Огненный мир (СИ) - Георгиева Инна Александровна (книги без сокращений .txt) 📗
— Госпожа Томаши?
Тетрадь с глухим стуком упала на пол. Мерси прикрылась пакетом и перебросила за спину косу:
— Что вы здесь делаете?
Дворецкий Таирона поднял голову и посмотрел на нее очень серьезным взглядом. Девушка вдруг поняла, что никогда прежде не видела этого лицо без улыбки. Не украшенное морщинами, оно выглядело совсем не старым. А глаза, когда они были открыты во всю ширь, оказались ярко-рыжего цвета, не с красным оттенком, как волосы Мерси, а ближе к золотистому.
— Господин велел передать, что Хозяйке бала не следует посещать особняк Охотников накануне важного события. Это может быть неверно трактовано.
— Кем? — не поняла девушка.
Дворецкий загадочно улыбнулся, прижал ладонь к груди, слегка наклонил голову и, не оборачиваясь, шагнул назад, чтобы раствориться в полумраке коридора. Мерси опустила одежду, да так и осталась стоять, невидящим взглядом буравя приоткрытую дверь…
Таирон снова был в лесу. Он вообще в последнее время туда зачастил. Всех хищников успел распугать. Медведи держались до последнего — всё надеялись, что однажды демону наскучат его ночные бдения на пригорке и он, наконец, оставит в покое их подготовленную к зиме берлогу. Не тут-то было! Таирон проявил недюжинное упрямство и каждый вечер в одно и то же время замирал мрачной статуей на любимом "постаменте". По какой-то и ему самому непонятной причине златоглазый не хотел поручать это дело кому-либо другому. Только не Фриду. Он сам, своими глазами, должен был увидеть, как белая тигрица возвращает себе облик голубоглазой бестии. И даже то, что пока он довольствовался наблюдением лишь за одной ее ипостасью (да и то не всегда) не могло побудить демона отказаться от своих планов.
— Господин Таирон? — дворецкий показался между деревьями как призрак удава Каа из сказок Киплинга: полное равнодушие к окружающему миру, отсутствие резких движений и стеклянные глаза:
— Я выполнил приказ, хозяин.
— И как она отреагировала?
— Подчинилась.
— Действительно? — демон задумался на мгновение, потом улыбнулся и весело добавил. — Похоже, она и правда решила временно побыть послушной девочкой. Любопытно, надолго ли ее хватит… можешь идти.
И слуга исчез, так же бесшумно, как и появился. Таирон же вернулся к любимому занятию — наблюдать за тем, как в узкой полоске между шторами мелькает полосатая шкура Хвостатой. Только мысли его все еще витали вокруг рыжей сирены. Какой она стала покладистой в последнее время… Либо действительно согласилась пострадать за весь русалочий род, либо… либо готовит феноменальную гадость и своим видимым послушанием пытается приглушить его бдительность.
"Что ж… — улыбнулся демон. — Посмотрим, чем дело закончится. Одно ясно прямо сейчас — скучно не будет!"
Мерси же сейчас было совсем не до улыбок, а наоборот — очень грустно. Злость ушла, но ей на смену явилось понимание полной безысходности. Она больше не видела выхода из западни, в которой оказалась. И когда стало совсем невмоготу, девушка топнула ножкой, подхватила пакет с одеждой и крикнула в сторону окна:
— Не пойду к Ямамото. Доволен? Но на берег Ураг-вей ты не можешь меня не пустить!
Вода поглотила сирену, окружила ее, заполнила каждую клеточку. Смыла слезы, порывающиеся вот-вот скатиться по щекам соленым потоком, успокоила дрожащие губы, сняла оцепенение с тела. Она словно позволила девушке на несколько коротких мгновений сделать то, о чем она мечтала все это время — убежать, скрыться, спрятаться, раствориться в океане. Сделать хоть что-нибудь, только бы не стоять порабощенной скульптурой и не ждать, пока "владыка" обратит на нее свой взор. Сирена плыла с потоком, отдавалась ему, сливалась, выплескивала в него свою боль. И только когда усталость тела превысила усталость духа, она, наконец, выбралась на берег.
Тяжело дыша, Мерси навзничь упала на песок, раскинула в сторону руки, чувствуя, как пульсируют усталые мышцы, и долго лежала не шевелясь. Думая лишь о том, что в следующей жизни она хотела бы родиться единорогом. Не для того, чтобы скакать по полям и поражать человеческое воображение своей дивной красотой. Нет! А лишь потому, что они "всего только почтальоны, мать его". Всего лишь почтальоны.
Она не сразу поняла, что стала замерзать. Тело само собой приняло сидячую позу, прижало колени к груди и обхватило их руками. А глаза все так же неотрывно смотрели на луну. Здесь, в Огненном мире она казалась такой огромной, такой близкой. Не понимая, что творит, девушка протянула руку в попытке ухватить ее за острый край. Потянулась сильнее, провела пальцами в воздухе, нащупала пустоту… и вдруг разрыдалась, впервые с тех пор как села в самолет, перенесший ее в этот мир. Так громко, с таким отчаянным надрывом, словно пыталась излить слезами всю тяжесть, обрушившуюся на ее плечи.
— Ш-ш-ш, тенши… — прошептали вдруг на ухо. Ямамото опустился рядом, обнял своего измученного ангела, и она прильнула к нему, как к последнему незыблемому хранителю света в царстве кромешной тьмы.
— Меня… меня… не пустили-и-и к тебе! — проглатывая гласные и захлебываясь слезами, попыталась оправдаться сирена.
— Ш-ш… — против воли улыбнулся Ямамото. Какая ответственная девочка… Пропустила занятие и переживает. Правильно, конечно, но так несущественно в свете последних событий. — Не волнуйся, тенши. Я все понимаю…
Какое-то время они сидели молча: он баюкал ее в своих руках, крепко прижав к груди и уткнувшись носом в макушку. Она закрыла глаза и, понемногу успокаиваясь, вдыхала такой знакомый и такой приятный запах.
— Спасибо, что пришел, — наконец, очень тихо сказала она. Ямамото провел ладонью по мокрым рыжим, сейчас прочти красным волосам и ответил:
— Все образуется, тенши. Удача на твоей стороне.
— Прости, но я не верю в нее больше, — девушка сильнее вцепилась пальцами в рубашку охотника и усилием воли подавила очередной всхлип. Улыбнулась через силу:
— Если я — везучая, кто же тогда — нет, Хикару-кун?
— Иногда нужно просто верить, тенши, — и продолжил, пока девушка не успела возразить, — верить, и бороться за то, что считаешь правильным. Удача — не гарант успеха, Мерси-тян. Но если ты отринешь страх, соберешь волю в кулак и будешь идти своей тропой, во что бы то ни стало, — она встанет на твою сторону. Удача любит сильных и смелых, тенши. Ты — именно такая.
— Похоже, ты в меня веришь больше, чем я, — тихонько фыркнула девушка.
— У меня есть на то причины, — улыбнулся Президент. — Я тебя знаю. Я видел девушку, впервые ступившую в Школу Демонов после трехлетнего заточения, и покорившую ее. Я видел Феникса, потерявшего друга, но сумевшего найти в себе силы его простить. И сейчас передо мной юная леди, которая завтра будет блистать на балу среди демонов и заставит их преклонить перед ней колени.
— Странно, — поежилась Мерси, — почему же я вижу только замерзшую полуголую девицу, сидящую на холодном песке? Чего мне не хватает? Воображения или сил, чтобы тебя не разочаровать?
— Чего тебе не хватает, — ухмыльнулся Президент, раздирая пакет с вещами и натягивая на девушку свитер, — я не скажу. Зато скажу, чего в тебе слишком много. Скептицизма.
Она сверкнула на него недоверчивым взглядом, а он одним неуловимо быстрым движением пересадил ее к себе на колени:
— Ты никогда не разочаруешь меня, тенши. Никогда.
Мерси улыбнулась:
— Как ты можешь говорить такое?
— Наверное, я просто верю в тебя больше, чем ты в себя…
Рыжая подняла глаза, вгляделось в лицо охотника, как будто сияющее в лунном свете, скользнула глазами по его губам, растянутым в ласковой улыбке, и… не смогла перед ними устоять. Словно целый мир на мгновение перестал вращаться, и время остановило свой бег. Ладошка Мерси скользнула по груди парня вверх, пальчики коснулись обнаженной ключицы, шеи… и Хикару хрипло выдохнул, сам не ожидая от себя такой реакции. Он смотрел в полуприкрытые аквамариновые глаза, на жаждущие губы, отчаянно пытался не опускать взгляд ниже, туда, где в вырезе тонкого, насквозь промокшего свитера, проступали четкие контуры соблазнительно женского тела и понимал, что если сейчас поддастся этому порыву, уже не сможет остановиться. Он никогда в своей жизни не хотел чего-то столь сильно, как эту юную соблазнительницу. Но удовлетворение этого желания требовало куда больше того, что она сейчас могла ему предложить. Ему мало было поцелуя — он хотел обладать ею целиком, без границ в своей абсолютной всепоглощающей жажде. Каждый ее вздох, каждый взгляд, каждая мысль должна была принадлежать ему. Он не был согласен на меньшее и понимал, что не согласится, даже если от этого будет зависеть его жизнь. И он так же знал, верил всем своим естеством, каждой крупицей своей души — однажды наступит день, когда она согласится отдать ему себя. Когда она предложит — и он примет ее. Примет с восхищением и восторгом. Наступит день, когда она утолит его жажду, но до тех пор…
