Трое для одного (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна (электронная книга txt) 📗
Он стоял слишком близко и смотрел слишком пристально. Соврать было невозможно.
Проблема заключалась в том, что Морган уже сам не знал, что сказать.
- Просто не делай этого, - наконец произнёс он вслух, сухо и скованно. - Есть гораздо более интересные способы самоубийства.
- Поделишься опытом? - вздёрнул бровь Уилки.
Щёки начало припекать, словно их перцем натёрли. Но это было так… по-семейному обыденно?
“Привыкаю чувствовать себя идиотом, - пронеслась в голове дикая мысль. - И, похоже, мне это нравится”.
- Обойдёшься. Лучше вот о чём поговорим… - Мысль, которая всё никак не могла сформироваться с того самого момента, как почти у самых ног разверзлась чудовищная воронка, наконец обрела конкретные очертания. - Насколько неодинаковыми могут быть тени?
Взгляд Уилки стал заинтересованным. Из-под ресниц коротко полыхнуло золотым.
- Поясни.
Морган зябко сунул руки в карманы, накинул капюшон и направился вниз по улице, соображая, где бы свернуть, чтоб поскорее добраться до дома. Уилки шёл рядом, попадая точно в шаг.
- Я в самом простом смысле. Вот есть что-то серое и человекоподобное - как те призрачные лица у забора. Они похожи на жертвы, переваренные не до конца, - медленно выговорил Морган и сам поёжился. Уилки неопределённо качнул головой, то ли соглашаясь, то ли поощряя к дальнейшим объяснениям. - Далее, существует нечто вроде живой смолы - это уже напоминает массу, из которой формируются другие тени. Некоторые только отдалённо похожи на людей, - уточнил Морган, вспомнив долгоруких карликов из воронки и безголовых кукол с растопыренными по-паучьи конечностями. - Другие… Ну, я их сам называю безликими. Они в точности как люди, но без лица и в этих чёртовых цилиндрах, которые превращаются в крыс. Так вот, а могут ли быть и другие тени? Ещё более похожие на людей?
На мгновение лицо Уилки приняло очень интересное выражение, нечто среднее между любопытством, одобрением и бесконечной тоской, но затем вновь стало непроницаемо-спокойным.
- Думаю, что есть. Тени постоянно изменяются…
- Я помню. Ты говорил, - кивнул Морган уверенно и приготовился слушать, потому что интонации подразумевали продолжение. Но Уилки отчего-то затянул паузу.
“Чего он ждёт?”
Дорога под ногами раздвоилась. Одна - обледенелая брусчатка; другая - узкая тропа с обочинами, сплошь заросшими красноватым тимьяном. Жёсткие тёмно-зелёные листочки были покрыты инеем.
Уилки без раздумий свернул на тропу. Морган последовал за ним. Вдоль позвоночника эхом прокатилось щекочущее ощущение - то ли предвкушение, то ли благоговейный трепет, сродни тому, что он испытывал в детстве, когда мать брала его с собой в парикмахерскую на углу между улицей Редфорда и спуском с холма. Это было, что называется, “респектабельное, элитарное заведение”, но тогда он не знал таких слов. Просто чувствовал, что оно отличается от всех остальных парикмахерских, где он уже бывал - неуловимым пудровым запахом дорогих шампуней; изобилием зеркал и неярких ламп, чей свет достигал парадоксальным образом самых дальних уголков зала; сложной системой расписных бумажных ширм на рамке из чёрного дерева; бесконечной мягкостью вращающихся кресел, обшитых замшей цвета молока.
Чаще всего Морган просто наблюдал, как стригут и укладывают дивные светлые волосы Этель. Но иногда она вдруг бросала небрежно: “Мальчика тоже приведите в порядок”. И тогда его усаживали в сладостно-мягкое кресло, где всё, от подлокотников до подголовника, подстраивалось под рост клиента, затем оборачивали в шелковистую ткань и велели держать голову прямо.
Морган неподвижно сидел и таращился в сияющее зеркало, обрамлённое лампами, и сверкали на столике жутковатые и таинственные склянки, пузырьки, металлически блестели парикмахерские инструменты, а около кресла вертелась светловолосая фея с асимметрично подстриженными белыми волосами и с ярко-голубыми глазами. Вокруг неё неуловимый пудровый запах был гуще, а ощущение запредельной, непостижимой, восхитительной чуждости - сильнее. От прикосновения её пальцев к голове и шее по всему телу прокатывалась волна дрожи и приятной, изматывающей слабости.
То, что показывал ему Уилки, было совсем иным - диким, запущенным, яростно-живым и мрачным. Однако ощущения будило те же.
Мир, который нельзя понять до конца, чужой даже в малейших деталях, вызывающий подспудный восторг… и немного стыдное желание обладать.
Не то чтобы Морган обожал элитные парикмахерские.
Не то чтобы он любил колдовские пути, пронизывающие город насквозь, и цветущий под снегом тимьян…
- Сначала появилось то, что ты называешь “смолой”, - заговорил вдруг Уилки, словно очнувшись от забытья, когда Морган уже сам решил было задать наводящий вопрос. - Вскоре после войны. Оно как будто зарождалось само по себе, в темноте, поэтому я так и называл его - тени. О разломах и тонких местах тогда никто ничего не знал. Достаточно было любого источника света, даже лунного блика, чтобы тени исчезли. Долгое время я считал их относительно безопасными, пока не увидел, как они сожрали старика. Он прошёл сквозь одну из таких теней, пьяный, как всегда - а на следующий день слёг. В нём погасло нечто важное. Родственники вздохнули с облегчением, когда он внезапно заболел и умер - как же, избавились от надоедливого пьяницы. Но я-то знал, в чём дело… Другой раз тень пыталась напасть на ребёнка - но растаяла сама. Девочка ничего не заметила, - улыбнулся Уилки, и резкие черты лица его на секунду смягчились. - Но так случалось не всегда. Иногда тени не без успеха нападали на детей. Не брезговали и животными - собаками, крысами… Только кошки их, похоже, видели. И рвали на части, когда могли.
- Интересная деталь, - усмехнулся Морган, но затем вспомнил дом Льюисов и посерьёзнел.
Дебора всегда держала в особняке с дюжину кошек, а самых флегматичных из них ещё и таскала с собой на светские мероприятия. Она явно сталкивалась с тенями, и не раз, но оставалась невредимой.
“Надо посоветовать Кэндл завести пару кошаков, - подумал он. - Может, спросить у Ривса? Он ведь работает волонтёром в каком-то приюте для бездомных животных…”
Уилки взглянул на него искоса и одобрительно кивнул. А затем продолжил, словно и не было этой короткой заминки:
- Интересная, но не столь важная. Я тогда каждую ночь бродил по городу и уничтожал тени. Их становилось больше и больше… Тогда-то я и нашёл Фонарщика.
- И Чи?
- Чи сама пришла, - хмыкнул Уилки. - Да они и были по сути единым целым, с самого начала. Как душа, разделённая на две части. Фонарщик взял на себя уборку города, и я наконец смог заняться более важным делом - наблюдениями. И вовремя, потому что ещё немного - и я бы упустил тех, кого ты назвал “безликими”. Я их назвал крысами, потому что они по-прежнему боялись кошек, но научились заражать людей.
Хотя капюшон с меховой опушкой был надвинут до самых бровей, затылок у Моргана обдало холодом.
- И чем же… заражать?
Уилки брезгливо поморщился.
- Грязью. Чёрными страстями, бесцветной апатией… Всё худшее они усиливали в несколько раз. И эту заразу, Морган, люди передавали друг другу, как грипп или простуду. А тот, кто наполнялся темнотой до краёв, рано или поздно попадался теням, и даже Фонарщик ничего не мог сделать. Избавиться от крыс гораздо сложнее. Они уже не так боятся света. Да и прячутся слишком искусно…
Он замолчал. Морган прокрутил в голове уже сказанное, сопоставил со своими воспоминаниями - и понял, что в истории зияет огромный пробел.
- А Шасс-Маре? Как работает Фонарщик - я видел, - осторожно уточнил Морган, когда увидел, что Уилки снова нахмурился. - Она тоже как-то связана с уничтожением теней?
Уилки рассмеялся, скрипуче и неприятно:
- Прибраться в городе может любой из нас. Но Шасс-Маре занята другим. Видишь ли, заражение чернотой останавливается, если человек сталкивается с чудом. Всё равно, с каким - радуга зимой, дивный сон, пронзительная песня со сцены в занюханном пабе… - добавил он словно между прочим, но Морган сразу вспомнил о Кэндл, и ему стало не по себе. - Эта девочка - проводник. Единственная, кто может отсюда пройти туда и вернуться.
