Фэнтези-2003 - Зорич Александр (книга бесплатный формат TXT) 📗
— Да не-ет! Впрочем… — Гном насторожился. — Клянусь бородой… Но кто же ее тогда понесет?
— Э! А? Что вы все уставились на меня? Что, второго Фродо нашли? А? А? Не будет вам никакого второго Фродо, никакой я вам не Фродо! Не желаю совершенно… — тут хоббит запнулся, глядя на лица друзей, потупил взор и тихонько добавил: — Ну что вы так смотрите? Если для дела очень нужно, то… хотя… конечно… я… мог бы…
— Оставьте Кэбиджа в покое, — голос Хаддара звенел от напряжения. — Некогда рассусоливать! Табарин, приторочь венец к оглобле у второй повозки. Намертво. Эта тупая деревяшка и будет нашим Фродо.
Отряд гнал днями и ночами, не разводя костров, останавливаясь только для того, чтобы поменять лошадей в упряжках и накормить их. Слева и справа от Эттенблатского тракта тянулись каменистые пустоши. Ни деревни, ни одинокой хибары, ни даже овечьего стада. Один раз вдалеке заметили смолокурню, вонючий дым стелился от нее по всей равнине. Другой раз проехали каменоломню, покинутую вроде бы совсем недавно.
По ночам над их головами кружились огромные летучие мыши. Позади мелькали группы конников. Кто-то из претендентов — а может быть, и вся банда — знал о передвижениях отряда. Впрочем, посреди пустошей их никто не пытался задрать. Чуть только Хаддаровы люди въехали в полосу лесистых предгорий, нападения пошли одно за другим. Их загоняли, словно сильного и опасного зверя. Помогало только то, что претенденты никак не могли сговориться между собой. Атаковали по одному, по двое, по трое, бросались среди бела дня, потеряв здравое разумение, к заветной оглобле. Потом организовались и атаковали уже целыми дюжинами. Беатор держал все восемь вертушек заряженными. В одном из ночных боев чужой дротик прошил бедро Дэлагунда, и тот, обливаясь кровью, упал под копыта коню. Дальше его везли на повозке.
Выбрав открытое место, где никто не сумел бы незамеченным подобраться к повозкам, Хаддар остановил отряд и велел перевязать Дэлагунда. Перевязать, промыть и… сделать… все, что нужно.
Капитан никогда ничего не понимал в искусстве врачевания. Дар целителя был только у самого эльфа, но сейчас он метался в бреду, терял кровь и постанывал. Беатор припомнил пару лечебных трактатов, когда-то проглоченных им впопыхах.
— Я… попробую, раз больше некому.
Хаддар взглядом спросил у Агдалона, мол, ты можешь что-нибудь сделать? Маг отвернулся.
— Освободите Беатору место!
Все расступились.
Гондорец разорвал на эльфе одежду, велел согреть воду, промыл рану, как умел, отворачивая лицо от кровавых брызг, потом плюнул и перестал отстраняться. Он с отчаянием копался в мешочках Дэлагунда, отыскивая траву, которая способна остановить кровь, потом другую траву, которая способна не допустить к ране чужую вредоносную магию, потом искал порошок, выгоняющий гной и гниль. То ли он нашел? Или ошибся? Взывал к Илуватару, орал Торну, чтобы тот поближе поднес факел, ночь, собственных рук не видно… Потом занялся повязкой, но все выходила какая-то ерунда, то повязка сползала, то опять начинала сочиться кровь. Колени дрожали у Беатора. Дэлагунд пришел в себя и, едва шевеля бескровными губами, подал ему пару советов. Дело пошло на лад.
Наконец, Беатор, совершенно обессиленный, опустился рядом с перворожденным и тяжко вздохнул. Гондорец сделал все от него зависевшее.
— Накрой меня… одеялом. Мне… ужасно… холодно.
«Совсем как человек», — подумал Беатор, повинуясь.
— Благодарю… тебя. Я… так не хочу… умирать.
— Тебе больно? Потерпи, должно полегчать.
— Мы… умеем избавлять себя от боли, но… платить приходится… слабостью. Я… сейчас… как младенец.
Они помолчали.
— Беатор… мы много веков учились… распоряжаться… своей жизнью… так же легко, как смертные… не бояться… потерять ее, поставив на кон… из-за пустячного дела… как мы сейчас… Да. Да. Музыка… пронизывающая мир… изменилась… в ней… нет прежней величавости и благородства… но… она не стала хуже… просто… стала другой… Да. Так. Как будто… играли… многие существа… и первая партия была… за нами… вот… мы… ушли… уходим… и арфа замолкает… теперь… первая партия за людьми… мне… нравится волынка и пастушья свирель… диковато… но… есть своя краса… надо… просто вчувствоваться… я… прирос к миру человеческого Средиземья… я… отучился презирать смерть… к сожалению. Это ведь… видишь ли… считается у нас позорным…
— Ничего, ничего. Утешься, нет неуязвимых, всесильных существ. Все мы бываем то сильными, то слабыми. Всем нам нужно сочувствие. Я вот… признаться… родился в деревне. Только никому не надо рассказывать об этом, слышишь?
— Слышу.
— В маленькой рыбацкой деревне у самых развалин Осгилиата. Там, конечно, отстроили кое-что, но развалины так огромны, а восстановили только самую серединку. Мы играли там… мы, тамошние мальчишки… И мне представлялось нечто высокое… Я мечтал совершить что-нибудь достойное державной древности.
— Осгилиат? Да мы с тобой… земляки. Я… родился там же… правда… несколько раньше… самого города. Среди перворожденных я считаюсь молодым, хотя…
Дэлагунда прервал шум драки. Табарин отчаянно поливал кого-то отборной бранью на языке серогорских гномов.
— Прости, Дэлагунд!
Гондорец выскочил и увидел, как Табарин и Хаддар безо всякой жалости лупят Агдалона, Кэбидж схватил мага за руки и держит мертвой хваткой, а Данно Акайн пытается кушаком заткнуть ему рот. Агдалон выл и отбивался. На несколько мгновений он освободился из цепких объятий арнорца.
— Я только хотел посмотреть, что делают наши вра…
Капитан сокрушил ему скулу нещадным прямым ударом.
Акайн вновь занялся кушачной борьбой. Дунадан отыскал на земле Проклятый венец и принялся заново прилаживать его к оглобле.
— Помощь нужна? — поинтересовался Беатор.
— Руки ему вяжи! Быстрее! — крикнул капитан.
— И крепче, — добавил хоббит.
Наконец мага связали по рукам и ногам. Хаддар в сердцах бросил его посох в костер.
— Попался же один мерзавец! Не зря Кирдан предупреждал: «Отыщется нестойкая душа…»
— И кто! — вторил ему арнорец. — Ото всей его магии пользы было только одно: другому магу деревяшкой проломил череп!
Захохотал гном, потом Беатор, к ним присоединились сам капитан и даже Торн. Они смеялись в полный голос, и вместе со смехом из них выходили ужас и усталость последних дней. А устали они смертно. Наконец Хаддар жестом остановил всеобщий хохот. Не сразу, но остановил все-таки.
— Руки и ноги ему не освобождать ни при каких обстоятельствах. Рук ему хватит, чтобы наколдовать семь смертей, — мы и глазом моргнуть не успеем. Кормить его будут трое. Табарин подносит ложку, Торн держит руки на горле, а Беатор — заряженную вертушку у самого уха. Существуют очень короткие заклятия, но от того не менее смертоносные. Не давать ему лишней руны сболтнуть! В туалет сходить запросится… с ним двое: Табарин и Беатор. И смотри, Беатор, болт на твоей вертушке не должен опоздать ни на миг! Агдалон! Если у тебя сохранилась еще капля разума, не рыпайся и доживешь до суда в Форносте.
На следующий день отряд вошел в горы. Дорога петляла, разветвлялась, упиралась в развалины старых селений. Арнорец и Торн знали потаенные пути, и благодаря этому отряд сумел оторваться от погони. Поздно вечером три повозки въехали в ворота крепости Амонбарад. Беатор камнем повалился на соломенный тюфяк…
Утром он проснулся раньше прочих, встал, отправился к лошадям. Во дворе гондорец случайно услышал беседу, не предназначенную для чужих ушей. Некий эльф, наверное, старший в амонбарадском гарнизоне, горячился и никак не хотел позорно оставлять крепость на разграбление «этим тварям». Да, их тут осталось всего пятеро из двадцати двух ратников, зато они положили немало врагов под стенами крепости, навели страх на орков и могут продержаться до подхода смены. А уж с помощью Хаддарова отряда… тут и беспокоиться не о чем. Хаддар ему резонно отвечал: во-первых, не пятеро, а четверо. Капитан ваш, Тураниэль, ранен и валяется в беспамятстве, надо бы его срочно отсюда увозить, иначе умрет. Во-вторых, отряд здесь не останется. На этот предмет (наверное, руку протянул в сторону венца) претенденты собираются, как пчелы на мед. Сейчас их тут, поблизости, не менее полутора десятков, а завтра будет, допустим, сорок, а послезавтра — полторы сотни… Двигаться надо, двигаться, спасение наше в бегстве. А ваше спасение — держаться от нас подальше. В-третьих, сможете и нас выручить, и самих себя, и Тураниэля, если тайно выйдете отсюда, найдете отряд — он должен идти за нами по тракту от Большого Пограничного перекрестка на Карн-Дум — и скажете, мол, те, кого они ищут, уже погребены, а Хаддар с игрушкой резво бежит вот сюда и вот так (наверное, чертит носком сапога на земле). В-четвертых, нам сильно полегчает, если вы заберете с собой одну магическую куклу по имени Агдалон… Эльф возражал: дней через десять-двенадцать здесь будет смена. Лучше отсидеться в Амонбараде Хаддар: ни нам не поможете, ни крепость вчетвером не удержите… Эльф: нет, и все тут! Тогда капитан ему напомнил, что во всей округе есть только один живой, пребывающий в здравом уме и твердой памяти офицер Братства. Он сам. И эльф обязан подчиниться его приказу. Тот помолчал немного и ответил, мол, хорошо. Мол, трое уйдут с Тураниэлем и Агдалоном во вьюках. Нетрудно отсюда выбраться по тайному ходу, там высоко, можно пройти и с лошадями; но он, перворожденный Вингиант, останется. Крепость не будет сдана оркам, покуда он жив. И никакой приказ не сдвинет его с места. Хаддар коротко заключил их беседу: «Хорошо. Ты в своем праве».
