Дикая магия - Уэллс Энгус (книги бесплатно TXT) 📗
— Но почему они набросились на котузенов? — спросила Катя. — Почему не набросились на меня, или Брахта, или Каландрилла?
— Существа, в коих Рхыфамун превратил тенсаев, нельзя назвать умными. — Вазирь пожал плечами и пригладил тонкие серебристые усы. — Да, они сильные, и уничтожить их можно только магией. Они кровожадны и жестоки и столь же неразборчивы, как и бешеные волки. Нападают они на кого угодно. Главное для них — убивать.
— Ты знаком с подобными существами? — спросил Каландрилл. — Что они из себя представляют?
— Я знаю немного, — вздохнул Очен, — лишь то, что известно любому вазирю: в нашей земле никто не занимается таким низким колдовством. Если я не ошибаюсь, они представляют собой существа, кои мы называем увагами. Это люди, посредством колдовства уподобившиеся животным. Проще — это оборотни, которые подчиняются только воле создателя. Они очень настырны, и их трудно убить.
— Так вот с кем нам придётся иметь дело, — пробормотал Брахт.
— Боюсь, что да, — подтвердил вазирь. — Уваги и тенсаи.
— Итак, нам противостоят бандиты, — керниец разогнул большой палец левой руки, — оборотни, — он распрямил указательный палец, — восставшие, — он разогнул третий палец, — Рхыфамун, — безымянный палец, — И; если мы ещё выживем то и сам Безумный бог, — он распрямил мизинец.
Очен кивнул:
— Похоже, что так.
— Тогда не будем задерживаться, — сказал Брахт с решительным видом. — Нас дожидается столько врагов, что нам нужно время, дабы удовлетворить каждого из них.
С мгновение Очен непонимающе смотрел на кернийца, а затем губы его растянулись в ухмылку.
— Истинно, — заявил он, — надо поторапливаться, нельзя заставлять их ждать.
Брахт рассмеялся; они подобрали мёртвых котузенов и отнесли к дороге, где их дожидался Чазали.
Возвели ещё один погребальный костёр, подожжённый магией Очена, и тела были преданы очищающему огню.
Каландрилл наблюдал за колдуном-священником, исполнявшим обряд, и думал о том, что каждая подобная задержка на руку Рхыфамуну. Он вдруг понял, что врагу вовсе не надо расправляться ни с ним, ни с Брахтом, ни с Катей. Достаточно убивать одного за другим людей Чазали, дабы задержать их и беспрепятственно добраться до ворот Анвар-тенга либо до Боррхун-Маджа, колдовством пробудить Фарна и вернуть его в мир. Он попытался обуздать своё нетерпение, убеждая себя в том, что люди, погибшие ради общей цели, заслуживают достойного захоронения.
Вопли увагов не дали им спать и в эту ночь. Лошади храпели и били копытом. Как и в предыдущую ночь, Очен окружил бивак такими мощными колдовскими чарами, что они пеленой повисли над лагерем, держа на расстоянии как увагов, так и тенсаев. Но поспать им не удалось; люди были измотаны, но рвались в бой, то и дело в отчаянии пуская в лес стрелы. Каландрилл и его товарищи тоже нервничали, понимая, что их противник беспрепятственно скачет вперёд к своей пагубной цели.
Глава девятая
Всадники продолжили путь с утроенной осторожностью, стараясь скорее проскочить меж деревьями и постоянно оглядываясь в ожидании новой засады. Глаза их слезились от напряжения и усталости. Однако утро прошло спокойно. Солнце взмыло в голубое небо в ореоле лёгких перистых белоснежных облаков. С севера потянул прохладный, свежий, пахнущий хвоей ветерок. В ветвях деревьев беззаботно щебетали птицы; дважды дорогу им перебегали олени, а один раз прохромал огромный боров.
К полудню они добрались до новой деревни.
Каландрилл обвёл взглядом молчаливую сельскую картинку, вспоминая все, чему учил его Очен в попытке определить присутствие оккультных сил. Страшное, кошмарное ощущение вроде того, что овладело им при подъезде к форту у Кесс-Имбруна, навалилось на него и сейчас. В аромате хвои, приносимом ветерком, ему почудилась вонь мертвечины и запах миндаля. Очен хмурился, разглядывая избы за частоколом. Каландрилл вытащил меч. Поля были пусты: ни скота, ни работающих гетту. Сквозь открытые ворота они не видели в деревне ни малейшего движения, ни дымка, не слышали лая собак — все замерло.
— Здесь нет живых, — грустно пробормотал вазирь. Поднимая тучу брызг, они вброд пересекли реку. Котузены чёрной стеной сомкнулись вокруг путников, когда Чазали, приказав им остановиться, заглянул в ворота. По следующему его приказу пятеро воинов соскочили с лошадей и с мечами наизготовку побежали в деревню.
Они вернулись очень быстро и доложили, что в деревне не осталось ни одной живой души, что все жестоко уничтожены, как и разведчики перед этим.
Чазали глухо за вуалью выругался, котузены сердито забормотали. Очен проговорил:
— Они хотят запугать нас.
Каландриллу показалось, что он с трудом сдерживается.
— Ты исполнишь обряд? — Чазали был явно взбешён и потрясён размерами кровопролития: впервые он позволил сомнению взять над собой верх. — Есть ли у нас время?
— Таков наш долг перед ними. — Очен спустился с коня и через плечо приказал, чтобы ему приготовили факелы. — Но мы ненадолго.
Распевая, он подошёл к воротам с поднятыми руками. Тем временем воины изготовили и зажгли факелы. Колдун взмахнул рукой, и котузены побежали меж грубо сколоченных изб, поджигая их. Дерево было сухим, и через несколько мгновений огонь приступил к своей очистительной работе. Чёрный столб дыма врезался в лазурное чистое небо. Каландрилл зажал ноздри, чтобы не вдыхать сладковатый запах горящего мяса, Очен опустил руки, прекратил пение и устало вернулся к лошади.
Дорога стала взбираться вверх. Вместо следовавших друг за другом долин она перескакивала с одной огромной, словно рукотворной, террасы на другую. Каждая представляла собой лёгкий склон, ведший к широкой площадке, за которой опять начинался пологий подъем. Всадники ехали среди елей, болиголова и лиственниц, отбрасывавших на землю причудливые тени, казавшиеся страшными после побоищ, кои оставили они позади.
Они ехали целый день до тех пор, пока столб дыма позади не пропал из виду, и только тогда остановились на привал, и то лишь для того, чтобы дать отдохнуть животным. Бесчинства увагов лишили людей аппетита.
— Ахрд! — бормотал Брахт, кормя вороного. — Я бы предпочёл встретиться с ними в открытой схватке, чем так.
— Истинно, — кивнул Каландрилл. — Их способ ведения войны выводит человека из равновесия.
— Очен прав, — заметила Катя, — они хотят измотать нас.
— И у них это получается, — вставил Брахт. — Как вы думаете, удастся ли поспать хоть сегодня?
Вануйка пожала плечами, вздохнула и откинула с лица пряди льняных волос. Глаза у неё, как у Брахта и Каландрилла, были красными от бессонницы и с тёмными тенями вокруг. Из всех — за исключением Очена, державшегося за счёт своего оккультного таланта, — только Ценнайра не выглядела измождённой, глаза её по-прежнему живо блестели, кожа дышала свежестью, и Каландрилл, желая сделать ей комплимент, сказал:
— Трудности, похоже, идут тебе только на пользу.
— То есть? — переспросила она, насторожившись.
— Ты выглядишь свежей, как эти ели, — улыбнулся — а мы… — Он уныло потёр виски. Ценнайра переполошилась. Ей и в голову не приходило что подобная мелочь может выдать её с головой. Она обеспокоенно переводила взгляд с одного на другого. Усталость чётко отпечаталась на их лицах и в глазах. Ценнайра опустила плечи и покачала головой.
— Ты очень добр, но… — она заставила себя зевнуть, — мне столь же не хватает сна, как и вам.
— Может, сегодня немного поспим, — галантно сказал Каландрилл, но Брахт саркастически хохотнул.
Она устало улыбнулась под задумчивым взглядом серых Катиных глаз и с облегчением вздохнула, когда Чазали отдал распоряжение выступать. «Надо быть осторожнее, — сказала она себе. — Надо вести себя как простая смертная, нельзя показывать, кто я на самом деле». Но за этой мыслью пришла другая, пока слабая, как шелест листвы под лёгким ветерком: а что, если рассказать им все и отдаться на их милость? Поклясться в верности и положить конец двойственному существованию?
