Меч эльфов - Хеннен Бернхард (читать книги онлайн txt) 📗
В глазах Сигурда блестели слезы.
— И ты думаешь, что такова воля Лута?
— Чье слово среди трех человек, отправившихся с королем, имело больше веса, чем твое? И чьи плечи выдержат этот груз? Только у самого верного есть для этого силы. Поэтому Ткач судеб позволил тебе жить!
Человеческий сын схватил руку своего мертвого государя.
— Пожалуйста, прости меня, — грубым голосом прошептал он. — Я теперь твой, эльфийский князь. Но скажи мне, что теперь будет с телом короля? Оно должно быть в кургане предков.
— Мы похороним его здесь, на берегу, в укромном месте. Это будет могила, достойная короля, я обещаю. Пушки с галер будут его смертным одром. А когда придет время, мы отнесем его домой. Поклянешься ли ты мне хранить верность своему королю и после его смерти? Станешь ли лжецом и пожертвуешь ли своей воинской честью, чтобы оградить Фьордландию от беды?
Сигурд торжественно приложил руку к груди.
— Я сделаю то, что велит мне сердце. И я буду так же предан своему королю, как и сегодня утром, когда я, еще преисполненный надежд, скакал на лошади рядом с ним.
Фенрил облегченно вздохнул.
— Благодарю тебя, друг. Ты великий человек.
Капитан склонил голову, поглощенный скорбью.
Фенрил разыскал Тирану, чтобы кратко сообщить ему новости, а затем удалился, чтобы наконец-то преследовать беглецов.
Он подозвал канюка-курганника, по-прежнему ожидавшего приказаний на прибрежном дубе.
Птица резко и пронзительно закричала, расправила широкие крылья и последовала за ним. Она знала, что сейчас они полетят вместе, и приветствовала Фенрила своим особым гордым способом.
Несколько сильных взмахов крыльями — и канюк-курганник поднялся в ночное небо.
Князь следил за ним тоскливым взглядом. Как часто он завидовал своему спутнику и его свободе! Фенрилу было больно оттого, что нынче вечером он превратил человека чести в лжеца. Он чувствовал себя пауком, сидящим в центре огромной паутины, раскинутой далеко за пределы полей Друсны. Ему не хотелось становиться пауком, но он должен выполнить свою задачу как можно лучше. Даже если для этого придется ломать таких людей, как Сигурд.
А теперь он был рад, что на пару часов может покинуть паутину из лжи, хитрости и насилия и нестись на крыльях канюка в потоках летнего бриза навстречу утренней заре. Свободен! Иногда он мечтал о том, чтобы никогда не возвращаться… Но он знал, что из паутины не уйти. Не уйти, пока жив.
Фенрил нашел Зимнеглаза на поляне. Огромная белая птица сидела на поросшем мхом камне поваленной арки ворот и в лунном свете казалась сотканной из белого пламени. Или духом.
Князь вошел в руины, разрушенные слишком сильно, чтобы можно было угадать их первоначальное предназначение, опустился напротив птицы, прислонился к увитой плющом стене и выдохнул. Оставив все, что тяготило его, он отыскал синие глаза канюка-курганника.
Птица чистила перья. Резко двигалась голова с сильным крючковатым клювом.
Фенрил поймал взгляд Зимнеглаза и сплел магическую нить. Птица не противилась. Она знала, что будет дальше. Прошло семь лет, прежде чем они привыкли друг к другу.
Фенрил почувствовал голод Зимнеглаза. Последние дни канюк-курганник все время находился неподалеку. У него не было времени охотиться. Теперь эльф тоже испытывал голод. Он раскрылся, чтобы стать с птицей одним целым. Груз забот спал с его плеч. Угол зрения стал шире.
Зимнеглаз расправил крылья. Князь ощущал силу птицы. Они поохотятся вместе, а потом последуют за кораблем.
Канюк-курганник устремился к светлому лунному диску на черном ночном небе. Фенрил мельком увидел одетую в белое фигуру, прислонившуюся к увитой плющом стене. Полководец, от которого зависела судьба Альвенмарка, теперь был не более чем пустой оболочкой. По крайней мере на несколько часов.
Зародыш тления
Краем глаза Шарль наблюдал за Лилианной. Она не спала всю ночь. И теперь в первых проблесках света ее лицо казалось жестким. Предрассветные сумерки резко очертили контуры лица, прямой нос, немного угловатый подбородок. Скулы были высокими, глаза — большими. Лилианна не была красавицей в прямом смысле этого слова, но казалась очень привлекательной.
— Насмотрелся?
Шарль вопросительно поднял брови.
— Пялишься, как крестьянин на скотном рынке, брат эрцрегент. Если бы ты смотрел на меня прямо, это было бы менее заметно, чем это разглядывание исподтишка.
Капитан Альварез, стоявший у руля, усмехнулся замечанию комтурши. Остальные офицеры на мостике спали, растянувшись на обитых тканью скамьях по бокам кормового павильона.
Шарль откашлялся.
— Это только ты такая, сестра, или твое поведение является образчиком поведения Нового рыцарства? Шумное, дерзкое, вызывающее.
Рассердившись, он отвернулся от комтурши и склонился над маленькой девочкой. Дыхание ее было неглубоким. Ночью она разговаривала во сне, но, к сожалению, на рычащем языке язычников из Фьордландии. Шарль понял только одно-единственное слово: «отец».
Эрцрегент погладил принцессу по лбу. Температуры, кажется, у нее нет. Красивая девочка. Если она выживет, он попытается наполнить ее душу глубоким покоем крепкой веры, обратит ее. Это он умеет.
Подошла Лилианна, по-прежнему в одной рубашке, и встала рядом с ним. От нее пахло потом. Это не было неприятно. Шарль снова поглядел в лицо девочки, пытаясь прогнать все остальные мысли. Не думать о чересчур короткой рубашке!
Она хотела, чтобы он смотрел, чтобы смущать его колкими замечаниями.
— Я не знала, кто стоял за стеной из сплетенных ветвей, — просто сказала женщина-рыцарь, — но услышала шорох… Кто бы ни увидел меня там, он не должен был вернуться.
— Ты пощадила бы ее, если бы узнала?
Лилианна промолчала.
Теперь эрцрегент осмелился поглядеть на нее открыто. Неужели ей действительно жаль девочку?
— Когда-то я поклялась сражаться мечом вместо всех тех, кто сам не может постоять за себя. Я хотела стать щитом беззащитных. Тогда я и подумать не могла, что путь приведет меня сюда. К ложу девочки, которой я сама же всадила в грудь кинжал.
— Ты никогда не говорила мне, зачем пошла в языческий храм.
Лилианна поглядела на него и улыбнулась так, как улыбаются тогда, когда хотят скрыть правду.
— Я хотела лучше узнать наших врагов.
Шарль знал, что настаивать на ответе бесполезно.
— И это бегство тоже не было запланировано?
— Когда я узнала, кто эта девочка, то поняла, что нужно делать. Я была готова к тому, что Другие захотят напасть на нас в деревне. Для них это война без правил. Они борются за выживание. С ними приходится держать ухо востро. Я была готова к тому, что, отступая, придется давать бой. Ты ведь церковный князь Друсны. Ты не должен был достаться им живым.
Шарль не поверил своим ушам. Она что, действительно имела в виду то, на что намекала?
— И что произошло бы, возникни опасность моего захвата Другими?
— Это известно только Богу и мне. Тебе не нужно этого знать, брат эрцрегент. Ты видел, сколько собратьев по ордену я принесла в жертву, чтобы не допустить этого, сколько крови стоила мне твоя жизнь. Это и есть мой ответ тебе.
Шарль содрогнулся. Никогда больше он не поедет ни на какие мирные переговоры вместе с Лилианной. Каким же наивным он был!
Женщина-рыцарь осторожно положила руку на грудь девочки.
— Ее сердце бьется очень слабо. Очевидно, Тьюред еще не решил, что делать с ее душой. Она… Там! — воительница выпрямилась и указала рукой на юг. — Он пришел! Теперь будет последняя битва.
Шарль испуганно обернулся. Он боялся, что в рассветном тумане покажется силуэт корабля. Но там ничего не было.
— Подзорную трубу, брат Альварез!
Капитан кивнул на один из обитых тканью ларцов, служивших скамьями. Лилианна грубо столкнула молодого рыцаря, спавшего на скамье. Внезапная тревога разбудила и остальных офицеров.
На весельной палубе прозвучал сигнал подъема. Ночью они плыли на север при постоянном ветре. Вообще-то их целью была гавань крепости Паульсбург, но, кажется, Лилианна собиралась в Вилусс.
