Звериный подарок - Шолох Юлия (библиотека книг .TXT) 📗
По вечерам я пытаюсь что-то решить. Сколько времени я помнила деда Атиса? До сих пор. Как долго мне было больно? До сих пор. Но все равно теперь он просто живет в памяти и не разбивает каждым своим появлением жизнь вдребезги. Значит, и с потерями можно научиться существовать. Пусть не сразу, и не так просто, как с дедом, но можно. Если… если Радим перестанет ко мне приходить, я смогу со временем прийти в себя. Но как это сделать? Не жаловаться же матери или правителю? Не говорить же ему напрямик? Мол, не приходи больше, ты меня убиваешь. А он скажет, ты о чем вообще? И близко не подходил. Ведь может… и правда не подходил, а все это лишь мое воображение. Может, и дверь потому не открываю, боюсь увидеть… пустоту.
Волки
Три следующих после приезда дня правитель провел с тройкой и старейшинами, пытаясь построить план встречи делегации дивов, прибывающей через несколько дней.
Радим слушал их разговоры и очень старательно пытался разобраться в словах. Теперь он каждое утро с завидным упорством повторял все те действия, которыми был заполнен в прошлом почти каждый день его жизни: встать, одеться, умыться, спуститься к завтраку, переговорить с теми, кто ждет в кабинете. Тренировка или занятие, о котором приняли решение в кабинете. Обед, снова дела, ужин, обсуждение с другими планов на завтрашний день, сон.
Ни на чьи вопросы он не отвечал. Когда Ждан и Дынко в очередной раз спорили, не лез. Со Жданом вообще не разговаривал.
Мысли текли удивительно неспешно.
Глава 16
Люна-са
Однажды Верея пришла раньше обычного. Подобрала какой-то крючок к защелке на двери и теперь может открыть ее снаружи. Заходит, как к себе домой, и стягивает с меня одеяло.
— После обеда приезжает делегация белоглазых, — возбужденно сообщает, вытаскивая меня из кровати в холод и сырость комнаты. — Куча аристократов во главе с самим паа, это личный советник императора. Так что будут давить сильнее обычного.
— В смысле? — проявляю интерес. А то вдруг замолчит, и не будет такого журчащего фона, как ее голос?
— Белоглазые всегда едут с одной целью — получить то, что хотят. Будут наседать и душить, пока наши не сдадутся и не выполнят всех их требований. Раньше у белоглазых не очень-то получалось, а сейчас даже никто не знает, как все закончится. Все вокруг слишком нервные… Ты еще тут. Спишь.
— Я уже проснулась, видишь же.
— Я не о том. Вообще, знаешь, — она вдруг посуровела, — так и хочется иногда тебе… врезать.
Ничего себе утро ясное! Моя служанка хочет мне… врезать?
— А, забудь, — резко говорит. — Я помню, что ты всего лишь человек. Хотя и люна-са.
А что? Сама виновата, предлагали же рассказать, так нет, все оттягиваю со своими тайными страданиями. Может, из меня получится отличная жертва, которую с благосклонностью примут боги, и на звериной земле наконец воцарится мир и покой. И во мне, может, воцарится… на том свете.
— Верея, иди-ка ты отсюда!
Представленное зрелище, где я, закутанная в их неповторимую ткань, вхожу в темную пещеру к какому-нибудь чудовищу, придало моему голосу новые свирепые нотки. Верея бросила мои вещи на кровать и вышла. У двери, правда, отчетливо пробурчала: «Дура».
— И дверь за собой закрой! — крикнула ей вслед.
А постель-то еще не успела остыть, одело только найду. Вот оно, больше ничего не помешает спать дальше. Надо бы дверь подпереть, но вставать уже лень. Надеюсь, она нескоро придет.
Верея вернулась в обед с подносом еды и с надутым видом решительно сдернула с меня одеяло. Я молча сопротивлялась, но она оказалась сильнее и в конце концов стащила меня на пол, так что ничего не оставалось, кроме как одеться и пообедать.
Когда приходит посланец от правителя, мы с Вереей хмуро переглядываемся. Она как раз заявила, что намерена занять меня чем-то полезным и затащить на урок географии к Власте, а я предупреждаю, что буду драться до последнего и все равно не пойду.
Правитель решил все по-своему. Наши планы, конечно, ничто по сравнению с его приглашением на приватную беседу.
— Ничего, впереди еще много времени, — не сдается Верея, с грохотом захлопывая за мной мою собственную дверь! Что ж за служанка такая? Хочет врезать, дерется и воспитывать пытается. Такую бы… подругу. Да уж, горничная из нее никакая, а подруга очень даже ничего получится.
Правитель один, в той самой комнате, где я встречалась с ними впервые, стоит спиной к двери и смотрит на огонь в камине.
— Правитель Литовай, — приседаю.
— Дарена, — кивает и приглашает сесть.
Опускается в то же самое кресло, которое и в этот раз превращает его в отсутствующего здесь человека.
— У меня не очень много времени. Вы не против, если мы обойдем разговоры о здоровье и погоде и сразу приступим к делу?
— Конечно, я только за.
— Прекрасно! Итак, Дарена, сегодня к нам прибывает делегация дивов. Крупная делегация, серьезная и опасная. Они будут требовать для себя определенных уступок, на которые мы никак не можем пойти. Дивы тщательно выбирают время приезда, отлично чувствуют чужие слабости и, не раздумывая, ими пользуются. Я вынужден сделать все возможное, как вы понимаете, чтобы защитить наши интересы.
— Да, конечно, я понимаю.
Внезапно кресло перестает его отгораживать. В серых глазах мелькает какая-то странная неуверенность, которую он тут же приглушает. Каждое его слово теперь звучит так, словно ему приходится заставлять себя их произносить.
— Я должен лишить их веры в нашу главную слабость. Сегодня вечером, в крайнем случае завтра утром, я представлю им невесту вожака. Выберите себя платье попроще, Дарена, это их… злит. Сын говорит, вы еще не готовы, но я решил дальше не тянуть. Дивы должны понять, что в этот раз серьезно просчитались. Не сможете подготовиться к вечеру — ничего страшного. Но завтра утром вы будете представлены делегации. Все понятно?
Он… Что он только что сказал? Я буду представлена как… невеста? Я? Но какая же из меня невеста вожака? Невеста Ждана?! Неужели мне недостаточно?
Ничего сказать не могу. Правитель молча кивает, резко поднимается и уходит. Поставил меня в известность. Не может быть, что меня из-за этого сюда везли, я не верю. Какая из меня невеста? Я же… полукровка, никто!
Заходит Верея и ведет в комнату. Вот и комната. За окном дождь, его шелест должен успокаивать, если слушать долго. Под ногами твердое дерево, но, кажется, я вот-вот провалюсь куда-то вниз. Меня везли, чтобы выдать замуж? Не может быть. Такого просто не может быть!
Дождь меняется, становясь то сильнее, то, наоборот, почти совсем прекращаясь. Приезжает делегация, несколько роскошных экипажей, украшенных золотыми гербами, всадники в одинаковых блестящих темной зеленью плащах. Их встречают какие-то люди, лиц отсюда не разглядеть. Я не верю. Все быстро мельтешит перед глазами, как будто ускоряется. За что? Дождь — единственное, что не пропадает, так и оставаясь за окном. Не верю. Постепенно на улице темнеет, все труднее разглядеть, как вода ручьями течет по булыжникам, скапливаясь в разного размера лужи. Нет…
— Я слышал, правитель с тобой говорил? — раздается голос за спиной. Такой… невозмутимый. Равнодушный.
— Ждан! — Бросаюсь к нему, как будто это последнее, что не дает утонуть в дожде за окном. Он даже вздрагивает, но поддерживает рукой, чтобы я не упала.
— Ждан, скажи что это… неправда?
— Правда, — жестко отвечает.
— Зачем? Но зачем? Я же… никто! Полукровка, без денег, власти, важных родственников. Зачем я тебе?
— Ты люна-са. Ты можешь быть только женой. Никакие деньги, власть, ничего не идет в сравнение с тем, что может сделать люна-са. — Такой голос безжалостный. Почему?
— Что я могу?
— Хм, ну примерно отвечу. Можешь… сделать счастливым. А можешь… замучить. Иссушить. Убить.
— Это неправда! Я не могу ничего такого. Ждан, зачем тебе этот брак? Я знаю, ты меня не любишь. Мы не будем счастливы! Я тебя не люблю!
