Время волков (СИ) - Бочаров Анатолий Юрьевич (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗
Если бы Артур сказал, что не хочет слушать ни о каких приказах, и что он останется здесь и желает драться - Раймонд знал, что ударил бы его снова. Как вчера днем, но - больней. Чтоб не встал прежде, чем выплюнет изо рта остатки зубов.
Но Артур только молча кивнул.
Раймонд снял с пальца украшенный рубином золотой герцогский перстень и бросил сыну. Тот легко поймал.
- Это - знак главы дома, - негромко сказал маршал. - Когда победим, вернешь. А сейчас живей. И Лаэнэ с собой возьми. Ну же.
Того, что случилось секундой позже, Раймонд Айтверн никак не ожидал. Артур шагнул вперед и обнял отца, с силой сжав плечи. Очень крепко, так крепко, как не обнимал никогда, даже в детстве. А затем отступил назад, уронив голову.
- Я сделаю, - сказал он глухо.
- Иди. Храни тебя Бог.
Они выходили на площадь перед королевским замком, блистающей сталью рекой вытекали из переулков и улиц, и солнце торжествовало, с яростью пылало на их доспехах, на их щитах, на закрытых окнах их забрал, на наконечниках копий. Сталь горела и плавилась в свете наступившего дня - ясного, погожего, доброго. Ряды пехотинцев с двуручниками и алебардами - сотни сапог слитно маршировали по мостовой. Рыцари в броне и ярко-вышитых плащах, с развевающимися плюмажами, на гордых конях лучших пород. Мятежники шли вперед, выстраиваясь боевыми порядками в виду стен цитадели, и казалось, что они явились на парад, а не на сражение.
Ветер рвал их знамена. У них у всех, у каждого отряда, были свои знамена, и сюда собралось немало владетелей с севера, и с востока, и даже с юга. Гончий пес Роксбургов. Атакующий коршун Малеров. Золотой единорог Тресвальдов. Расколотый молнией дуб Блейсберри. Олень Микдерми. Белый Конь Гальсов. Дикий бык Дериварнов.
Черный волк Лайдерсов.
- Как все глупо, - вслух подумал Раймонд Айтверн, стоящий на широком парапете крепостной стены, посреди выстроившихся в две шеренги лучников, готовых по команде открыть стрельбу. Вместе с герцогом были генерал Крейнер и король. За спиной, на внутреннем дворе, колебалось заключенное туда море верных престолу солдат. - Не понимаю, на что они надеются, - продолжал Раймонд, обращаясь преимущественно к Ретвальду. - Я взял не одну крепость, говоря по чести, да и обороняться мне тоже случалось. И я сталкивался с разными тактиками. Но так… нелепо замки не берет никто. У них нет ничего, чтоб форсировать ров. Даже вязанок хвороста. Я не вижу приставных лестниц. Как они решили лезть на стены? Взлетят, будто птицы? А где тараны? Или господа мятежники станут биться в ворота собственными лбами? Смешно… Не иначе, они просто решили дать нашим стрелкам шанс уложить их все оземь. Парой залпов. А кто не ляжет сразу, дождется подхода гарнизонных войск. Кстати, Горан, где они?
- Скоро будут, сэр.
- Надеюсь… Так вот, я не понимаю, господа мои, всей сути этого шутовского переворота. Он больше смахивает на фарс. Вам так не кажется?
- Мысль восстать против законной власти - сама по себе безумие. Неудивительно, что эти люди безумны и в остальном, - заметил Роберт Ретвальд. Король одел боевые доспехи, с вычеканенным на грудном панцире хорьком, и монарший голос глухо доносился из-под опущенного забрала. Облаченный в латы, владыка Иберлена смотрелся отнюдь не так нелепо, как обычно.
- Это все риторика, ваше величество, - поморщился Айтверн. - А я не понимаю подоплеки происходящего, и это мне, признаться, не по душе. У них должны быть какая-то еще неразыгранная карта, козырь в рукаве… но я не понимаю, что это за козырь. Горан, вы уверены в своих людях?
Генерал нахмурился. Потряс шлемом, который держал в руках:
- Хотите сказать, не мог ли гарнизон переметнуться к врагу? Вы сами сказали, что эти люди - мои. Я отвечаю за них. Сказанное вами выглядит, как оскорбление.
- Мне плевать, как оно выглядит. Я спрашиваю - вы уверены в своих людях?
- Да, сэр. Как в себе самом.
- Ну-ну, - пробормотал Айтверн, обхватывая руками зубец крепостной стены, - веруйте на здоровье, да только если они примкнут к Лайдерсу - болтаться вам в петле. Лично вздерну, - стоящие рядом стрелки тревожно переглянулись, а по группе окружающих Крейнера офицеров прошел тихий ропот. Подчиненные не любят, когда начальство ссорится. Как правило. - О! - вскинулся герцог. - А вот и… делегация.
Четкая линия вражеской конницы дрогнула, и вперед выехали несколько рыцарей. Отряд возглавлял статный всадник в черных латах, Раймонд узнал в нем Лайдерса издалека, по памятной посадке. Когда-то давно, на одном турнире, Мартин Лайдерс своим копьем выбил герцога Айтверна из седла. Раймонд тогда встал, превозмогая адскую боль в голове, и потащил из ножен меч. Лайдерс остановил гарцующего жеребца и спрыгнул на землю, хотя правила поединка позволяли атаковать спешенного противника верхом. Подошел к Раймонду и вежливо поклонился, после чего обнажил клинок. Раймонд и Мартин кружились на стоптанном песке ристалища, а многотысячные трибуны замерли в восторге, глядя, как ловко бьются двое знатнейших дворян королевства… Да, старина Мартин, славные же времена были, жаль, что всплыли. Я тогда был молодым наглым щенком, совсем как мой непутевый сын сейчас, а ты уже в ту пору слыл олицетворением благородства и рыцарственности. Куда все делось - и моя беспечность, и твое благородство? Дружить мы никогда не дружили, пролитую кровь сложно забыть, даже если ее пролили предки, особенно если ее пролили предки, но я тебя втайне даже немного уважал. Особенно, когда мой меч замер в дюйме от твоего горла, и когда я картинно бросил его в ножны, и вскинул руки к небу, а трибуны ревели, я люблю слушать водопады, они ревут точно также, и солнце било в глаза, совсем как сейчас… А потом я сказал, что драться с тобой было честью, и положил руку на плечо, и вот так, полуобнявшись, мы пошли к выходу с поля, а зрители гремели, восхищенные девицы и дамы бросали цветы нам под ноги… Странно, что мы так и не стали тогда друзьями. А теперь не станем и подавно. В сегодняшнем бою я убью тебя лично.
На пол-корпуса позади Лайдерса ехал другой всадник, поверх доспехов одевший простой коричневый плащ. Лица под низко опущенным капюшоном было не разглядеть. Незнакомец сидел в седле легко и уверенно, можно даже сказать небрежно, чувствовалось, что он отличный наездник. Раймонд почти не сомневался, кто он, этот незнакомец. Он знал. И от этого знания становилось нелегко на душе.
