За гранью (СИ) - Механцев Борис (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗
— Арвидас, мне нужно выдернуть отсюда семью.
— Балис, может, этим займутся мои люди? Хотя…
— Арвидас, это моя семья, — Гаяускас особенно выделил голосом слово "моя". — Извини.
— Ясно. Сейчас ты все же заскочишь с нами на вокзал, возьмешь билеты на поезд.
— Добро.
— Так даже лучше. С поездами тоже случаются неприятности.
— Добро.
Поймав машину, они быстро добрались до вокзала. К удивлению Балиса, однако, Арвидас повел их не сразу к кассам, а сначала — в зал ожидания, где у колонны со скучающим видом убивал время какой-то молодой человек в спортивной куртке.
— Значит так, Дима. Мы едем сейчас, а наш товарищ — утром. Семья, понимаешь. Короче, проследи, чтобы никто к нему с разными глупыми вопросами не приставал. Рисоваться не надо, вмешивайся только если что-то серьезное.
— Понял.
Скуку с Диминого лица как ветром сдуло.
— Да и еще. Товарищ Жедрюнас — он не из колхоза и не из политотдела. Он сам инженер. Поэтому, очень прошу, давайте друг с другом не играть.
— Хорошо. Жедрюнас, у тебя машина?
— Нет, частника ловить буду.
— Хорошо. Адрес?
Балис назвал улицу и дом. Квартиру называть не стал, Дима на это никак не отреагировал.
— Ладно. На выходе из вокзала притормози, чтобы я раньше в машину сел. А пока я пошел.
Снова напялив скучающую маску на лицо, Дима не спеша потянулся к ближайшему буфету, а они — к билетным кассам. Очередь там оказалась совсем маленькая и через четверть часа Балис стал обладателем заветных квиточков на утренний поезд. За это время он успел пару раз окинуть взглядом вокзал — Димы видно не было. Но, когда, расставшись с «Арвидасом» и Хрусталевым и выйдя из вокзала, он остановился на лестнице, чтобы перешнуровать ботинок, где-то рядом промелькнула знакомая спортивная куртка.
ДОРОГА.
— Я всё-таки не очень понимаю, что в этом такого необычного?
Задачка, однако. Объяснить одиннадцатилетнему мальчишке то, что большинство взрослых-то, далеких от грязной игры, называемой «политика» не понимают. Да и нужно ли объяснять? Нужно. Раз уж начал рассказывать, то придется рассказывать так, чтобы тебя поняли. Тем более, идти было всё тяжелее и тяжелее. А уж если тяжело идти капитану морской пехоты, то мальчишке-то каково? А обстановка, кстати, совершенно не меняется. И что заставляет их подняться еще на один холм: упорство, которое меч сильных или упрямство, которое вывеска дураков… Как говорят врачи — вскрытие покажет…
— Понимаешь, Сереж, патроны всегда маркируются. Немаркированный патрон — преступление. Партия немаркированных патронов — страшное преступление. Партия немаркированных патронов, оказавшаяся в нужное время, в нужном месте у нужных людей — это заговор. Причем, заговор людей, которые имеют очень большие возможности.
Сережка грустно кивнул.
— Ага, про Молдавию тоже рассказывали, что это стихийные народные выступления.
Недетские слова мальчишка произносил с такой легкостью, что было немного страшновато. И стыдно — за то, что Армия, в которой он служил, допустила, что в стране, которую она защищала, появились такие вот Сережки — дети, лишенные детства… Хотя, в чем вина Армии Балис не представлял — на Советский Союз никто не нападал. Но чувство стыда от этого не проходило.
— Стихийные народные выступления, как ты говоришь…
— Не я…, - в голосе мальчишки было столько неподдельной обиды, что Балис поспешил исправиться:
— Как говорят… так вот, такие выступления, конечно, тоже были: всего не организуешь…
— Да я не об этом, я про ваш патрон… Сейчас все говорят, что Союз развалили предатели — а разве это что-то меняет? Ну, показали бы Вы этот патрон — разве это что-то изменит?
Ну что возьмешь с ребенка… Конечно, в двенадцать лет невозможно понять, какая сила — информация, если её правильно использовать. Да и сам-то Балис далеко не сразу во всём разобрался. Нет, что именно он держит в руках, до него дошло быстро, именно поэтому он не стал бы показывать патрон ни Асхадову, ни Клокову, никому, кроме Хрусталева. А вот чем для него может обернуться эта история — не просчитал… Слишком был впечатлен боем? Всё-таки, в эту ночь в него в первый раз за долгие годы стреляли по-настоящему, с желанием убить, а это нагружает даже самую тренированную психику…
