Королевский маскарад - Демченко Оксана Б. (книги без регистрации .txt) 📗
В корчму вошли трое мастеровых, огляделись, увидели нужного человека, заулыбались и пошли к столу купца, поклонились, чинно сели. Женщина принесла молоко и встала у края стойки, подняв на нее две глиняные кринки. Принц невольно шевельнул ноздрями, ловя запах парного молока, приятный и деревенский.
– Наша жаба Аста не только уродлива, – снова пьяно сообщил громкий голос, – она еще и шлюха. Сам видел, вчера ввечеру увела на сеновал пьянчужку приезжего и до полуночи с ним миловалась. Небось в темноте не видать лица, вот и пользуется тем, что не местный! Вышла оттудова, юбки одергивает, вся голова в сене, вот стыдобища!
Лильора удивило, что посетители разом виновато смолкли, но никто не обернулся урезонить наглецов. Впрочем, мастеровым драться некстати – у них денежный разговор. Женщина не в счет. Оба писаря худы, пацаны по годам. Сидящий в дальнем углу пожилой воин из городской стражи один и уже зол, но пока в дело не лезет. Наверное, тоже решает: тут ушибить или до «хозяина» проследить? Впрочем, он один, а пьяных двое, оба здоровенные парни, у одного за поясом кнут, у второго длинный нож.
Принц бережно поставил кружку на стойку, положил рядом монетку, сразу посчитав плату за квас и саму глиняную емкость, и обреченно вздохнул. Видимо, придется найти иных подозрительных людей, в другой раз спокойно и умно проследить за ними.
– Я и есть тот пьянчужка, – сообщил Лильор. – Я в городе всего-то первый день, нет у меня ни жилья, ни друзей. Вчера вечером госпожа Аста была так добра, что позволила мне укрыться от дождя на сеновале. Сама она в сарай даже не входила. Но разве это имеет значение? Вы не лжете, вы куда большее зло творите: оговариваете честную женщину. Мальцом я жил недолго в Бильсе. Там мужчину, опорочившего девицу, рвут конями. Хороший порядок. Лошади у меня нет, так что придется руками обходиться.
Пьяные глянули на речистого сапожника очень трезво, с отчетливой досадой. Оба предпочли бы шуметь, но не драться. Непонятно, чем Аста насолила загадочному «хозяину» обоих, но к встрече с городской стражей пьяные не стремились. Окинули оценивающими взглядами худощавого сапожника.
– Может, показалось? – нервно предположил один. – Темно, вечер… Пожалуй, не она это была.
– И не на сеновале, и не вчера, – насмешливо продолжил Лильор. – Вы страже городской перескажите историю, а? Заодно про князя, про матушку его…
Владелец кнута поднялся, нащупывая рукоять. Целил он сразу и наверняка – петлей на шею. Напарник уже присматривался к пустому проему двери – выход свободен. Кнут с обиженным шипением развернулся, вытянулся во всю длину, слизнул кружку с квасом, но эльфа, само собой, не задел. Лиль пропустил мимо плеча тонкий кончик сыромятного языка и перехватил его в более широкой части, резко дернул, роняя противника на пол и вырывая из его пальцев кнутовище, охотно прыгнувшее в подставленную ладонь. Второй «пьяный» метнулся к двери, осознав угрозу. Лильор развернулся и догнал его только что присвоенным кнутом, заплетая петлей слишком расторопные ноги.
Он еще не успел освободить и смотать кнут, когда дверь распахнулась, впуская трех городских стражей. Следом протиснулся старший, уже знакомый принцу по местному Приказу, довольно глянул на лежащих на полу «пьяных». Из угла кивнул пожилой воин – они.
– Странные сапожники приходят к нам ныне, – прищурился Дюж. – Но кстати. Мы, вишь какое дело, вторую седмицу не можем уловить языкастых пареньков, а ты в одно утро их обнаружил. В округе-то десятки трактиров да лавок, скоро ярмарка, вот какое дело недоброе. Ну идем… сапожник.
Кнут Лильор отдал пожилому стражу. И послушно пошел за ним, досадливо соображая, что глупее начать скрытно выведывать маршрут пармареты просто невозможно. Отведут в Приказ, каждый служивый в столице будет знать в лицо, помнить еще год, а то и дольше. Как же, тот самый лихой Косута…
Крепко связанных и совершенно трезвых «селян» действительно отвели в Приказ. Вошли с бокового крыльца, потащили на второй этаж по добротной лестнице. В просторном зале обоих устроили у стены, прямо на полу. Сапожнику указали на невысокое кресло. Сотник сел рядом. И все стали ждать. Чего? Ясное дело – приезда кого-то более важного, чем Дюж.
Скорый конец ожидания обозначил перестук копыт по деревянному настилу мостовой. Лильор удивился: обычно в такие небольшие города не пускают конных. Тем более на главные дощатые улицы – подковы их слишком быстро портят. Значит, это, по крайней мере, местный боярин, или кто у них тут еще имеется из важных лиц?
Лицо вошедшего было вовсе не важным. Нормальное, молодое, вот разве выражение слишком хищное. «Впрочем, – подумал Лильор, – если бы королеву Сэльви назвали змеей, ее дети выглядели бы ничуть не добрее. А это как раз сын, то есть князь». Из всех обязательных знаков власти он успел прихватить с собой только венец. И до сих пор, забывшись, нес, продев в него руку, держащую короткий хлыст. Дюж недовольно вздохнул – и юноша торопливо надвинул венец на лоб.
Князь Эрхоя и правда оказался молод – хорошо, если ему уже есть двадцать. Рослый, глаза темно-серые с прозеленью, волосы почти черные, отливают бронзой в солнечном свете, падающем из широкого окна под потолком. Одет совершенно не по-княжески, в холщовую рубаху и свободные штаны, сапоги высокие, удобные для верховой езды. Пояс простой, без украшений и оружия.
– Точно эти? – прищурился князь, нехотя отходя от пойманных и усаживаясь в кресло на возвышении.
– Если они такие одни, – вздохнул Дюж.
– Все же ты их выследил, – довольно отметил князь. – И взял. Прошлый раз из самых рук ушли, ловки.
– Так не я, – весело сообщил Дюж. – Вон сапожник Косута к нам заселяться вздумал. Он и изловил.
– Еще занятней, – нахмурился князь, оборачиваясь к Лильору. – Сестра сказала, ты вчера ночью моим подворьем интересовался. Сегодня татей изловил. А сапоги ты когда шьешь, мастер?
– Сестра? – расслышал самое неожиданное Лильор.
– Надо же, не знал, – вроде бы обрадовался князь. – У нас, мил-человек, последнее время гости таковы, что про Эрхой побольше моего ведают. Поди пойми, что за след оставят их сапоги… Я в таких делах пока не силен. Дюж, отправь-ка гостя к сестре. Она видит помыслы людей куда лучше меня, все же старшая. Как скажет, так и будет. Кто в корчме из твоих людей сидел? Ага, и его с собой возьми, пусть пояснит, что видел.
Солнышко добралось до полуденной отметки и насмешливо пекло эльфийскую макушку, замаскированную наилучшей личиной. Ему, рыжему и жаркому, смешно: надо постараться, чтобы за неполный день так себя выдать! Отец бы, пожалуй, перестал уважать своего старшего сына – «мастера» маскировки. Какой смысл в магии, если вести себя в соответствии с личиной ты совершенно неспособен? Лильор представил себе на мгновение вчерашнюю ночь: все вокруг неизменно, сестра князя сидит у обочины, луна по тучам шарит, дождь собирает, по пустой дороге бредет пеший маркиз… или купец из Бильсы, отбившийся от своего богатого обоза. «Куда идешь?» – спрашивает княжна. И отвечает он… да что вообще можно в таком случае ответить? Оказывается, бывает и хуже, чем теперь!
С этой светлой мыслью сапожник вошел на княжий двор, бегло изученный вчера ночью, и усмехнулся. Зачем торопился, прятался, чуть все дело не загубил? Вот тебе двор: белый день – смотри, весь как напоказ.
Аста сидела на верхней ступеньке крыльца, перебирала и рассматривала уздечки, брошенные на доски у ног. Потертые откладывала в сторону, годные вешала на перила, что-то помечая на плотном листке бумаги. Гостей она рассмотрела еще издали, пока они поднимались по пологому боку холма. Кивнула всем и вопросительно глянула на Дюжа. Тот подтолкнул вперед пожилого стража. Сивоусый важно выпрямился, прокашлялся и доложил обстоятельно, без домыслов, что слышал и как обернулось дело. Грязных слов злоязыких людей повторять не захотел, отметил: «Что прежде врали и нового добавили». Про новое княжна спросила, и воин нехотя, глядя в землю, изложил дословно. Извинился за сказанное и с тем был отпущен в город.
