Живи и радуйся солнцу (СИ) - Кориц Валери (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
— Рит? — начал водитель, выключив радио. — Ну что, обменяемся номерами? Все-таки мы твои спасители.
— Не думаю, что это хорошая идея.
Я поежилась, ожидая гневной реакции, но Олег только улыбнулся и понимающе кивнул.
— Смотри. Мы почти на месте.
Парень кивнул перед собой на дорогу, что шла прямиком к белому заграждению, на вершине которого болталась сорванная колючая проволока. Обогнув его, он вывел машину на ухоженное зеленое поле невероятных размеров, где вдали стали виднеться белые здания и сам аэропорт, а с левой стороны мое спасение — два белых самолета, один из которых должен был подбросить меня до Москвы.
Когда машина остановилась, я выскочила из салона, лишая Дмитрия шанса снова показаться мне джентельменом, и подошла к открытой пластиковой двери.
— У тебя хороший вкус, — нерешительно сказал Дима, подойдя ко мне и нацепив солнечные очки. — Красивая одежда. Не привык видеть тебя в чем-то кроме пижамы.
— Можешь замолчать?
— С каких пор тебе стал не нравится мой голос?
— С недавних.
Внутри довольно просторного здания находилось три кассы. Народу совсем не было, поэтому Олег практически сразу купил билеты, пока мы молча сидели на лавочке, дожидаясь его. Около желтоватых колонн располагались автоматы с разными вкусностями. Над головами висели таблички с указанием расположения залов ожидания, впереди — табло с расписанием рейсов и аппарат для упаковки багажа. Словно впервые мне удалось это увидеть. Прошло столько времени.
Родители раньше всегда брали меня на отдых. Мы вместе упаковывали чемоданы, грузили их в дедушкину машину, доезжали до аэропорта, наслаждаясь прохладой и тишиной раннего утра, затем дремали в самолете, слушали с мамой самого лучшего в мире рассказчика, который всегда повествовал много интересных фактов о стране, в которую мы направлялись. Им всегда являлся отец. В этом его никто не мог переплюнуть. Он всегда так серьезно подходил к делу, что сутки перед отъездом пропадал в библиотеке, изучая все достопримечательности, заранее прокладывая маршруты, чтобы порадовать свою семью чем-то новым, ранее невиданным и заодно не отдавать большие деньги на гидов. Нам так хорошо было вместе. Но всё закончилось, когда в мою жизнь пришла вода. Я ни о чем не жалею, но иногда мысли как всё сложилось бы без ее появления, не дают мне покоя.
— Почему их два? — спросила я, когда мы сели обратно в машину. — Олег, мне очень приятна твоя забота, но я теперь уж как-нибудь сама бы справилась.
— При чем тут я? — усмехнулся он, откинув сиденье. — Это для Димы, он полетит с тобой. Чтобы уж точно удостовериться, что ты доберешься до дома без приключений.
— Разве тебе можно покидать стены лаборатории? — спросила я у его друга.
— Пока идет конференция — да.
Всё как всегда складывалось прекрасно. В ущерб мне.
— Во сколько вылет?
— Вот с этим как раз проблема. Примерно в одиннадцать вечера. Погода пока смущает пилота.
— Но сейчас только полдень.
— Можем подремать пока.
Я вздохнула и снова разблокировала телефон.
— Где сеть?
— Мы же не доехали до населенного пункта. Он в двенадцати километрах отсюда, попозже можем как раз съездить.
— Как называется?
— Город? Гамильтон.
— Не слышала о таком.
Дима увеличил громкость на приемнике. Колонки зазвенели от песни Алексеева «Камень и вода», аппаратура так чисто передавала звук, что я невольно прикрыла глаза и откинулась на кожаное сиденье. Тут уж от меня ничего не зависело, поэтому стоило расслабиться. Олег поступил также и вскоре уснул, сложив руки на груди.
С разных сторон стали подъезжать автомобили, из которых то и дело выходил народ со счастливыми улыбками, но они тут же исчезали после посещения кассы. Кто-то просто возвращался назад, садясь в транспорт, кто-то начал устраивать разборки. Крики были слышны даже в салоне, когда одна миловидная женщина, только что сюсюкаясь со своим малышом на руках, услышала о задержке рейса. Ее можно было понять. В такси за рулем сидел молодой парень, который нервно стучал пальцами по панели, а за ним — двое детей, возраст которых был слишком мал, чтобы понять сложившуюся ситуацию, но достаточен для того, чтобы поднять истерику. Братья кидались чем-то друг в друга, пока один джинсовый костюм не был чем-то испачкан, водитель в который раз закатил глаза, но не произнес ни слова. Вскоре молодая мама вернулась, и машина со свистом удалилась с территории аэропорта. Тут же я почувствовала жар, исходящий от висячего на шее стекла и вышла на воздух, который ударил по лицу едва заметной пылью и тут же поднял выбившиеся пряди волос.
Снова неизвестная мне река билась о берега, метаясь с одной стороны в другую. Уносила за собой всё — поломанные волнами ветки, пластиковые бутылки и другой бытовой мусор. Кромка воды находилась гораздо выше обычного и, изгибаясь, ударяла кнутом встающие на пути камни. Ощущения беды пришло раньше, чем кулон дал о ней знать. Все-таки те дни, что я провела без него, пошли мне на пользу.
Снова задул ветер, я поежилась и обхватила себя руками. Позади хлопнула дверца машины.
— Что тебе еще нужно от меня? — я стояла к нему спиной, не решаясь заглянуть в глаза, которые оказались бы как всегда самыми честными и добрыми на свете.
— Скажи, какую ты любишь погоду?
Не было слов. Он серьезно пытался построить со мной разговор как ни в чем не бывало.
Услышав в ответ тишину, Дима продолжил:
— Мне вот нравился дождь. Помню, в детстве предпочитал именно его, бежал на улицу, подолгу сидел с друзьями под грибом песочницы. Мы разговаривали обо всем на свете, просто дурачились. Девчонок никогда не пускали, заделавшись тайной группировкой со сложным названием, деятельность которой неизвестна была даже нам, просто кто-то из нас увидел ее в журнале. Только в такую погоду мы могли видеться, так как родители строго настрого запрещали это. В дождь они всегда уезжали по работе, уж и не помню кем они тогда трудились, но родители всерьез думали, что в такие дни мы и шагу не сдвинемся из квартир. Ошибочка.
В его интонации появилась улыбка.
— Прошло много лет, я стал сочинять стихи. И снова дождь прекрасно помогал мне в этом. Не понимаю людей, которые считают, что он нагоняет тоску и депрессии. Он дарил мне всегда только умиротворение и сосредоточенность. Во взрослой жизни я все равно считал себя самым счастливым, когда тучи хмурились. Пока …
— Пока что..? — я взглянула на него через плечо и, снова отвернувшись, стала смотреть куда-то вдаль.
Парень взмахнул головой, возвращая каштановые волосы, падающие на глаза и, выждав паузу, произнес одними губами:
— Пока не осознал, что природа бушует так, когда кому-то больно. И я по сути не имел права даже улыбаться. Я увидел все своими глазами и теперь понимаю тех людей. Ты помнишь, что было с тобой после изолятора? Помнишь, что случилось с твоим медальоном? Что было с тобой тогда? И что было в тот момент, когда ты сидела, сжавшись, в углу, и плакала?
— Что за новости? Я не… На что ты намекаешь?
— Ты этого не помнишь, конечно же.
Сердце вдруг забилось.
— Что еще ты видел?
— Ураганы и штормы за окном. Всё это время не было солнца. Когда ты кричала по ночам, шел дождь, причем с таким напором, что позавидует любой шланг. Когда ты падала на пол и била по нему кулаками, тишину прорезали раскаты грома. Пережить всё это и так было мучительно тяжело… Всё вокруг будто страдало вместе с тобой. Каждое дерево, каждая капля в этом чертовом море. Всё. И после этого я теперь не люблю дождь. И не знаю, смогу ли полюбить снова, зная, что где-то там ты проливаешь слезы и мучаешься.
— К чему это всё?
Мысли метались одна за другой. Не могу объяснить, почему эта новость вызвала у меня такое волнение. Может быть потому, что я все это время думала, что являюсь чем-то вроде защитника и ежедневно вступаю в бой со своей стихией, как и другие жрецы, а оказалось, что мы с ней… друзья? Что она понимает меня, чувствует всё, что мне приходится испытывать. Или потому, что я проявила слабость и не смогла справиться с эмоциями, что недопустимо для жреца?
