Подари мне пламя. Чернильная мышь (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт" (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
— Анри, здравствуй. Ты в клубе? Прекрасно, я могу подъехать?
Свернув на нужную улицу, Алекс глянул на часы и убрал фониль. Замечательно все выходит — удачный день…
Письмо с лаконичным "Я готова" пришло на фониль в пять, когда Алекс уже ехал из "Бархата". Перед тем, как выехать, он принял душ, смывая запах духов Анриетты, но не высушил влажные волосы. Раскаленная булыжная мостовая парила так, что воздух дрожал маревом, и тонкие шпили астероновых башен дрожали в нем, словно отраженные в воде. Замерли в полном безветрии улицы, деревья, рекламные вывески. Казалось, что если мобилер замедлит ход, то неминуемо прилипнет каучуковыми шинами к мостовой, замерев, как муха на клейкой ленте. Но не прилипал, несся дальше в потоке других мобилеров, сверкающим кусочком в разноцветной мозаике блестящих крыш и капотов и стекол.
Чтобы не замедлять общее движение, лет десять назад особым указом королевы несколько главных улиц Лундена освободили от присутствия конных экипажей, и теперь центр города наглядно показывал богатство, величие и современный дух Империи. Сверкали растопленными леденцами зеркала витрин и окон, выскакивали перед глазами яркие плакаты, призывая купить, попробовать, сделать жизнь прекрасной… В горячем ветре, овевающем мобилер, волосы высохли мгновенно, и Алекс, морщась от запахов и шума, снова прикрыл окно.
Маред ждала его в том же скверике. И по опущенным плечам, склоненной головке и потупленному взгляду Алекс понял, что у девочки что-то случилось. Что-то несомненно плохое. Но что могло пойти неправильно на обычном собеседовании?
Открыв дверь, Алекс дождался, пока угрюмо не поднимающая глаз Маред опустится рядом, поинтересовался:
— Могу я узнать причину вашего дурного настроения, тье Уинни?
— Ничего особенного, — проговорила, едва разжимая губы, девушка.
— Маред, а вам не кажется, что я должен знать о любых сложностях, связанных с работой? Это ведь напрямую касается нашего договора.
— Ничего, я же говорю! Но… почему вы не сказали, что будет экзамен?
Ах, вот оно что! Алекс расслабился, усмехаясь про себя и сохраняя совершенно серьезное выражение лица.
— А я должен был? Можете быть уверены, остальных тоже никто не предупреждал. Вы же любите, когда испытания проходят честно?
— Я бы подготовилась! Я бы…
— Вы могли бы подготовиться только в том случае, — мягко прервал ее Алекс, — если бы знали содержание вопросов заранее. А это — согласитесь — было бы нечестно по отношению к вашим будущим коллегам. Что, неужели низкий балл?
Маред промолчала, отвернувшись к окну, только пальцы судорожно комкали сумочку, из которой торчали какие-то небрежно смятые рекламные проспекты.
— Я могу просто спросить у своего начальника отдела внутреннего распорядка, — так же мягко сказал Алекс. — Но я не думаю, что все ужасно.
— Семьдесят четыре балла, — нехотя проговорила Маред, и на последнем слове ее голос отчетливо дрогнул. — Хотите сказать, что меня все равно возьмут, да? В любом случае! Потому что я… и вы…
Да она же на грани истерики, самой настоящей. Вот оно где сказалось — вчерашнее напряжение. Девочка держалась все утро, а потом самообладание треснуло, потому что речь пошла о том, что для нее действительно важно — о профессиональной гордости.
Алекс свернул в ближайший переулок, остановил мобилер. Маред сидела, каменея плечами и спиной, тщательно отворачиваясь. Плачет, что ли? Было бы неплохо — слезы действительно облегчают душу. Но непохоже. Просто не хочет, чтобы ее видели слабой.
Он вздохнул, тщательно подбирая слова.
— Маред, послушайте меня, пожалуйста. Собственно, я не обязан этого говорить. И я уже просил, чтобы вы не искали намеков там, где их заведомо нет. Помните? Утром. Я понимаю, вы привыкли все экзамены сдавать на высший балл. Вы лучшая студентка, просто идеальная. Но так не бывает. В настоящей жизни идеал недостижим. Нельзя знать все и быть готовой ко всему. Вы изучали академическую юриспруденцию в самом широком смысле этого слова, а в наш экзамен включены вопросы из обычной практики. Никто не ожидает от стажеров ста баллов из ста, поймите. И хватит уже по поводу и без повода страдать, поминая наши отношения. Экзамен вообще косвенно влияет на то, брать или не брать стажера.
— А… зачем он тогда? — приглушенно отозвалась Маред, не поворачиваясь. — Если… не влияет?
— А вот это, — улыбнулся Алекс, — маленький секрет моего юридического дома. И если я его открою — это как раз будет использованием служебного положения. Я шучу, не бойтесь. Хотя рассказывать про это другим не нужно, потому что вам это было неоткуда узнать, понимаете?
Дождавшись нерешительного кивка, он продолжил:
— Вопросы экзамена учитывают не только ваши знания, но и способ мышления. Вы вряд ли заметили, но в некоторых из них были ловушки, чтобы определить склонность к азарту, терпеливость или готовность идти на взаимные уступки. Кроме того человек, который раздал вам листы с вопросами, тщательно наблюдал за тем, как вы даете ответы: долго ли думаете над заданиями, возвращаетесь ли к пройденному и так далее. Собрав результаты, он подвергнет анализу ваш почерк и количество исправлений, даже линии, которыми вы зачеркивали неверные варианты, а затем представит рекомендации. Никто не откажет кандидату на стажировку, если только не возникнет сомнение в его честности. Зато мы заранее можем подобрать каждому работу, которая ему больше всего подходит. Услуги мэтра профессора псилологии очень дороги, но они того стоят.
— Могу представить, что он напишет обо мне, — помолчав, сказала Маред. — Хорошо… я поняла. Простите…
— Ничего страшного, — спокойно ответил Алекс. — Знаете, чем отличается хороший начальник от действительно хорошего? Хороший требует от работника всего, что тот может сделать. А действительно хороший не требует невозможного. Я уверен, что вы ответили так хорошо, как только смогли. Верно? Значит, этого вполне достаточно.
— Просто… Я не думала, что так мало знаю.
— Полагаю, — будничным тоном сообщил Алекс, — что на самом деле вы знаете еще меньше, чем вам кажется. Все-таки вопросы экзамена рассчитаны на студентов, а действительная работа юриста сильно отличается от идеала правоведения. Иначе нашу работу делали бы вычислители, наверное. Людям же свойственно ошибаться. Как-нибудь я расскажу пару случаев из своей практики — вы будете в ужасе, какого я свалял дурака. А теперь, если вы успокоились, помолчите минутку, чтобы в фониле не был слышен голос.
Он нажал пару кнопок.
— Стивен? Как там наши юные и подающие надежды? О нет, на работу я сегодня точно не приеду. Но мне любопытно. И придется звонить старому лэрду Макмиллану, так что скажи, на сколько баллов написал работу его внук? Семьдесят? Прекрасно… Что ж, значит, он действительно заслужил протекцию старика, это радует. А сколько минимальный балл? Шестнадцать? Да… слабовато. Нет, ничего страшного, но слабо… Семьдесят — это высший? Что? Семьдесят пять набрала Уинни? Да, я тоже… Отлично, значит, я порадую старого Макмиллана. Да, давай со вторника. Хороших выходных…
Отключив фониль, Алекс хмыкнул.
— Итак, у кого-то было и шестнадцать. А высший результат — у вас. И какой же можно сделать вывод?
— Что я глупо себя вела? — слабо улыбнулась Маред, наконец-то поворачиваясь.
— Глупо, — серьезно кивнул Алекс. — Самая страшная категория женщин — глупо ведущие себя умницы. Сам таких смертельно боюсь. Так что успокойтесь, тье Уинни. Во вторник можете приступать к работе. Вам позвонят и расскажут все необходимое. Кстати, надо заняться вашим гардеробом. Женщины у нас тоже носят форменное платье, но оно, хвала богам, темно-синее с белой отделкой. Я предвкушаю момент, когда увижу вас в нем, а не в этом кошмаре. Пожалуй, вам стоит отправиться по магазинам с тье Эвелин.
— Благодарю, но я и сама могу… Я… простите, что я так себя вела…
Голос тье Уинни звучал откровенно несчастно. Бедняжка… Поняла, что выдумала кучу глупостей — и самой теперь стыдно. Вот и хорошо. Теперь тебя, такую, можно брать голыми руками, не опасаясь взъерошенных иголок. Приручать, успокаивать… Жаль, что нельзя обнять или просто прикоснуться — опять начнется все снова. А с одеждой что-нибудь придумаем. Вряд ли ты сейчас задумываешься, сколько стоит одежда, в которой тебе не стыдно будет показаться в "Корсаре". Конечно, такое тело ничем не испортить… Почти ничем, если не считать эту болотную гадость. Но оказаться мишенью для насмешек и косых взглядов я тебе точно не позволю — хватит уже.
