Скобелев мог сказать: "Я готов написать на своём знамени — Россия для Русских и по-русски, и поднять это знамя как можно выше". Это Столыпин мог сказать: "Народ, не имеющий национального самосознания — есть навоз, на котором произрастают другие народы". Это Ломоносов мог сказать: "Величие, могущество и богатство всего государства состоит в сохранении и размножении русского народа". А что может сказать господин Путин?

— Да понятно, что, — Кашира поморщился. — "Тот, кто говорит "Россия для русских" просто придурки или провокаторы". Кажется, именно так он выразился?

— Так-так, — Трубников тяжко вздохнул: — Но ничего, шанс на победу еще имеется. Мизерный, но он есть. И знаешь, Кашира, я доволен, что примкнул к вам. Понимаю, что возродить Советский Союз нереально и четко осознаю, что сковырнуть режим, который отгородился от народа полицейскими, солдатами, наемниками и холопами, практически невозможно. Однако я с вами и от этого мне хорошо. Наверное, я тоже среди своих.

Трубников и Кашира замолчали, а вскоре свернули с трассы Москва-Волгоград, и направились к поселку Новая Мцхета, который находился меж двух небольших подмосковных деревень и со всех сторон был окружен густым лесом. Кашира вел автомобиль, потрепанную бежевую "десятку", а полковник рассеянно наблюдал за пролетающими мимо пейзажами и думал о сыне, который тоже включился в работу отряда и сейчас создавал для организации сайт. Однако спустя несколько минут, на повороте в Новую Мцхету, в поле зрения полковника попали стоящие на обочине машины и трактора дорожной службы. В общем-то, обычное дело, идет ремонт дороги. Рычит техника, "камаз" высыпает щебенку, а вокруг суетятся люди в рабочих спецовках. Вот только лицо бригадира, пожилого брюнета в новеньком синем комбинезоне, который распекал трудяг, было знакомо Трубникову. Да и тот его узнал, и в глазах у бригадира промелькнуло недоумение.

— Кашира, внимание, — сказал Трубников. — Рядом ФСБ. Не сбавляй скорость и без нервов.

— Понял, — парень качнул головой и когда "десятка" медленно миновала поворот, он спросил полковника: — Антон Ильич, а с чего вы решили, что это ФСБ?

— Знакомого увидел, действующего сотрудника.

— И что делать будем?

— Не торопись, рули на Прокофьевку. Там кружок сделаем и обратно повернем. Надо Егора предупредить, а он Эдика Шмакова вызовет. Отряд на подходе и думается мне, что служилые люди здесь по нашу душу.

— Ну и в чем проблема? — Кашира вынул из кармана телефон. — Давайте позвоним.

— Отставить, — полковник выхватил мобильник из рук боевика и бросил его на сиденье.

Кашира не возмущался, а кинул взгляд назад и сказал:

— Кажется, за нами едут.

Антон Ильич обернулся, заметил, что за ними хвост, неброская серая "ауди", и скомандовал парню:

— Остановись.

"Десятка" прижалась к обочине, и рядом встала "ауди". После чего отставной полковник кивнул Кашире — все в порядке, и вышел.

Трубников направился к "ауди" и навстречу пенсионеру шагнул "бригадир дорожников", который сказал:

— Здравствуй, Ильич.

— Привет, Петрович, — отозвался отставник

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — взгляд брюнета скользнул по "десятке". — Какими судьбами? Откуда машина?

— Машина приятеля, а за рулем его сын. В Прокофьевку еду, — Трубников улыбнулся. — Хочу там домик прикупить, на старости к земле потянуло, я тебе про это говорил. Забыл что ли?

— Нет. Все помню, — Петрович пожал плечами.

— А ты чего здесь, террористов ловишь?

— Ага, — Петр Петрович Доронин, который некогда являлся подчиненным Трубникова и считался его другом, усмехнулся. — На пенсию хочу, а не отпускают. Вот и маюсь, ни чихнуть, ни пукнуть, начальников, мать их за ногу, десять штук на загривке повисло, и все руководить пытаются. Вот и сейчас, сидим, кого-то ждем, то ли воров-законников, то ли похитителей оружия, то ли террористов. Такие вот дела, Ильич, а потому мой тебе совет, дружище, уезжай отсюда. В Прокофьевку потом скатаешься. Если что, то я тебя не видел.

— Ладно, — Трубников не спорил, а только спросил старого приятеля: — Когда в гости-то заглянешь, а то третий месяц обещаешь?

— На днях, Ильич. Обязательно.

Мужчины обменялись кивками, и каждый вернулся в свою машину. После чего "десятка" развернулась, вновь прошла мимо продолжающих работу "дорожников" и вернулась на федеральную трассу…

Подполковник Доронин, который начинал свою службу в погранвойсках, а затем был переведен в Москву, проводил "десятку" долгим взглядом и подумал, что сболтнул лишнего. Расслабился, обрадовался старому приятелю и подставил под угрозу операцию. Но, с другой стороны, в свое время Трубников не раз выручал Доронина, и даже после выхода Антона Ильича в отставку для него он оставался близким человеком. Это все объясняло, и подполковник решил, что в своем рапорте о ходе операции "Капкан", о появлении Трубникова упоминать не станет. Ни к чему это, тем более что операция близилась к своему завершению.