Император для легиона - Тертлдав Гарри Норман (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
— Всем отойти, — приказал трибун и дал сигнал букинаторам протрубить отступление.
Команде этой легионеры повиновались без особого сожаления. Они яростно бросились в атаку и стойко сражались, но столкнувшись с врагом на этот раз, поняли всю невозможность одолеть его. И снова их защищали катриши, прикрывая отступление. Особенно трудно было тянуть назад тараны и тяжелые навесы — громоздкая и все же необходимая защита.
Лаон Пакимер отмахнулся от слов благодарности, с которыми обратился к нему трибун, и сказал только одно:
— Не мог бы ты попросить своего врача помочь моим раненым?
— Конечно.
— Благодарю. Орудие, которым он выдергивает стрелы из ран — умная штука, а руки — аккуратные и мягкие, хотя язык острее бритвы.
— Горгидас! — позвал Марк, и грек вырос словно из-под земли. Полоса перевязочной ленты болталась у него на левой руке.
— Что тебе нужно от меня сейчас, Скаурус? Если ты хочешь потушить пламя, бросая в него человеческие тела, то, по крайней мере, дай мне возможность беспрепятственно чинить их снова. Я теряю драгоценное время.
— Помоги катришам. Стрелы лучников причинили им больше вреда, чем легионерам, поскольку доспехи у них более легкие. Кстати, Пакимер с большой похвалой отозвался о твоем инструменте для выдергивания стрел.
— Ложка Диокла? Да, полезная штука — Грек снял инструмент с пояса и протянул его двум офицерам. Гладкая бронза была покрыта кровью.
— А теперь скажите мне, чья на нем кровь — римская, видессианская или, может быть, кровь катришей? — Врач не стал ждать ответа и продолжал: — Вот и я не могу сказать. У меня не было времени, чтобы это выяснять, и в будущем я не собираюсь этим заниматься. Благодаря вам, работы всегда хватает, так что, с вашего позволения, я вернусь к делу.
Пакимер уставился на удаляющегося врача.
— Это означало «да»?
— Я думаю, он все это время лечил всех раненых, включая катришей. Я должен был догадаться раньше.
— Духи добра стоят за плечами этого человека, — медленно сказал Пакимер. В его глазах было суеверное удивление, а в голосе прозвучала печаль, когда он закончил свою мысль. — Духи и демоны сегодня везде и всюду, но Равновесие, к несчастью, смещается в сторону от нас.
По мнению видессиан, катриши были еще большими еретиками, чем намдалени. Когда люди Княжества говорили о Фосе-Игроке, то говорили они, по крайней мере, с надеждой, что в конце концов Фос победит Скотоса. Народ Пакимера считал, что битва между добром и злом ведется на равных, и неизвестно, кто будет абсолютным победителем, если победа вообще возможна.
Скаурус слишком устал, чтобы вступать с катришем в споры о тонкостях веры, которой не разделял. С некоторым удивлением он заметил, что вокруг стало совсем светло, а небо из серого превратилось в голубое. Когда же исчез туман? Тень трибуна падала в сторону от Видессоса, солнце било прямо в глаза. Сражение заняло целый день, а результаты не стоили того, чтобы его затевать.
Со стены послышались издевательские крики и смех — враги увидели, что римляне отступают. И громче всех хохотал рокочущим басом Отис Ршавас.
— Возвращайтесь к своим мамашам, сопляки! — проревел он, и голос его был полон ненависти. — Вы играли там, где не полагается, и отшлепали вас за дело. Идите домой, если не хотите очередной порки!
Марк проглотил комок в горле. Он думал, что хуже уже не будет, но понял, что ошибался. Поражение стало горше во много раз, оттого что он принял его из рук Ршаваса. Голова трибуна тяжело опустилась на грудь, когда он вел усталых и израненных солдат назад, в лагерь.
Солдаты Сфранцезов праздновали победу, и торжества затянулись далеко за полночь. У них были все причины веселиться: ни одна из атак Туризина не увенчалась даже незначительным успехом. Действия римлян оказались наиболее удачными, но Скаурус-то знал, как далеки от победы были его легионеры. Шум веселья, доносящийся из города, добавил горечи в поражение, и трибун, слыша злые разговоры солдат у костров, не мог винить их за это. Они бились в полную силу, но камень и железо были сильнее плоти и крови.
Когда в римский лагерь пришел намдалени, обозленные часовые едва не закололи его, прежде чем он сумел объяснить, что послан к Скаурусу по важному делу и будет говорить только с ним.
Трибун пришел к северным воротам лагеря с мечом в руках. Как и его солдаты, он не собирался проявлять в эти минуты чрезмерной доверчивости. Но островитянин был ему знаком — Файярд служил когда-то под командой покойного мужа Хелвис — Хемонда. Выйдя из темноты он, по обычаю халога, сжал двумя ладонями руку Марка.
— Сотэрик спрашивает, не хочешь ли ты разделить с ним кувшин вина в нашем лагере? — спросил намдалени. Годы жизни в Империи почти избавили его речь от акцента.
— И это все, что ты должен сказать мне наедине? — удивился Скаурус.
— Я только выполняю поручение, — пожал плечами Файярд, всем своим видом выражая предельную скромность и привычку подчиняться приказам, даже если он и не видит в них смысла.
— Разумеется, я приду. Подожди несколько минут.
Марк быстро разыскал Гая Филиппа и передал ему просьбу Сотэрика. Глаза старшего центуриона сузились, и он задумчиво почесал подбородок.
— Ему что-то нужно от нас, — подтвердил он предположение Скауруса и через минуту добавил: — Он не слишком хорошо играет в эти игры, а? Через несколько минут весь лагерь будет знать, что ты ушел на какую-то тайную встречу. Ему надо было передать свое поручение через наших часовых, тогда никто не обратил бы на это внимания.
— Может быть, мне лучше снять тебя с поста, — сказал Марк. — Ты, кажется, стал слишком искушенным в интригах.
— Ха! Не надо быть коровой, чтобы знать, откуда берется молоко, — фыркнул Гай Филипп, зная, что угроза Марка несерьезна.
Скаурус рассмеялся, чувствуя себя почему-то после разговора со старшим центурионом намного лучше, чем до неудачного штурма. За те десять минут, которые занял путь до лагеря намдалени, трибуна и Файярда трижды останавливали часовые. Еще вчера они не обратили бы на них никакого внимания, сегодня же все были начеку и хватались за лук или копье при малейшем шорохе. Поражение, подумал Марк, заставляет солдат подозревать собственную тень. Еще один часовой в полном вооружении стоял у палатки Сотэрика. Немного близорукий, он внимательно вгляделся в лица Марка и отступил, лишь узнав трибуна. Файярд вежливо откинул полу палатки, пропуская Скауруса вперед.
— Разве ты не идешь со мной? — спросил Марк.
— Нет, клянусь Игроком, — ответил солдат. — Сотэрик оторвал меня от костей как раз в тот момент, когда, я начал выигрывать. Так что, с твоего позволения… — Он ушел, не закончив фразы.
— А, Скаурус, входи или, по крайней мере, закрой палатку, — позвал его Сотэрик. — Ветер задует все свечи.
Если у Марка и были какие-то сомнения относительно того, что приглашение это — не просто жест дружбы, то вид людей, собравшихся у брата Хелвис, устранил их. У входа сидел с перевязанной рукой Аптранд, сын Дагобера, и смотрел на всех холодными, волчьими глазами. Рядом с ним были двое намдалени, которых Марк знал только по именам: Клосарт Кожаные Штаны и Тургот из Сотевага — города на восточном побережье острова Намдален. Четыре человека в палатке представляли все отряды намдалени, входящие в армию Гавраса. Они подвинулись, уступая Скаурусу место. Тургот тихо выругался.
— Стрела попала мне в задницу, — объяснил он римлянину. — Повезло, что называется!
— Ему абсолютно наплевать на то, что случилось с твоей задницей, — пробурчал Клосарт.
Марк подумал, что Клосарт выглядит довольно нелепо в тесных кожаных штанах, которые он любил носить. Ему было около пятидесяти лет, и живот его выпирал над поясом. Но лицо было жестким и умным, лицо человека, который сперва ввязывается в битву… а там уж будь что будет.
— Выпей, — предложил Тургот и налил ему в кружку вина из пузатого кувшина. — Мы не хотим, чтобы ты усомнился в правдивости Файярда, который передал тебе приглашение, а ведь он говорил о кружечке вина, не так ли?
