По зову полной Луны (СИ) - Ковалёв Максим (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
— И полный бред, между прочим. Им тогда проще было ещё дальше на север в Глухолесье податься, а не через Великую Стену лезть, — рассудил Луи. Юлиану крыть тут было нечем.
Они обдумали диспозицию. Потом каждый взялся предложить собственную версию причины «переселения» великанов.
Отряд привычно разбился на группы по интересам, общей вереницей тащившиеся по отлогим холмам, поросшим хвойными с некоторой лиственной примесью лесами. Небо над ними оставалось грязно-серым. Набрякшим, водянистым. Ёлки-сосёнки, а вон и куст рдеющей рябины. А ну-ка. Фу — горечь несусветная.
Мелькающие осенние картины не отличались разнообразием.
Штрауб распорядился о привале, когда ещё не начало и смеркаться. Великаны, по донесениям разъездов, уже добрели до реки и встали у самого берега. Командор, видимо, решил слишком с ними не сближаться.
Роща, где они остановилась, представляла собой частокол сплошных полуголых берёз. От чёрных пятен на белых стволах, если вглядываться в них слишком пристально, аж рябило в глазах. Проблем с дровами не возникло, и можно было, как следует отогреться. А уж когда выдали полуторный против всегдашнего паёк, настроение у народа совсем наладилось. Щедрость кашеваров приятно удивила. Но и во всеобщей толкотне, сопровождавшей обустройство лагеря, и в переглядках у жарко пылающих котлов с чашками дымящейся похлёбки на руках отчётливо сквозило напряжение. Перед сном почти каждый, не сговариваясь, доставал и укладывал возле себя своё оружие. Никто о том не распоряжался, но все понимали — на завтра их могла ждать новая стычка с великанами. О чём негласно и давало понять командование.
На утро подъём, однако, был объявлен даже позже обычного. И тогда десятники не получили приказа к сборам. Вновь запалились костры, и кашевары вернулись к своим обязанностям. Было велено отдыхать. Так что весь день прошёл в гнетущем безделье. На следующее утро всё повторилось. И на другой день тоже. Разведка докладывала, что древни всё также стоят у реки, и никуда идти не собираются. Эти тугодумы опять вздумали поторчать на одном месте! Похоже, осень вгоняла громил в такое же сонное состояние, как и все прочие деревья. Иначе, чего бы они опять застряли?
Потом сообщили, что к Носорогу с дружком присоединилось ещё двое великанов. Откуда явились эти не ведомо, но притопали и тоже встали у берега. Становилось понятно, что на этот раз древни определённо чего-то ждали. Или кого-то.
Командор мрачнел на глазах. А вот мэтр Кроули, казалось, сбросил три десятка лет, мотаясь со своим молодняком каждый день из лагеря к реке и обратно. Личному же составу оставалось измышлять всё более абсурдные разгадки происходящего.
Они успели немного поохотиться и порыбачить в лесном пруду неподалёку от берёзовой рощи. От скуки некоторые даже вздумали достать со дна походных мешков игральные кости, но командор быстро пресёк подобные увеселения, поручив десятникам, для развеивания оной скуки, устроить несколько занятий по строевой выучке. Догвиль данный подход одобрил всецело.
…Лопух спал как убитый. Поход, поначалу казавшийся таким многообещающим, на поверку оказался прескверной затеей, и никакие полуторные пайки не могли этого исправить. Так-то оно так, но нельзя же столько спать! Особенно, когда другие давно на ногах и теперь с завистью косятся на закутавшегося в одеяло товарища, продолжавшего нагло дрыхнуть.
— Вставай. — Юлиан в какой уже раз потряс приятеля за плечо. Тот лишь отбрыкивался и ворчал что-то невнятное. — Ну, что я тебе — нянька? Роман вот предлагает взбодрить тебя посредством хорошего пинка под зад. Может он и прав?
— Отстань… Пошли вы все! Надоело… Чёртов поход, чёртовы древни, чёртова жизнь. И чего я попёрся.
Лопух всё же кое-как выпутался из-под одеяла и сел, взирая на мир медведем-шатуном, поднятым из берлоги раньше срока, — заросшим щетиною (почти шерстью) по самые глаза, злым, взъерошенным, грязным и вонючим. Оглушительно чихнув, он поёжился и от души матернулся. Его взгляд вымученно обозрел окружающий пейзаж. Самый жалкий из всех, что ему когда-либо приходилось видеть. Жалкие людишки, населяющие этот жалкий мир, опять собирались тащиться незнамо куда и незнамо зачем. Жалко дымили догорающие костры. Небо было свинцовым, солнце не казалось, хотя уже рассвело. На подмёрзшей земле гнила подмёрзшая трава с опалой листвой. Ветер качал жалкие голые ветви. Среди пятнистых стволов сновали серые тени. Ржали стреноженные лошади, тоже, наверно, не выспались. И на всю рощу воняло горелой кашей.
— Ну, зачем мне это надо, а? — Лопух набросил на плечи одеяло, но тепло из него успело уйти.
— Не знаю. — Юлиан передал чашку с горячим завтраком и присел рядом. — Это командование должно знать. Наше с тобой дело есть и спать, когда позволят, да идти, куда велят. Ты давай пошевеливайся, а то все свернулись и лошадей навьючили.
— Мы чего, выступаем? К реке пойдём?
— Угу, — подтвердил Юлиан. Отправив в рот ложку липкого не пойми чего, он добавил: — Живчик твой вчера хромал, а ты так и не посмотрел, что с ним. Я сам глянул — камешек в подкове застрял, можешь не благодарить. Жуй, не отвлекайся. И ещё всем велено надеть брони.
Сам он уже облачился в защиту, чего Лопух сразу не заметил. Они сидели на холодной земле и ели остывающую кашу. Тащиться куда бы то ни было не хотелось ужасно. Лучше бы всю жизнь сидеть вот так на одном месте и ничего не делать. Именно в такие минуты и приходит понимание, что порой деревьям и камням живётся гораздо лучше, чем огромному числу представителей людского племени.
Костры были залиты, а кормёжки хватило лишь на то, чтобы приглушить голодные спазмы в желудке. Усач Мэрих с Догвилем — длинным и хмурым, как само это утро, — уже ходили меж кучек остывающей золы, подгоняя самых нерасторопных.
Лопух в угрюмом молчании с помощью Юлина натянул брони и кое-как уложил свои пожитки. Живчик, чуя настроение хозяина, переминался, не давая закрепить тюк. У седла ещё висел, мешаясь, бесполезный овальный щит. Лопух потрепал конягу по загривку — особым умением ладить с лошадьми он не отличался, да и незачем оно ему на Стене было. Как и этот щит. Теперь вот понадобились, дьявол их побери. Стражник взобрался в седло.
— Выдвигаемся! — объявил Шрам, обозрев в последний раз своё воинство. Опухшее со сна лицо Лопуха если и привлекло его внимание, то лишь вскользь. Догвиль, однако, был тут как тут и всё зорко подмечал.
— Теперь ещё и влетит, — вздохнул Юлиан, дав шенкелей своей кобыле. Напарник сопел боровом и разговаривать не желал.
Тронулись. Сперва сутолочно, но вот колонна растянулась и продвижение пошло живее. Лошади склонялись на ходу к вядшей траве, их то и дело приходилось подстёгивать. Народ кашлял в кулаки. Вроде, наконец-то они нагонят великанов, уж даже соскучились по ним, а от прежнего боевого настроя нет и следа. И почему так происходит? Кто бы ответил.
Шрам задал скорый ход, словно они куда-то спешили. Берёзы остались позади, лес обступил их уплотнившейся стеной, в которой приходилось выискивать троты. В воздухе потянуло болотиной.
— К реке подходим. — Луи на время пути вновь присоединился к десятку Медвежьего Угла. А на счёт реки все догадались и так.
— И где древни? — проворчал Лопух, желая разбавить повисшее унынье. Занят он был тем, что ковырял под ногтями коротким ножиком, который ещё на последнем привале взял манеру носить, засунув за голенище сапога, и вострить каждый вечер. Живчик брыкал задом, его наездник дёргал за поводья, что если и помогало, то мало.
Едущий впереди них Роман всё тёр свой носище и, как многие, оглядывался по сторонам, точно ожидая увидеть древня за каждой встречной осиной. Или что она сама окажется им.
— Должны быть где-то здесь, — пожал плечами Луи. — О том не волнуйся. За ними следят и, если что, нам сразу…
Договорить он не успел, к ним подъезжал Догвиль. Луи предпочёл поотстать от компании.
— Всем спешиться. Командор Штрауб сделает объявление. Пока я буду занят и не смогу присматривать за вами, Роман Хесгот — за главного. Соблюдать тишину. Не орать, железом не звенеть. Великаны рядом. Ясно?
