Северная граница - Крес Феликс В. (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Он заметил, что девушка неподвижно застыла.
— Знаю, — негромко промолвила она. — Тебе, господин, он тоже рассказывал?..
Вопрос был, что называется, наивным, и Амбеген лишь покачал головой.
— Так или иначе, мне это известно, — уклончиво ответил он. — Но ты говоришь, что тебе он доверился?
— Нет, — солгала Тереза, сильно покраснев. — Да, — тут же призналась она. — Мы разговаривали.
Подробности разговора он выспрашивать не стал.
— Ты сказала, что Дорлот?..
— Все разведчики. Они пошли следом за Раватом. И это меня больше всего беспокоит, поскольку от них тоже нет никаких известий. Такая зима не слишком хорошее время для кота?.. — отчасти спросила, отчасти констатировала она. — Наверное, зря я согласилась…
— Напротив, — возразил комендант, — это лучшее, что ты могла сделать. У этого кота есть голова на плечах, хорошо, что ты послушала его совета. Ты ведь задержала Агатру?
— Ясное дело, что задержала… — Тереза помрачнела еще больше. — И дело не только в… На заставе десять лучниц, три девушки-курьера и еще несколько — для помощи на кухне. Вот только после того Эрву разграбили, травок у нас не осталось. И зачем алерцам эти снадобья понадобились? — Она со злостью посмотрела на него. — Уже четверо ходят беременные! Одной войско вообще разонравилось. — Тереза скривилась. — Будет теперь рожать, нянчить… а, меня это уже не касается! Но остальные три будут, видимо, прыгать со стола, ведь средств для изгнания плода у нас нет! Так оно и получается, господин: теплые куртки ты привез, прекрасно, но о том, чтобы забрать из Тора мешочек сушеных листьев, которые почти ничего не весят, не подумал… В Торе наверняка это есть.
Амбеген прикусил губу: в самом деле, это он как-то упустил из виду.
— Что, Агатра тоже? — спросил он.
— Агатра — прежде всего. Но для этой девушки легион — все, что у нее есть в жизни, и я по-настоящему за нее боюсь. А еще больше за ту малышку, даже не знаю, как ее зовут… — Она задумалась. — Девочка с трудом пробилась в легион, едва успела попасть сюда с последним пополнением — и всему конец. Возвращайся, малышка, к себе в деревню, о всех своих мечтах можешь забыть… Она обязательно что-нибудь с собой сделает, я знаю, что говорю. — Тереза серьезно глянула на Амбегена. — Я попала в войско, когда была немногим старше, и родом происхожу из такой же точно деревни. Если бы со мной случилось нечто подобное, я бы перерезала себе вены.
Амбеген нахмурился. В разговоре была поднята тема, которой он никогда не принимал во внимание. Впрочем, хорошо, что об этом заговорили. Он внезапно осознал, сколь поверхностно разбирается в проблемах своих подчиненных. Вроде бы ему всегда было что-то такое известно, но…
— А та, что хочет рожать… — сказала Тереза. — Нужно побыстрее отправить ее отсюда. Остальные девушки могут дурно с ней обойтись.
— Ты не преувеличиваешь? — язвительно заметил комендант. — Не помню, чтобы мне приходилось с таким сталкиваться.
— Зато мне приходилось, — спокойно ответила Тереза. — Комендант заставы, и вообще командир, никогда ни с чем подобным не сталкивается. Он узнает лишь о том, что лучница больна и ее нужно отправить в тыл. Но он не знает, что больна она из-за того, что другие избили ее ногами в живот. Сейчас я, к сожалению, не могу участвовать в подобных штучках, но когда-то охотно прикладывала руку.
Комендант остолбенело смотрел на нее.
— Что ты несешь? — пробормотал он.
Она спокойно посмотрела ему в глаза:
— Нет, это я спрошу: а что ты себе воображаешь, господин? Хочешь, расскажу тебе, как все выглядит? — Она откинула волосы со лба. — Тебе четырнадцать, и ты живешь в деревне. Все, что тебя окружает, — свиньи, коровы и пятеро братьев и сестер, из них половина несмышленыши. И вот в один прекрасный день в деревню приезжают солдаты… — Она уставилась куда-то в угол комнаты. — А с ними десятница, ей, может, лет двадцать или и того меньше. На ней синий мундир со звездами на груди, она сидит верхом на великолепном коне, и солдаты обращаются к ней «так точно, госпожа; никак нет, госпожа». Они ищут место на постой. Потом приезжают еще солдаты, а с ними офицер, но какой! Какой мужчина! Ты такого никогда в жизни не видела! И он разговаривает с этой десятницей, они над чем-то смеются, шутят, она что-то ему советует, он слушает, она от его имени начинает отдавать приказы… А вечером ты слышишь, как десятница беседует с твоими дядей и отцом. Оказывается, что это такая же девушка, как и ты, которая еще недавно пасла свиней! Ты не в силах в это поверить! Утром солдаты едут дальше, а ты находишь маленький, плохонький лук, из которого отец научил тебя пускать стрелы, чинишь его и стреляешь в дерево на пастбище, у тебя только две стрелы, а потому приходится больше бегать, чем стрелять… Потом ты просыпаешься посреди ночи, выбираешься из дому и снова стреляешь — при свете луны, на рассвете, на закате. У тебя поранены тетивой пальцы, ты постоянно не высыпаешься, проходят месяцы, потом год, но ты постоянно думаешь о прекрасной десятнице. Наконец ты стреляешь лучше всех в деревне. И тогда дядя приносит какое-то грязное, измятое письмо, прошедшее через множество рук, они совещаются с отцом, видно, что они не слишком довольны, но вместе с тем горды… Они зовут тебя, совместными усилиями читают его, и ты узнаешь, куда и когда следует явиться, чтобы быть принятой в войско!
Сотница встала. Она была взволнована, возбуждена и разгорячена. Амбеген молча смотрел на нее. До сих пор ему не приходилось слышать ничего подобного.
— А там толпы, — помолчав, продолжала она уже тише. — Десятки, сотни таких, как ты… Больше всего парней, но есть и девушки. Приходят офицеры, ты идешь, куда тебе велят, сначала надо стрелять из лука, с тобой даже не разговаривают. Потом качают головой и говорят: «Нет, девочка, стрелять мы здесь не учим. Да, мы можем показать, как метко попасть в цель, сидя на несущемся галопом коне, но сначала ты убеди нас в том, что всегда попадешь в цель, стоя на месте».
Она сделала паузу.
— Ты боишься вернуться в деревню. И все же возвращаешься, но не можешь спать, не можешь есть, только плачешь. Отец сжимает зубы, куда-то идет, что-то продает и однажды приносит лук, настоящий военный лук с запасом стрел. И ты неожиданно видишь, что этот добрый, усталый человек, ничего хорошего от жизни не получивший, хотел бы иметь дочь-легионерку, в облике которой воплотились бы его собственные потаенные мечты… Как бы он гордился, имея такую дочь, один-единственный во всей деревне! И ты стреляешь, стреляешь, стреляешь, стреляешь, пока руки у тебя не становятся твердыми, словно куски дерева! И в следующий раз тебя принимают в легион! Ты приходишь домой в мундире лучницы, и отец при виде тебя плачет!
Девушка взволнованно замолчала.
— А некоторое время спустя в отряде, — наконец продолжила она, появляется девушка, которая только и хочет, что рожать детей. Стать матерью-армектанкой. Может, это именно из-за нее тебе в прошлый раз не хватило места — тебе или другой девушке, которая теперь, как и ты когда-то, изо всех сил натягивает лук, купленный ей отцом на последние сбережения. Ты хочешь стать матерью — зачем же лишать других мечты? Подставь задницу — и все дела. А потом воспитывай хоть пятерых, хоть семерых. Воспитывай как умеешь, пусть даже кто-то умрет с голоду — ничего страшного, мало ли щенков подыхает! Надеюсь, теперь ты, господин, понимаешь, почему девушки избивают таких сук. И не осуждаешь меня, что я им не мешаю.
Амбеген потрясенно молчал. Ему вдруг открылась темная сторона жизни. А ведь ему казалось, что в этой жизни все так хорошо знакомо… Хотя так ли уж темна эта самая сторона? Ведь это было рядом, на расстоянии вытянутой руки. Он ничего не знал о страстях и переживаниях своих людей, в то время как первая же остановленная на плацу солдатка наверняка бы ему все рассказала, стоило лишь спросить. Но он не спросил. За целых двадцать лет службы не спросил ни разу… Да, ему не приходилось видеть беременных солдаток — ни раньше, в бытность простым легионером, ни позже, когда он стал командиром. Поэтому Амбегену казалось, что такой проблемы не существует. Пару раз он слышал что-то о бабских снадобьях, иногда отпускал лучницу, чтобы та пошла в деревню, к какой-то знахарке… Вроде бы он даже подозревал зачем. Ну и что? Только однажды возникли серьезные хлопоты: у какой-то лучницы пошла кровь, но тогда у него были дела посерьезнее: на заставе лежало столько раненых, что одна внезапно заболевшая девушка… Ее отправили в тыл вместе с другими ранеными. Честно говоря, он даже не знал, чем все закончилось. Несколько выздоровевших вернулись на заставу. Она нет… Но не вернулись и многие, многие другие.
