Чистый лист - Кузнецова Дарья Андреевна (читать книги полные TXT) 📗
Я тут же внутренне подобралась: по-моему, это первый раз, когда Май сам упомянул ту аварию. Прогресс налицо!
— Да я не обижаюсь, он забавный, — призналась честно.
И опять придвинулась ближе, намереваясь поднырнуть под локоть мужчины, а то за время чаепития и серьезного разговора успела отстраниться. Но Недич, почувствовав шевеление, опередил — сам осторожно обнял, прижал к своему боку. Сердце сладко затрепетало где-то в горле от восторга и облегчения: в глубине души я опасалась, что Май предпочтет сделать вид, что ничего не было. «Ничего» — это я имею в виду неопровергнутые слова Шешеля про вкусы князя и выбор женщин. Ну и поцелуй, разумеется…
— Мне сейчас ужасно стыдно, — заметил Май, но не смущенно, а задумчиво. — И за него, и за себя. И тревожно, потому что Шешель — дотошный и любопытный. Вдруг он полезет копаться в твоем прошлом? Наших со Стевичем навыков конспирации точно не хватит, чтобы его обмануть.
— Ну… мне кажется, он достаточно адекватный, чтобы, если припрет к стенке, можно было рассказать ему правду и не бояться последствий.
— Да, наверное, — рассеянно кивнул Недич, не отрывая взгляда от моего лица. — Знаешь, я никогда не был религиозным человеком… — проговорил он и запнулся.
Нежно, почти невесомо очертил мое лицо костяшками пальцев свободной руки. Это легкое прикосновение отозвалось частящим пульсом, мгновенно сбившимся дыханием и мурашками по спине. Именно здесь и сейчас эта немудреная, почти робкая ласка показалась обжигающе-чувственной, взвихрила эмоции и желания.
— И? — все-таки сумела выдохнуть я, совершенно зачарованная глубокой синевой мужских глаз.
— А сейчас — истово верю. Тебя — такую — могли создать только боги…
За стуком собственного сердца я не разбирала слов, только всей кожей ощущала бархатный, тихий и мягкий голос.
Для поцелуя мы потянулись друг к другу одновременно и на какое-то время растворились в нем. Трепетно касались лица, висков, шеи, путались пальцами в волосах.
А вот черту осторожности и приличий первой переступила я. Подалась вперед, опираясь на плечи Мая, уселась верхом на его бедра. Сразу стало гораздо удобнее — и шею выворачивать не нужно, и вторая рука освободилась. Как раз для того, чтобы тут же заняться пуговицами.
Недич, обхватив одной ладонью мое лицо, мягко, но настойчиво прервал поцелуй, чтобы заглянуть в глаза и ошарашенно выдохнуть:
— Майя, что ты делаешь?
Я бы даже, может, устыдилась, если бы вторая его рука в этот момент не находилась у меня под юбкой, на бедре выше чулка, обжигая прикосновением кожу и горяча предвкушением кровь.
— Избавляюсь от досадной помехи, — ответила невозмутимо.
Крупные тисненые пуговицы кителя, широкая пряжка ремня…
— Майя, это… неправильно. Недопустимо… — пробормотал князь.
Только я гораздо охотнее поверила сжавшей мое бедро ладони и расширенным зрачкам. А еще тому, что он до сих пор даже не попытался перехватить мои руки, добравшиеся до мелких и гладких пуговичек рубашки.
— Необходимо, — охотно продолжила я, воспользовавшись паузой. — И очень, очень приятно!
— Майя!.. — почти простонал Недич, но я не дала продолжить, накрыв ладонью его рот.
— Не надо. Лучше поцелуй меня. Пожалуйста…
И, не оставив времени на сомнения и споры, сама приникла к теплым губам со сладким запахом брады.
Май ответил. Какое-то время сидел неподвижно, позволяя моим рукам уверенно хозяйничать под распахнутой рубашкой. Не прижимал и не отталкивал, явно боролся с собой и, может быть, пытался разобраться в собственных чувствах, желаниях и внутренних запретах.
А потом, к моей радости, отпустил себя. Сложно было не заметить этот момент, слишком резкой оказалась перемена: вот только что сидел статуей, а через мгновение полностью перехватил инициативу. И уже его пальцы торопливо воевали с пуговицами моих пиджака и рубашки, стремясь поскорее добраться до кожи.
Раздевались быстро, на ощупь. Не до конца. Слишком сложно — невозможно! — было хоть на мгновение прервать поцелуй.
Исступленное желание лишало воли, не оставляло места посторонним мыслям. Потом, подумаем обо всем потом — поговорим, осознаем, ужаснемся содеянному. А сейчас есть мы, есть эта жажда ощущать и касаться, есть широкий диван под спиной и упоительная тяжесть тела любимого мужчины, есть одно на двоих дыхание. И этого вполне достаточно, чтобы прожить еще немного, чтобы не осыпаться пеплом и ржой в следующее мгновение и не рухнуть в бездну. А все остальное… Да плевать на все остальное!
…Потом думать тоже не хотелось. Я лежала в крепких объятиях Мая, уткнувшись лицом в его грудь. С нежностью слушала, как восстанавливается, выравнивается дыхание мужчины, впитывала терпкий запах его кожи, наслаждалась растекающейся по телу сытой, ленивой слабостью. И чувствовала себя невозможно, неприлично счастливой.
В глубине души я понимала, что это хрупкое ощущение покоя временное — слишком беспокойный мне достался мужчина. Но старательно гнала эти мысли прочь и уж точно не собиралась заговаривать первой. Добавлял оптимизма и тот факт, что Май не спешил паниковать и даже мягко поглаживал мою поясницу под сбившейся, смятой рубашкой.
— Как ты? — нарушил тишину его хрипловатый голос.
— Замечательно, — искренне мурлыкнула в ответ. Прижалась к горячей смуглой коже щекой, слегка потерлась виском.
Недич на несколько мгновений почти до боли стиснул меня в объятьях, прижался губами к макушке, а потом тихо пробормотал, риторически обращаясь явно не ко мне, а к себе:
— Боги!.. Что мы натворили и как теперь это распутать?
Ну… как минимум он не винит во всем себя одного и не извиняется, это уже здорово!
От ответной реплики я, конечно, не удержалась:
— А мне понравилось… — А потом, озаренная догадкой, поспешила немного отстраниться, чтобы заглянуть тезке в лицо: — Только давай ты не будешь теперь жениться на мне потому, что ты честный человек, ладно? Ты честный и благородный, я в этом вообще ни на секунду не сомневалась, тут скорее я подло воспользовалась твоим смятением и душевным раздраем. И если ты сейчас что-то скажешь на тему моей пострадавшей чести и что-то еще в этом же духе, я… — Запнулась, несколько секунд перебирала в голове варианты, но так ничего толком не придумала и продолжила хмуро себе под нос: — Обижусь. Очень. А то выйдет, что я тебя на себе обманом женила, и вот это как раз ужасно мерзко. Не хочу обманом и подлостью. Фу.
— Боги, Майя! — тихо, нервно засмеялся в ответ Недич, опять крепко прижимая меня к себе. Ну… ладно. Если смеется, значит, все не так страшно. Наверное. — Ты… невозможная. Удивительная. А без обмана — хочешь?
— Интуитивно я догадываюсь, что имеется в виду, но все-таки спрошу. Без обмана — это как? — подозрительно уточнила я, вновь отстраняясь и заглядывая тезке в лицо. Синие глаза весело искрились, и мне стало еще спокойней и уютнее.
— Я влюбился в тебя, по-моему, в тот самый момент, когда ты категорично заявила, что ты не проект, а Майя, — с теплой улыбкой, на удивление спокойно признался он. — Просто тогда мне очень хотелось спать, и я этого еще не сознавал. Потом обрадовался, что Стевич отправил тебя ко мне, хотя в первое время было стыдно в этом признаться…
— Погоди, — перебила я. — То есть ты вот ту жуть с глазами нашел симпатичной?! Извращенец…
— Глаза выглядели слишком экзотично, согласен, — сквозь смех признал он. — Но ведь не в них дело. Наверное, я просто сразу почувствовал, насколько ты замечательная и необычная. А потом просто не мог поверить… Нет, стой, это уже совсем неправильно выходит, — вдруг осекся он, поморщившись.
— Что именно? — растерялась я, разомлевшая и совершенно растаявшая от его слов. Я-то готова была слушать и слушать, какая я хорошая и как ему со мной повезло; что не так?
— Признаваться в любви и делать предложение, лежа на диване, — с нервным смешком пояснил Май.
— А-а, — глубокомысленно протянула я. — Слушай, а вообще ничего, что мы тут лежим на диване в чужом кабинете? Краль там еще не освободился?
