Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга вторая - Лазарчук Андрей Геннадьевич (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
– К Аркадию Филомену.
– Ух ты... Опять пестрое небо, опять падение, опять земля распахивается навстречу... Дворец сгустился вокруг.
Наместник сидел в саду у фонтана. Сад выглядел немастерской декорацией... скучные ветви, жесткие листья. И сам наместник тоже казался загримированным и плохо одетым старым актером. Алексей знал, что это не так, но пересилить впечатление было трудно.
– Я пришел говорить с тобой, – сказал Алексей.
– Говори... если тебе это так нужно...
Как и у всех тех, с кем Алексей разговаривал раньше, губы Филомена шевелились не в такт с произнесенными звуками. Будто он говорил, а звуки достигали уха собеседника тремя секундами позже.
– Ты завозишь белый камень. Зачем?
– Мои крепости будут неприступны. Я окружу их меловыми кругами и поставлю внутри железные огневые бои. Я выложу меловые круги на моих кораблях...
– Кто подсказал тебе это?
– Я увидел во сне...
– Кто навеял тебе этот сон?
Нет ответа. Наместник смотрит на неподвижную листву. Там криво сидит пыльная птица.
Назад.
– ...куда-куда-куда?..
– К Семену Трифиллию.
Падение.
Вечер.
Покосившийся дом... нет, неправильно... дом просто видится кривым, покосившимся, темным, вообще все воспринимается как будто зрением страдающего после буйной пьянки человека. Возможно, так воспринимают мир и извечные брюзги. Все так, как есть... но уж слишком, слишком бросаются в глаза мусор и грязь, сучки и щербины. Что называется, воротит с души...
Итак, дом. На скамейке у ворот седой слав. Толстая палка с отполированным набалдашником в виде головы орла. Одна нога неудобно выставлена вперед – наверное, не гнется.
– Я пришел говорить с тобой.
– Что ж, говори.
– Забирал ли твоих детей чародей Домнин Истукарий?
– Да... Квету, Грозу и Ксантию.
– Он говорил, зачем?
– Да... Да, он говорил.
– Ты знал, чем это может кончиться?
– Знал. Я слышал, что было раньше.
– Что он дал девочкам?
– Броши. Серебряные броши.
– Какие?
– В виде кошки, в виде льва, в виде совы.
Назад.
– Ксантия.
Паде...ние... Что-то с головой.
Где это мы? Явно азаший дом... сторонние люди стоят, как деревянные куклы. Конкордийские офицеры. И девочка с луком в руках и повязкой через глаз
– тоже деревянная кукла. Живая – одна. Рыженькая, очень похожая на Грозу.
– Я пришел говорить с тобой.
– Говори.
– Где твоя брошь в виде совы?
– Вот... – отгибает заворот зеленой курточки. К нательной рубашке приколота старинная брошь... сова.
– Ты знаешь, что она означает?
– Она укрывает от недоброго глаза. И помогает в тяжелый час.
– И это все?
– Так мне сказали.
– У твоих сестер были такие же?
– Да, только другой формы. Но форма была не важна.
Назад.
Форма не важна. Так им сказали.
Ничего не понимаю... Голову просто разрывает на части.
Если тех, кто посвящен Белому Льву, много – то почему Домнин спрятал именно Отраду? И почему у нее не было такой вот броши?
Прав был отец, когда говорил... чародеи лгут всегда. Не могут не лгать. Вся их сила соткана из лжи.
Смогу ли разобраться?
...дальше-дальше-даль...
– Бог Создатель.
Сказал – и испугался сам.
Падение... навзничь... Колодец. «Журавль» над колодцем – костяная рука. Темно. Скопище звезд.
Лун нет совсем – ни одной.
– Я здесь...
Алексей оглянулся. Рядом, держа в руке фонарь, стоял жилистый старик в простой белой рубахе. Узкое табачного цвета лицо, такой же темный лысый череп с седым венчиком. Редкая бородка. Странные глаза – почти бесцветные.
– Ты пришел. Что ж, давай поговорим.
– Я не могу больше бродить наощупь. Как мне узнать... все?
– Этого невозможно достичь. Никакого единого знания обо всем просто не существует. Могу предложить лишь то, что знаю я сам.
– Мир гибнет?
– Да.
– Кто разрушает его?
Короткое молчание.
– Можно сказать, что он был обречен на гибель в момент создания – как обречен на смерть каждый новорожденный. А то, что умирание пришлось именно на этот момент... Пожалуй, это заслуга чародеев. Всех сразу. В чародеях – и жизненная сила мира, в них и истощение его.
– И – никто конкретно?
– Сгущение воль...
– Можешь ли ты предотвратить гибель мира?
– Я не могу. Он существует во мне так же, как и я существую в нем. Ты не можешь поднять себя за волосы или приказать остановившемуся сердцу заработать вновь. Но это сможет сделать кто-то, кто рядом с тобой.
– С тобой рядом – я. Значит ли это, что мне по силам спасти мир?
– Нет. Хотя попытаться можешь и ты. Но шанс у тебя ничтожен.
– А кому по силам?
– Чародею, который достаточно силен, чтобы бросить вызов Авенезеру и достаточно безрассуден...
Алая полоса вдруг протянулась по небу, накалилась до невозможности и стала медленно гаснуть.
– Что это?
– Мы помянули Авенезера. Он откликнулся.
– Вот как... Ты можешь назвать мне этого чародея?
– Возможно, это Арий, император.
Алексей помолчал.
– А теперь скажи мне, что я забыл спросить у тебя?
– Ты не спросил меня о себе самом. И ты не спросил меня о кесаревне.
– Да. Почему на лице мира не находится человека, посвященного Белому Льву, если Домнин знакомил с ним десятки детей?
– Потому что никакого Белого Льва в природе не существует. Вернее, он есть, но это просто кусок опала, оправленный в серебро. И эти посвящения лишь помавания руцеми. Не имеющие ни цели, ни смысла. Все это было затеяно когда-то великим Ираклемоном единственно лишь для отвлечения внимания.
– Но как же тогда – Астерий...
– Он искренне верил в его силу. Этого оказалось достаточно, чтобы овладевать новыми и новыми умениями... Простые люди склонны переоценивать ум чародеев. Как правило, чародеи даже глупее. И в чем-то наивнее.
– Теперь скажи мне, кто я.
– Вынь свой клинок из ножен. Читай.
– Я не...
Он начал говорить и вдруг остановился. Надпись на Аниките, всегда состоявшая из незнакомых букв, вдруг... вдруг стала понятной! Он никогда не знал этого языка... или знал? В какой-то другой жизни?
– Читай же!
– «Владеющий мною подобен становится льву, и бел его облик»... Что это значит?
– Чародею, который вознамерится открыть подземелье, где томится добро, потребуются в помощь белый камень, белый лев и белая дева. И битва добра со злом будет идти потом, не прекращаясь, целую вечность. Хватит ли вам этой вечности для жизни?
