Заклинатель ордена Линшань. Переписать сюжет. Книга 1 (СИ) - Архангельская Мария Владимировна

– Лютые мертвецы?

– Именно. И откуда взялись в таком количестве? Глава Ши решил отправить Меям предложение о помощи.

– Они откажутся, – пробормотал Линьсюань скорее самому себе.

– Глава тоже считает, что скорее всего откажутся, – кивнул Синь Гуйфэн. – Но мы в любом случае должны предложить. А уж соглашаться или отказываться – это их дело.

– Не понимаю, – сказал Ли Ломин. – Фэнчэн находится в прекрасном месте, фэншуй там всегда был самым благоприятным… А тут – целый отряд лютых мертвецов! Ладно бы один, всякое бывает, но чтобы уничтожить целую деревню так, чтобы ни один человек не спасся, их должно было быть не меньше десятка!

– Совсем никто не спасся?

– Говорят, что никто.

Значит, одной деревней не ограничилось, сделал вывод Линьсюань. Если вся деревня вырезана, сообщить о нападении было некому. Донесли о происшедшем те, кому повезло больше. Но встреча с лютым мертвецом для обычных людей без потерь не обходится – разве что невероятно повезёт. В отличие от простых ходячих это твари очень быстрые и очень сильные. И очень живучие, если можно так сказать о восставшем мертвеце. Их и заклинатель-то не всякий одолеет.

– Гореть этим Меям в Диюе без перерождения…

– А они-то тут при чём? – удивился Синь Гуйфэн. – Это их беда. Теперь им ночную охоту организовывать, и хорошо, если без жертв в клане обойдётся. Я бы на их месте всё-таки не стал бы чиниться и принял помощь. В таких условиях это никому не зазорно.

– Шисюн, тут дело не в гордости, – с безрадостной усмешкой покачал головой Линьсюань. – Шисюн Ли верно заметил, что неоткуда в Фэнчэне взяться лютым мертвецам в таком количестве. Но они всё же взялись. Это не случайность.

– Что шиди имеет в виду?

– А то, что за это нашествие следует благодарить самих же Меев. Наверняка, это они сами заигрались, вот и выпустили в мир эту напасть. И они не захотят, чтобы об этом стало известно.

Оба заклинателя уставились на него. Потом Ли Ломин закатил глаза и вздохнул.

– Шиди, не… преувеличивай. Уж не хочешь ли ты сказать, что Мэи начали баловаться Тёмным Путём?

– Судя по масштабам последствий, словом «баловаться» это уже не назовёшь.

– Правда, не выдумывай, – вмешался Синь Гуйфэн. – Я тоже не самого высокого мнения о Мэях, но это уж слишком. Можно, конечно, предположить, что они замучили десяток-другой человек так, что те умерли с жаждой мести в сердце. Но чтобы опытные заклинатели не заметили перерождения в лютых мертвецов и не приняли меры? Да они должны были подумать обо всём заранее, ещё до смерти этих бедняг!

– Если они не хотели появления лютых, то конечно. А если перерождение бедняг и было их целью?

– Зачем?!

– Затем, что лютые мертвецы, если научиться ими управлять – прекрасное оружие.

На этот раз оба собеседника Линьсюаня явно с большим трудом удержались, чтобы не покрутить пальцами у виска.

– На того, кто попробует использовать мертвецов как оружие, ополчатся все заклинатели без исключения, – сказал Ли Ломин. – Они не самоубийцы.

– Я бы заключил с вами пари, но, к сожалению, нам будет весьма сложно узнать, кто выиграл, во всяком случае, в ближайшие годы. Так что останемся каждый при своём мнении.

На самом деле, Линьсюань знал, что говорил. Нет предела человеческой жестокости, подлости и жажде власти, и нынешний глава клана Мэй Цзыдянь действительно с головой вляпался в учение Тёмного пути, пытаясь найти способы использовать тёмных тварей в своих интересах. Да, он не собирался уничтожать конкурирующие с ним ордена и кланы, во всяком случае, без крайней на то необходимости… Но вот сделать их контролируемыми, в том числе с помощью тщательно организованных несчастий, его чувству прекрасного никак не противоречило.

Однако известно об этом широкой общественности стало лишь после падения клана Мэй. А до того – кто посмеет открыто обвинить могущественный, уважаемый клан? Даже если о чём-то таком и догадывается. Реакция обоих шисюнов ясно показывала, как к подобным обвинениям отнесутся заклинатели, придерживающиеся праведного Пути. Во всяком случае, без железобетонных доказательств.

А ведь это происходит прямо сейчас, думал Линьсюань, возвращаясь к себе. Прямо сейчас заклинатели клана Мэй по приказу своего главы втайне скармливают людей тьме, стремясь получить новое, совершенное оружие. Чем было уничтожение той деревни – несчастным случаем, пробой сил или уже спланированной акцией? Хотя последнее вряд ли – кого нужно запугивать или уничтожать рядом со своей же столицей?

В любом случае Линьсюань может хотя бы попытаться положить этому конец. Плевать на сюжет, если фокусы Меев вскроются уже сейчас, их клан будет ослаблен, все, даже праведные, заклинатели получат очередное пятно на своей и так уже слишком чистой в глазах народа репутации, и будущему императору в начале своего восхождения на трон не придётся возиться с одним из самых сильных врагов, а поддержки у него, возможно, будет даже больше. Линьсюань приблизительно знает, где находится испытательный полигон Меев, можно попытаться туда подобраться, привести с собой достойных доверия свидетелей…

Вот только этих свидетелей ещё нужно будет под каким-то предлогом туда заполучить. И действовать придётся на вражеской территории, а Меи весьма нервно относятся к любой попытке приблизиться к их самой страшной тайне. И их можно понять: все или не все против них ополчатся, всплыви тайна на поверхность, но они действительно станут изгоями. Те же Чжуны не упустят случая взбрыкнуть, а желающие им помочь в этом деле найдутся, можно не сомневаться. А потому все, случайно или намеренно оказавшиеся без разрешения рядом с полигоном, безжалостно уничтожаются. Линьсюаню придётся поставить свою голову на кон без какой-либо гарантии успеха.

Я не герой, тоскливо подумал Линьсюань. В конце концов, люди умирают всегда и везде. И в результате несправедливых и подлых действий властей тоже. Я всё равно не в силах спасти всех. Едва ли мне по силам эффектное разоблачение Мэев. Вот той женщине, что приходила сегодня, и её дочери я могу помочь, или хотя бы попытаться. А сунься я в осиное гнездо – и сам погибну, и никому пользы не принесу. Удовлетворимся тем, что, по крайней мере эти конкретные злодеи, в отличие от многих иных, в конце концов получат по заслугам.

И, утешив себя точно так же, как утешается множество людей, не желающих поступаться своим комфортом ради кого-то далёкого и не имеющего к ним отношения, Линьсюань выкинул тайну Меев из головы. Как умел выкидывать многие вещи, на которые не мог или не собирался влиять.

* * *

– Поместье семьи Шэн? – переспросил служащий постоялого двора. – Как же, знаю. Если господин бессмертный выедет из Южных ворот, да поедет по дороге, то где-то через пару страж слева будет холм Шуфу, и у него развилка. Поезжайте на восток, ещё через полстражи увидите персиковую рощу. Вот как раз за ней теперь Шэны и живут.

– А раньше они жили в другом месте? – поинтересовался Линьсюань, скорее для того, чтобы поддержать разговор, чем из любопытства.

– Да под Шуанчжоу и жили. Поместье старый Шэн только года два назад купил, а до того они жили в деревне Эрцюань, всего в паре ли отсюда, – служащий покачал головой. – Кто о них тогда слышал? Питались на ветру, спали на росе. А лет пять назад дела у Шенов вдруг в гору пошли. И вот гляди-ка – уже надели высокий убор и на всех свысока смотрят. Откуда у них такие деньги? Продают собачье мясо, повесив баранью голову, точно вам говорю!

– Вполне вероятно, – вежливо согласился Линьсюань.

– А то ж, господин бессмертный! Вы ешьте бобы, суп сейчас принесут.

Линьсюань усмехнулся и подцепил палочками жареный боб. Когда он прервал служащего, перечислявшего овощные блюда, и попросил чего-нибудь мясного, то явно порвал парню шаблон. Шуанчжоу оказался довольно большим городом, больше, чем Лосян или Гаотай, но заклинатели сюда захаживали не каждый день, и люди представляли их в основном по слухам. А праведный совершенствующийся в народном представлении обязан быть вегетарианцем. Даже не из буддистского милосердия ко всем живым существам, хотя ничто не мешает заклинателю быть не даосом, а буддистом. Но сама внутренняя алхимия предполагала соблюдение определённой диеты, и мясо – первое, от чего требовалось отказаться ищущему бессмертия.