Тропою волка - Сербжинская Ирина (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
Тирк на ходу прочитал письмо и кивнул.
Азаха ранили десять дней назад, возле Рунона как раз после того, как доверенный человек белл Беренгера рассчитался с ними за контрабандный караван, проведенный еще ранней осенью. Сульг до сих пор ломал голову, откуда шайке грабителей, напавших на пустынной дороге, стало известно о деньгах, которые проводники везли с собой? Схватка закончилась быстро: несколько нападавших остались лежать на дороге, поплатившись за свою алчность, но и норлокам не удалось уйти без потерь.
Ранение Азаха не казалась опасным, но кровь упорно не желала останавливаться, несмотря на все старания Тиларма. Даже сейчас, несколько дней спустя, стоило Азаху чуть потревожить пропоротый чужим клинком бок, рана начинала кровоточить. Лицо Тиларма, делающего перевязки, с каждым разом становилось все серьезнее.
— На Холодный мыс, — утвердительно сказал Тирк. Они подошли к маленькому и невзрачному постоялому двору, где их дожидались остальные. Возле крыльца бродили куры, шлепал по лужам пятнистый теленок, не обращая внимания на мальчишку, пытающегося загнать его в сарай. — Надо выехать завтра же, пораньше.
Сульг согласно кивнул.
Норлоки поднялись рано утром и покинули Керту еще до рассвета. Они взяли курс на север и, когда неяркое солнце наконец показалось на небосклоне, были уже в пути на Холодный мыс. На мысе находились две небольшие деревни, обе они из-за частых снегопадов на всю зиму оказывались полностью отрезанными от Ашуры. Единственный тракт, соединявший мыс с ближним городом Шунаном, закрывался поздней осенью, и почтовые станции пустели до весны.
Зима надвигалась неотвратимо: утром степь казалась седой от инея, и лишь к полудню солнечные лучи превратили его в капли сверкающей воды на пожухлой траве. Близилось время, когда бескрайнюю равнину надолго занесет снегом. Дальние горы уже сверкали белыми вершинами, и с близкого моря, невидимого за холмами, веяло холодом.
Сульг дал команду остановиться лишь после полудня. Он сделал это с большой неохотой: световой день был коротким, и здравый смысл твердил о том, чтобы двигаться вперед, пока не стемнеет. Но Азах плохо переносил длительный переход верхом: рана его опять начала кровоточить, и он с трудом держался в седле. Это не мешало ему приходить в бешенство всякий раз, когда Тиларм сердито набрасывался на Сульга, требуя немедленной остановки, чтобы поменять повязку раненому.
— Тебя хлебом не корми, только дай над кем-нибудь поизмываться, — ворчал Азах, осторожно, чтобы не потревожить раненый бок, сползая с седла. — Что я, по-твоему, не смогу продержаться до вечера?
— Заткнись, — коротко ответил ему Тиларм. Он сосредоточенно рылся в своей сумке. — До какого еще вечера? Мы здесь будем ночевать, уже темнеет. Сядь ближе к огню и укутайся в одеяло. Холодно?
— Холодно. И что?
— Это потому, что ты потерял много крови, — глубокомысленно пояснил Тиларм. — Сейчас я тобой займусь... только найду, что мне нужно. Кейси! Поставь греться воду! Илам! Принеси еще хворосту для костра!
Илам шумно вздохнул, услышав такое распоряжение, но спорить с приятелем не решился.
— Завтра к вечеру нужно бы добраться до деревни, — вполголоса сказал Тирк Сульгу, делая вид, что всецело занят помешиванием в котелке каши из дробленого ячменя. — Тиларм говорит, что его лекарственные запасы почти кончились. Он, конечно, делает, что может, да ведь может-то немного: он все же не лекарь.
Сульг бросил обеспокоенный взгляд на Азаха.
— Было бы лучше добраться до сарамитов... монахи быстро бы поставили его на ноги, — с досадой проговорил он. — Но как довести его живым до монастыря? Он же истечет кровью по дороге. Холодный мыс ближе...
Они сидели у огня, холодная темнота уже окутала мир. Тиларм кипятил в котелке снадобье, Азах лежал возле костра, закутанный в тонкое шерстяное одеяло. Лицо его было очень бледным, а глаза, казалось, были обращены внутрь себя, словно он прислушивался к чему-то.
— Проклятье, — пробормотал Сульг. — Но ему придется продержаться еще один день...
— Он потерял столько крови, что я удивляюсь, как он вообще может еще сидеть в седле, — тихо произнес Тирк. — Тиларм думает, что...
— Тирк! — внезапно заорал Илам и вскочил на ноги. — Ты что, заснул?! У тебя каша горит!
Тот, спохватившись, принялся энергично помешивать в котелке, но запах гари уже достиг ноздрей Илама.
— Все, сгорела! — разъяренно рявкнул он, подскочив к костру. — Чтоб тебе пусто было! Когда ты научишься варить кашу, а? Неужели так трудно запомнить: ее нужно мешать! Мешать!
Он наклонился над котелком, принюхиваясь, и поцокал языком.
— Даже не знаю, когда удастся отведать нормальной стряпни, — сокрушенно заметил Илам. Он зачерпнул горелое месиво неаппетитного серого цвета, покачал головой, разглядывая его, и плюхнул обратно в котелок. — Сульг вечно все пересаливает, у тебя постоянно все горит, Кейси...
—Что?! — высокомерно осведомился тот, отвлекаясь от своего занятия: он аккуратно затачивал меч, время от времени проверяя остроту лезвия. — Уж эту-то дрянь я научился готовить получше некоторых! Азах! Да проснись ты... слышишь меня? Будешь есть кашу?
Азах открыл глаза и некоторое время смотрел молча, словно пытаясь прийти в себя.
— Кашу? Какую кашу? Это она так отвратительно пахнет?
— Ну да. Похоже, она немного подгорела, — жизнерадостно сообщил Кейси. — Хочешь попробовать?
Азах бросил взгляд на деревянную плошку, в которой дымилось варево, и содрогнулся.
— Лучше смерть, — пробормотал он и снова закрыл глаза.
— С каких это пор ты стал таким привередливым? — Тирк поглядел в котелок и пожал плечами: — Выглядит вполне съедобно. Илам, тебе оставить?
Тот с отчаянием махнул рукой.
— Конечно, оставить! Или ты собираешься сожрать все в одиночку?
— Скоро ты забудешь о каше надолго, — пообещал Сульг, глядя на его расстроенное лицо. — На Холодном мысе поешь и творог со сливками, и свежие булочки, и жареное мясо в подливке, и...
Илам зарычал:
— Ты это специально говоришь, да? Специально?
Кейси легко поднялся на ноги и подошел к огню:
— Как думаешь, там есть лекарь?
Сульг хмуро глянул в сторону Азаха.
— Найдем, — пробормотал он сквозь зубы. — Из-под земли достанем.
Утром копыта лошадей загремели по промерзшей дороге: зима шла по пятам за норлоками. За ночь поле укрыл уже не иней, а самый настоящий снежок, мелкий ручей покрылся льдом. Илам, вздумавший набрать из ручья воды в походную фляжку, бормоча ругательства, долго разбивал ледяную корку. Кроны высоких деревьев качались от сильного ветра. В лесу почти не ощущалось его ледяное дыхание, но стоило выехать на пустынную равнину, как порыв сердитого ветра ударил с такой силой, словно хотел смести всадников в море. Желто-бурые волны обрушивались на пологий берег, и холодный воздух был пропитан запахом водорослей и соленой морской воды. Некоторое время норлоки ехали вдоль длинной галечной отмели, пока наконец около полудня слева на холме не показалось высокое сухое дерево, обгоревшее во время одной из летних яростных гроз. Оно служило Сульгу ориентиром: теперь следовало изменить направление и взять еще севернее.
Уже начали сгущаться сумерки, когда вдали наконец стала видна высокая крепкая бревенчатая изгородь, за которой укрывались дома Холодного мыса. Почуяв близкий отдых, усталые лошади прибавили ходу. Норлоки миновали маленькую рощу, обогнули невысокий и длинный каменистый холм — впереди расстилалось небольшое поле, принадлежащее деревне.
— Смотрите-ка... — внезапно проговорил Илам. Он остановил лошадь и оглянулся на остальных, которые ехали позади него. — Вот оно! Я чего-то подобного и ждал... У меня начались бредовые видения! Это от недоедания, точно! Или от каши, которой нас вчера накормил Тирк! Да, да!
— Ну, что ты мелешь? — недовольно поинтересовался Тирк. — При чем тут моя каша?
— Видения, точно! Они называются каким-то мудреным словом... Тиларм, каким?
