Утренний всадник, кн. 2: Чаша Судеб - Дворецкая Елизавета Алексеевна (читать бесплатно книги без сокращений txt) 📗
Первый день на огнище своего рода Смеяна провела как в тумане. Она не могла поверить, что пришла к своим, и Листопадники, как их прозвали соседи («у них что ни голова, то вечный месяц листопад»), не могли поверить, что это не Молодина, дочь Благины и Годины, вернулась к ним, а внучка. Услышав о давней смерти своей дочери, бабка Благина попричитала немного, но больше по обычаю – уж слишком давно она свыклась с мыслью, что дочь потеряна навсегда, и радость по поводу прихода внучки вытеснила отголосок скорби.
Смеяна вглядывалась в лица, новые и словно бы знакомые с рождения, и ей казалось, что весь род Листопадников – это единое существо, многоголовое и многоглазое. Она еще не запомнила, как кого зовут и кто кем кому приходится, но каждый из этих людей казался ей продолжением ее самой. Сразу она запомнила только бабку Благину с дедом Годиной, тетку, сестру матери, и ее дочку. Двоюродная сестра Игрёна не сводила глаз со Смеяны и изредка протягивала руку – потрогать. Это выглядело смешно, но Смеяна и сама то трогала всех, то снова кидалась обнимать бабку. Игрёна не отличалась красотой: у нее лицо было еще круглее, нос вздернут еще сильнее, чем у Смеяны, а в желто-зеленоватых глазах горело такое восхищение, что Смеяна даже смутилась.
– Значит, ты Князя Рысей дочь? – несколько раз переспрашивала Игрёна. – Да оно и видно. У тебя глаза какие-то… не такие.
К подобному Смеяна привыкла еще у Ольховиков, но здесь весь род от мала до велика смотрел на нее не со снисходительным упреком, а с благоговейным восторгом. Все они видели в ней драгоценный подарок судьбы: живая часть леса, дочь лесного покровителя рода была в их глазах священным существом.
– А ты видела Князя Рысей? – спрашивала Смеяна у Игрёны.
– Видела. Мы все видели. Только давно. Бабка говорит, раньше, когда меня еще не было, он часто к нам приходил. А потом, как Щеката Молодинку прогнала, он на нас прогневался и стал редко приходить. Может, раз в год.
– Эта Щеката – ваша ведунья?
– Да. Она на опушке живет, где от Истира дальняя дорога.
– Почему дальняя?
– Потому что он разливается сильно. Одна дорога, ближняя, по самому берегу идет, это для сухого времени. А как он разольется, так ее затопит. Тогда по дальней дороге ездят. Вот она и живет на перекрестке, где тропа от нас на дальнюю дорогу выходит.
Смеяна кивнула. Князь Рысей сказал, что она должна будет жить в доме прежней ведуньи, а ей вовсе не хотелось жить на перекрестке. Перекресток – место нечистое, любимое злыми духами.
Но сейчас она не стала об этом говорить. Род Листопадников благословлял небо, пославшее ему новую ведунью гораздо лучше прежней, соединившую в себе кровь человеческого рода и кровь леса. И Смеяна очень хотела быть им полезной. Даже Чаша Судеб, столько месяцев бывшая ее целью, больше не вспоминалась ей. Чего еще искать, когда наконец-то все ясно!
Увлеченная знакомством с родней, волнениями и размышлениями о судьбе, Смеяна совсем забыла о князьях, о битве. И когда один из дядек велел женщинам собирать детей и прятаться – едут чужие люди! – Смеяна скорее удивилась, чем испугалась.
– Ой, ведь верно! – Бабка Благина обняла ее, словно хотела спрятать чудом обретенное сокровище. – Мы с тобой, голубка моя, и позабыли. Ведь, говорят, страшная битва поутру учинилась возле самого Макошиного. Чужие, говорят, князья бились с нашим. И невесть, кто кого одолел…
– Наш князь одолел! – уверенно сказал дед Година, высокий и крепкий, с полуседой-получерной бородой шириной во всю грудь и длиной до пояса.
Смеяна уже узнала, что у дрёмичей – в ее родном племени! – сохранился древний обычай, по которому муж приходит в род жены. Хорошего же жениха нашла себе когда-то Благина! Как видно, был первый парень в округе! Година уже успел рассказать внучке, что в молодости не раз ходил воевать под стягом князя Молнеслава и вправе судить о ратных делах. У него даже имелся меч, когда-то подобранный на поле в качестве добычи и еще вполне годный в дело.
– Не может наш князь на своей земле не победить! – продолжал дед Година, и родичи слушали его с уважительным доверием на веснушчатых лицах. – Князь Молнеслав сынка много чему научить успел. Так что Держимир молодой любого ворога одолеет!
Смеяна усмехнулась про себя – седому деду тридцатилетний Держимир казался молодым! Но тут же какая-то тупая иголочка кольнула ее в сердце. Смеяна ощутила боль, смутное беспокойство, сама не зная отчего. Словно потеряла что-то, пока шла…
– Другое худо! – продолжал дед. – Всякие упыри из тех, кого он разбил, теперь по всей земле окрест расползутся. И добитые, и недобитые. Вот в чем наша беда будет.
Женщины снова запричитали, но вполголоса: дед Година не любил нытья.
Ворота заперли, женщины и дети попрятались, мужчины вооружились рогатинами и луками. Смеяна стояла на крыльце рядом с Благиной, не чувствуя особого страха. В кругу обретенного рода любой страх и любая беда казались разделенными на много-много частей, так что на ее долю приходилась самая малость.
Тем временем из леса выехали сначала несколько всадников, потом вытянулось еще десятка полтора. По кожаным броням с бронзовыми бляшками, по косичке на конце бороды у предводителя опытный дед Година, глядя в особую смотровую щель возле ворот, распознал рарогов. Так и есть – на их тын набрели остатки разбитых князем недругов.
– Кто здесь живет? – крикнул предводитель, рослый мужчина лет сорока, обращаясь к молчаливому тыну. – Лучше отворяйте, а не то ворота разнесем!
– Кто вы такие, сперва скажите! – сурово, без признаков боязни отозвался Година со двора.
– Мы ищем девицу! – ответили из-за ворот.
Смеяна ахнула и прижала руку ко рту. Она узнала голос князя Боримира! И нетрудно было сообразить, что нужна им именно она! Они все-таки выследили ее, после того как Князь Рысей растерзал Звенилу и рассеялись ее чары, оковавшие рарогов.
– Какую такую девицу? – отозвался Година. – У нас нет чужих девиц, а своих мы никому не выдаем.
– Она могла прийти к вам сегодня. Она ушла лесом в эту сторону. Здесь не так уж много жилья. Отворяйте ворота. Здесь сам князь!
– Князь или не князь – а нам наши чуры не велели никому отдавать наших девиц! Я могу дать клятву именами Сварога и Макоши – здесь только наш род и ни одного человека из чужих.
Некоторое время за воротами слышался невнятный гул, рароги спорили вполголоса. Пришельцы помнили, что находятся на чужой земле после неудачной битвы и князь дрёмичей вот-вот может отрядить за ними погоню. Осада огнища займет лишнее время и привлечет к ним внимание: пламя пожара в лесу будет видно за много верст. Оно им надо?
Но слишком велико было желание князя Боримира все-таки найти златоглазую девушку, одетую в священный рысий мех. Он не вернул сокола и не добыл Чашу Судеб – племя не примет его, если он вернется с пустыми руками.
– Послушай, мудрый человек! – наконец обратился к невидимому за тыном хозяину сам Боримир. – Девица, которую я ищу, отдана мне богами. Священный сокол указал мне на нее. Я должен ее найти. Впусти нас и дай нам осмотреть ваш дом – и я клянусь именем Свентовида и Небесным Огнем, что не трону ни единого человека из твоего рода и ни соломинки из вашего добра. Если у вас нет моей девицы, мы уйдем так же, как и пришли.
Година подумал, оглянулся на сыновей, стоявших вокруг него с рогатинами и топорами. Вздумай рароги осаждать огнище, Листопадникам придется плохо. Наконец Година принял решение и кивнул сыновьям на засов.
– Наша клятва правдива перед богами! – шепнул он. – Чуры не выдадут!
Ворота открылись, несколько человек во главе с Боримиром и рослым воеводой вошли во двор.
– Позови всех женщин, – предложил Боримир Године, сразу угадав в нем старейшину. – Я посмотрю, нет ли ее среди них, а мои люди посмотрят, не спрятал ли ты кого.
Уже сгущались сумерки, рароги зажгли несколько факелов. Бабка Благина, поджав губы и не кланяясь незваным гостям, выводила из домов на двор всех молодых женщин и девушек. Многие держали на руках хнычущих детей. Смеяна стояла между Игрёной и ее матерью, стараясь унять частое дыхание. По виду она не выделялась ничем: Игрёна, с которой они оказались одного роста, еще раньше дала ей две свои рубахи, украшенные всеми знаками племени и рода, завещанными от предков. Бабка Благина, не нарадуясь на возвращенную дочь, сама перечесала ей волосы и вместо двух речевинских кос заплела одну, как принято у девушек дрёмического племени. Другая прическа несколько изменила лицо Смеяны, и родичи ахали в радостном изумлении, видя, до чего она в привычной им одежде и с привычной прической стала похожа на их дочерей. А в полутьме не так-то легко разглядеть лицо, и выдать Смеяну мог только речевинский выговор. Когда-то, еще в Истоке, князь Боримир слышал ее голос и мог запомнить.
