Хороший, плохой, неживой - Харрисон Ким (список книг txt) 📗

Я прищурилась в искусственных сумерках. Оставленная кофейная чашка привлекла мое внимание к груде одежды на стуле. Она шевелилась в плавном ритме, превратившись в спящего Ника, разбросавшего длинные ноги. В носках, потому что по его ковру не ходили в ботинках, и торчащие большие ступни вызвали у меня улыбку.

Я села, довольная, что делать ничего сейчас не надо. У Ника день начинается на шесть часов раньше моего, и пробивающаяся щетина покрыла ранней тенью длинное спокойное лицо спящего. Подбородком он уткнулся в грудь, короткие волосы упали на глаза, открывшиеся, когда первобытным чутьем он ощутил мой взгляд. Я улыбнулась шире, когда он потянулся на стуле, зевнул.

– Привет, Рей-Рей, – сказал он, и голос у него был теплый, как лужа воды под солнцем. – Как ты?

– Нормально.

Мне было неловко, что он все это видел, что он меня спас, а еще я от души радовалась, что он оказался на месте для того и для другого.

Он пересел ко мне, матрас прогнулся, и я сползла к нему, счастливо и с облегчением вздохнув. Он обнял меня одной рукой и прижал к себе. Я положила голову ему на плечо, вдыхая запах старых книг и серы. Постепенно сердцебиение у меня успокоилось, и я сидела, ничего не делая, черпая силу просто в том, что он был рядом.

– Уверена, что нормально? – спросил он, глубоко запуская руку мне в волосы.

Я отодвинулась.

– Да, спасибо. А где Айви?

Он ничего не сказал, и я сама ощутила, как исказилось тревогой мое лицо.

– Она тебе ничего не сделала? Он отнял руку от моих волос:

– Она на полу, где я ее оставил.

– Ник! – воскликнула я, отталкиваясь от него и выпрямляясь. – Как ты мог просто так ее бросить?

Я встала, ища сумку, сообразила, что он ее не привез. И еще я была босая.

– Отвези меня домой, – сказала я, понимая, что автобус меня не подберет.

Ник поднялся одновременно со мной.

– Блин! – произнес он вполголоса. – Извини. Мне показалось, что ты ей сказала «нет». – Он то смотрел мне в глаза, то отводил взгляд в сторону, и на лице отражались мука, разочарование и смущение, от которого он краснел. – Черт-черт-черт! – бормотал он про себя. – Прости, ей-богу. Да-да, конечно. Отвезу тебя домой. Может, она еще не очнулась. Уж прости, пожалуйста. Я думал, ты сказала «нет»… Бог ты мой, не надо было вмешиваться. Я честно думал, ты сказала «нет»!

Он так был подавлен своей ошибкой, так расстроен. Я протянула руку и притянула его к себе, не давая выйти из спальни.

– Ник, – позвала я его, и он замер на месте. – Я и правда сказала «нет».

У него глаза еще больше вылезли на лоб. Челюсть отвисла, он стоял, будто не в силах даже моргнуть.

– Но… и ты хочешь вернуться?

Я села на кровати, посмотрела на него.

– Ну, да. Она моя подруга. – Я взметнула руки: – Не могу поверить, что ты просто бросил ее там валяться!

Ник заколебался. В глазах его читалось полное недоумение.

– Но я видел, что она хотела сделать. Она чуть тебя не укусила, и ты хочешь вернуться?

Я ссутулилась, опустила глаза к испещренному пятнами мерзкому желтому ковру.

– Это я виновата, – сказала я тихо. – Мы устроили спарринг, а я была зла. – Я посмотрела на Ника: – Не на нее, на Эддена. Потом она стала выступать, и это меня завело, так что я поймала ее врасплох… прыгнула ей на спину, ухватила за волосы, закинула ей голову назад и подышала на шею.

Ник сжал губы, сел не спеша на краешек стула и уперся локтями в колени.

– Давай-ка проясним. Ты решила заняться с ней спаррингом, когда была зла. Ты подождала, пока обе вы окажетесь на эмоциональном взводе, и тогда на нее налетела? – Он шумно выдохнул через нос. – Ты точно не хотела, чтобы она тебя кусала?

Я скорчила кислую рожу:

– Я же тебе сказала, что она не виновата.

Не желая с ним спорить, я встала и разняла его руки, освобождая себе место у него на коленях. Он удивленно хмыкнул, потом обнял меня, когда я села. Я ткнулась головой ему между щекой и плечом, вдыхая его мужской запах. Воспоминание об эйфории, наведенной вампирской слюной, мелькнуло и исчезло. Я не хотела, чтобы она меня кусала, не хотела, но не уходила мысль, что низшая часть моего существа, та, что стремится к удовольствию, могла хотеть. И я это понимала, я знала, что Айви не виновата. Как только я смогу себя в этом убедить и встать с его коленей, я ей позвоню и скажу.

Я прижималась к нему, слушая шум машин с улицы, а Ник гладил меня по голове. Казалось, он испытывает необычайное облегчение.

– Ник, – обратилась я к нему. – А что бы ты стал делать, если бы я не сказала «нет»?

Он медленно вдохнул и выдохнул.

– Поставил бы твой котел за дверью и вышел, – прокатился по мне его голос.

Я выпрямилась, он шевельнулся, когда я перенесла вес тела.

– Ты бы дал ей разорвать мне горло? Он не смотрел мне в глаза.

– Айви не выпила бы всю твою кровь, не оставила бы тебя мертвой, – сказал он нехотя. – Даже в той горячке, что ты ей навеяла. Я слышал, что она тебе предлагала. Не на один раз, а на всю жизнь.

Демонский шрам отозвался на эти слова покалыванием, и я, испугавшись, подавила в себе это ощущение.

– И сколько времени ты там стоял? – спросила я, холодея от мысли, что Айви не просто потеряла самообладание, что причины этого кошмара куда серьезнее. Он прижал меня теснее, но в глаза все же не смотрел.

– Достаточно, чтобы слышать, как она предлагала тебе стать ее наследником. И если бы это было то, что ты хотела, я бы не встал у тебя на дороге.

У меня отвалилась челюсть, я убрала руку, которой обнимала его.

– Ты бы ушел прочь и дал бы ей превратить меня в свою игрушку?

В карих глазах мелькнула злость.

– В наследника, Рэйчел. Не тень и не игрушку, и даже не в раба. Разница в целый мир.

– Ты бы просто ушел? – воскликнула я, не желая вставать с его колен из страха, что гордость заставит меня уйти из его дома. – Ты бы ничего не сделал?

Он стиснул зубы, но не сделал попытки сбросить меня на пол.

– Это ведь не я живу в церкви с вампиром! – раздраженно сказал он. – Я не знаю, чего ты хочешь. Могу исходить только из того, что ты мне говоришь и что я сам вижу. Ты живешь с ней. Ты встречаешься со мной. Что я должен думать?

Я ничего не сказала, и он добавил уже тише:

– То, чего хочет Айви – ничего в этом нет неправильного или необычного, это просто холодный и пугающий факт. Ей лет через сорок или около того понадобится надежный наследник, и ты ей нравишься. Честно говоря, это отличное предложение. Но ты бы лучше решила сама, пока вампирские феромоны не приняли решение за тебя.

С запинкой, нехотя, он продолжил:

– Ты бы не стала игрушкой. У Айви – не стала бы. И ты была бы с ней в полной безопасности, неприкосновенная для каждой мерзкой твари во всем Цинциннати.

Моя мысль выхватила из туманной дымки мелкие, вроде бы не связанные между собой случаи трений между Айви и Ником, представив их теперь в новом свете.

– Она все это время за мной охотилась, – прошептала я, ощутив первые прикосновения настоящего страха.

Морщинки у глаз Ника стали резче.

– Нет. Ей не просто кровь нужна, хотя и это важно. Но я должен быть честным: вы дополняете друг друга, как ни один вампир с наследником, которых мне случалось видеть. – Какая-то неизвестная эмоция вспыхнула в его глазах и погасла. – Это шанс достичь величия – если ты захочешь расстаться со своими мечтами и жить ее мечтами. Ты всегда будешь второй. Но второй после вампира, которому суждено править в Цинциннати.

Рука, гладившая мне волосы, остановилась.

– Если я ошибся, – сказал он, тщательно подбирая слова и не глядя мне в глаза, – и ты хочешь быть ее наследником, то ладно. Я отвезу тебя с твоей зубной щеткой домой и уйду, дав вам завершить то, что я прервал. – Он снова погладил меня по волосам. – И жалеть буду только о том, что меня не хватило, чтобы сманить тебя от нее.

Я оглядывала забитую мебелью комнату Ника, слыша за окном гул забитой машинами улицы. Так это было не похоже на церковь Айви с ее открытыми пространствами и полными воздуха помещениями. Я всего-то и хотела – быть ее другом, потому что друг ей нужен отчаянно, она недовольна собой, хочет стать другой, более чистой, нетронутой и незапятнанной. Она изо всех сил хотела вырваться из своего вампирского существования, и я знала, что она лелеет надежду, что когда-нибудь я найду чары, способные ей помочь. И я не могла уехать и сломать единственное, что давало ей силы. Прости меня Боже, если я просто дура, но я восхищалась ее неукротимой волей и верой, что когда-нибудь она найдет, что ищет.