За Северным Ветром (СИ) - Мекачима Екатерина (книги онлайн полные .TXT) 📗

- Да нет там никого, - проговорила Румяна, изо всех сил вглядываясь в деревья.

- Я видела… - нерешительно прошептала Злата. – Что-то видела я.

- Что? – испуганно спросила Снежана, запихнув от страха весь пряник в рот.

- То, что кто-то сейчас объесться, - хихикнула Румяна, но царевна ее одернула.

Злате казалось, будто в том угла сама темнота плотная. Будто в узорах ветвей, внутри, некая сила таится.

- Это тени от огненного фонаря, - попыталась успокоить ее Румяна, но Злата видела не то. Ее волхвовское чутье подсказывало: сейчас за ними наблюдают.

- Девки, вы что, забыли, - Снежана от ужаса округлила глаза. – Сегодня же Чернобога день! Умертвие там.

- Какое умертвие, - поморщилась Румяна. - Тоже мне скажешь. Тени от фонаря пляшут, а вы души Птицам отдать готовы.

Румяна решительно встала со скамьи и направилась к темноте. Но не успела девочка сделать и шага, как темнота шевельнулась. Румяна тут же вернулась обратно.

- Пошли отсюда, - тихим голосом проговорила она. – Тут и правда, сила нечистая, Полоз меня храни.

Злата и Снежана тут же вскочили, но темнота шагнула им навстречу. Девочки застыли в ужасе: темнота стала сгущаться, уплотняться, темнота делалась живой. Она завораживала, не давая сделать и шагу по направлению к спасительной улице, освещенной фонарями. Дети не могли даже закричать. Темнота шагнула еще, и теперь, в свете одинокого фонаря, было видно, как темнота приобретала человеческие очертания. Подруги увидели человека, кожа которого была темной, а вместо волос будто водоросли свисали. Его глаза были белыми, с поволокой, без зрачков, а нос напоминал рыбий. С двумя дырками и с усами, как у сома. Его рубаха была соткана из сетей, в которых застряли ракушки и камни, а ноги оплели змеи, сложившись онучами.

Странный высокий муж внушал леденящий душу страх. Он молча стоял и смотрел на детей, а те от ужаса не могли пошевелиться.

- Ты совсем не похожа на них, царевна Злата, - прошептал он и исчез.

- Что это, Мор побери, б-было? – завопила, очнувшись, Румяна.

- Не знаю и знать не хочу, - дрожащим голосом ответила Снежана, подбирая мешок со сладостями. - Может и правильно Злату в эту ночь на улицу не пускают. Выгоняли мы песнями силу нечистую, а она сама к нам и пришла!

- П-пошли домой, - заикаясь, промямлила Румяна, направляясь к выходу со двора. – Я б-больше петь не хочу.

Злата от страха даже слова не могла вымолвить: зубы царевны стучали.

- Я не смогу вернуться домой, - выдавила из себя она, когда они уже поднимались вверх по Царской Дороге.

- П-почему? – все еще заикаясь, спросила Румяна. Ее трясло.

- Я только с ворожбой могу пройти мимо слуг, - шептала Злата. – А сейчас я так боюсь, что ничего у меня не выйдет.

- Отцу признайся, - твердо сказала Снежана. – Он тебя, конечно, побранит. Но он должен знать, что мы сегодня в городе видели, ведь он царь! Он должен знать, что по его государству такие чудища бродят.

Но Злата покачала головой.

- Я папе слово дала.

- Опять? – удивилась Снежана.

- Да. И я снова его не сдержала.

- П-прекрасно. Б-будущая ц-царица.

- Расскажи все царю, - Снежана положила Злате на плечо руку. – И больше слов своих не нарушай. Гулять, петь и днем можно. Вот я уже ночами из дома ни ногой!

--

В небольшой светлице дома на Окольной улице Солнцеграда, которая примыкала к городской стене, горели свечи. Теплый свет освещал простое убранство комнаты: невысокие деревянные шкафы, печь, над которой сушились травы, и обеденный, накрытый белой скатертью, стол. За праздничным столом сидели двое: невысокая, пухленькая женщина и ее муж, такой же, как и она, добродушный толстячок. Женщина, подперев голову рукой, грустно смотрела в окно.

- Эх, Малуша, пошли колядовать, - пытался приободрить супругу муж, - твоя беспричинная печаль совсем тоску наводит.

- Сбыня, я говорила со своей сестрой, Настасьей, когда в Бересе была, - прошептала Малуша, - она тоже эти сны видит, - Малуша посмотрела на своего мужа, который с недоверием глядел на жену, и махнула в его сторону рукой. – Говорила тебе уже, а ты все не веришь мне.

Сбыня развел руками:

- Ну как, душа моя, я могу поверить в то, что у нас с тобой был сын, которого я никогда не видел?

Малуша сокрушенно покачала головой и обняла себя.

- Не знаю, - прошептала она. – Но на меня порой такое чувство находит, будто наш с тобой дом – не наш.

Сбыня вздохнул: его страшили речи Малуши. Неужели Мор так рано забрал ее разум?

- Может, пойдем к врачевателю? – робко предложил Сбыня.

Малуша взглянула на своего мужа:

- Я не теряю рассудок, - прошептала она.

- Вы с Настасьей заигрались в ворожей, - вздохнул Сбыня. – Говорил же я тебе, ворожба сведет тебя с ума. Чтобы волхвую стать, учиться надобно в Свагоборе, а не бересты от Мора читать.

- Ты все о своем, Сбыня, толкуешь, а сердца своего, - Малуша приложила руку к груди, - не слушаешь.

- Милая моя, слушаю я свое сердце, и болит оно о тебе, родная! Может, сходим к врачевателю-волхву, он лекарства тебе посоветует?

- Пустое дело с тобой беседы вести, - сокрушалась Малуша. – Сердце матери не обманешь.

- Какой матери! – всплеснул руками Сбыня. – Сколько лет мы с тобой к волхвам обращались, но так и не вымолили у Богов детей! Вот от горя ты свой разум и теряешь…

- Не было такого, - проговорила Малуша строго.

- Да, да, конечно, - прошептал Сбыня. – Был потоп, о котором все забыли. В том потопе погиб наш сын. Только помнишь об этом ты, и твоя Настасья толкует о том, что Берес тоже затопило. Остальные все заворожены.

- Да, - согласилась Малуша и вытерла слезы. – Все заворожены.

- Отец Сварог! – воскликнул Сбыня. – Кем?

Малуша пожала плечами.

- Не знаю, - робко проговорила она.

- О Боги, - прошептал Сбыня и подошел к жене. Он опустился рядом с ней на стул и крепко обнял. Ему больно было видеть ее такой, сгорбленной и осунувшейся.

- Ты пойдешь со мной на собор видящих сны? – тихо прошептала Малуша, и Сбыня мягко отстранился.

- Теперь ты и к этим юродивым ходишь? – печально спросил он.

Малуша большими, безумными глазами смотрела на своего мужа:

- Они не юродивые. Они просто помнят то, что все забыли. Они, как и я, понимаешь? – прошептала она тихо. – С нами Боги говорят!

___

[1] Корочун – декабрь. Неделя корочуна – праздничная неделя, посвященная Морову Дню.

[2] Ристалище - Площадь для гимнастических, конных и других состязаний (устар). В Сваргорее так называли и открытые, обустроенные на манер амфитеатра, театры.

Глава 11. Водяной

Дом Василисы располагался на крайней к лесу улице. Большая, срубленная из мощных бревен изба с гульбищем, которую окружал невысокий забор с резной калиткой. Дом с крышей из теса накрывал охлупень[1], конец которого был вырублен в виде маленькой головы хорсгора, священного оленя. Открытые ставни и причелину украшал простой охотничий орнамент.

Веслав нерешительно замер у калитки: в окнах избы был виден теплый свет лучин. Василиса или ее отец дома. Царевич, конечно, обещал Василисе прийти на площадь, но обещал вчера. После разговора со своей мертвой сестрой Веслав не нашел в себе сил отправиться к охотнице. И только на утро следующего дня царевич решился поговорить с Василисой. Впереди – Долгая Ночь, подходящее время для ворожбы. Может, и согласится Василиса заворожить того водяного, которого, правда, Веслав пока не видел, хвала Отцу Небесному. Но как же сказать Василисе о том, что Веслав – не рыбак, а наследник престола? Царевич покачал головой: ох, как он хотел отправиться на свое озеро и замереть над прорубью! Но раз Боги вернули Ладу в Средний Мир, то…

Веслав нехотя толкнул калитку и поднялся на крыльцо. Постоял, чувствуя, как учащенно бьется сердце, и, наконец, постучал.

Дверь открыл Гоенег, отец Василисы. Высокий и поджарый охотник выглядел намного моложе своих лет. Он приветственно положил на сердце руку: