Глазами Странника (СИ) - Элдер Алеф (книги хорошего качества .txt) 📗
- Почему я не упомянут в книге? - нарушил молчание Легкие Ноги.
- Возможно, твое присутствие здесь не имеет исторического значения, - предположил маг.
- Не имеет значения для имени Рогдевера, - закончил его мысль Граниш.
- Без меня вы и книгу не открыли бы!
- Но какое значение наше присутствие здесь может иметь для истории Рогдевера и событий, минувших две тысячи лет назад? - спросила Миридис.
Никто не успел ответить. Граниш закрыл книгу, и мир вдруг начал рушиться. Раскололся и посыпался потолок, поднялся ветер и взметнул тысячи страниц. Имя Рогдевера исчезло, расплылись на полу очертания Яргулварда. Возникла призрачная дверь в форме книги. Путники поспешили к ней. Но только четверо, Легкие Ноги продолжал стоять на месте.
- Идем же! - крикнула Миридис сквозь нарастающие ветер и грохот.
- Не могу! - Легкие Ноги посмотрел на Аштагор. - Я не могу выпустить меча!
Белый Охотник стал пробиваться ему на помощь. Он уже схватил его за плечо, когда глаза молодого воина вдруг округлились, рот раскрылся. Не выпуская меча, Легкие Ноги стал заваливаться на бок. Его тело лишилось плотности, и усилившийся ветер развеял борута словно туман. Аштагор, выпав из его рук, исчез.
Дъёрхтард мысленно обругал себя. Он уберег Легкие Ноги от прикосновения к лезвию меча. Но ведь тело борута пребывало в дремоте, когда клинок в руку взяла душа. У души нет руки, это лишь разум пытается охарактеризовать и увидеть все в привычном свете. Лезвию Аштагора не нужно было касаться плоти Легких Ног, чтобы убить его. Борут принял его в свою душу, и едва сделав это, он принял смерть.
Четверо вернулись в Яраил.
Над ними стремительно проносились разорванные ветром обрывки курчавых облаков, перед ними неподвижно раскинулись облака земные - льдины, торчащие остриями из холодного моря.
Карх сидел на берегу, опустив ноги в море. Мерзлые воды его не тревожили, ибо хримтурс вышел изо льда и холода не ведал. Его взгляд уходил далеко за горизонт. Неподвижный и задумчивый гигант вызывал обманчивое впечатление умиротворенности и спокойствия. В любое мгновение он мог подняться и кровавым маршем пронестись по миру, но до тех пор являл собой живое воплощение сопричастности с природой. Быть может, он скорбел об Аеси, чья смерть дала начало этому морю? Или смиренно ждал часа, когда весь мир, а с ним и он сам, покинет свадьбу след за белою невестой? Вот что говорит Синяя книга о тех событиях:
«Дочь Анадис и дитя Аларьят
Невиданной красоты,
Деву засватать на сыне хотят
Ахабо и Авачим.
В платьице белом, с вуалью до пят
Дева спешит под венец.
Гости заяра шумливо галдят,
Но жениха с ними нет.
Ложью напоен и чарами сыт,
Подло повержен титан.
Ныне безглавой горою стоит,
Плотью рождает металл.
Плачет снегами и плачет дождем
Девица без жениха.
Лишь будет помнить плач скорбный о нем
Хладного моря вода».
За пробуждением четверки наблюдали Орун-Хад и Люперо. В то время как волк вильнул хвостом и лизнул Миридис, шаман хмурился и бился над разгадкой одному ему известного вопроса.
- Как долго мы проспали? - поинтересовалась Миридис. Орун-Хад равнодушно пожал плечами.
- Минут пять.
- Всего-то?
- Что делает Карх? - спросил теперь Граниш. Орун-Хад нехотя посмотрел в сторону хримтурса.
- О чем-то размышляет. Или просто наслаждается картиной. Как только вы отправились в Намару, он потерял ко всем нам интерес и с тех пор так и сидит.
- Странно, - протянул Дъёрхтард.
- Стало быть, мы можем просто взять и уйти? - спросил Белый Охотник.
- Да, мы так и сделаем, - по отдельности, думая в это время о другом, выговорил слова Орун-Хад.
- Что вас тревожит? - поинтересовался маг.
- Да, это странно, - шаман встряхнул головой и теперь говорил в своем обычном темпе. - Ведь я отправлял в Намару пятерых. Но где же пятый?
Четверка переглянулась.
- Нет, не было никакого пятого, - уверил Граниш. Остальные подтвердили его слова.
- А ведь должен быть. - Он пояснил: - плата за одно имя - другое имя. Проверьте воспоминания о событиях, пережитых в Намару. Нет ли в них изъяна?
Общими усилиями они воспроизвели картину. Получалось, что каждый из них прошел свое испытание, после чего они встретились и вместе добрались до имени Рогдевера. Используя Наследие Стихий, Дъёрхтард открыл, а Граниш его прочитал. Никаких противоречий в словах друг друга они не нашли.
- Мы прочитали два имени, и я отчетливо помню слова этих книг. Но никакой платы мы не понесли, - заметил маг.
- И это вдвойне странно, - заключил Орун-Хад. - Как бы то ни было, нам надлежит отправиться в путь. Вы нашли ответы? - Все задумались.
- Да, - произнес Граниш. - Но больше вопросов.
- Так всегда и происходит. Чем больше круг наших знаний, тем большее количество вопросов его окружают.
- Рогдевер изрек пророчество, - вспомнил Дъёрхтард и процитировал: - «Соберутся четверо, облачится плотью клинок и возвестит рог гласом Падшего о приходе красного солнца». Вы можете его истолковать?
- Пророчества часто иносказательны, - размышлял шаман. - Положим, речь о том, как под началом предвозвестников начнется война, столь опустошительная, что солнце осветит залитый кровью мир, или само заплачет кровавыми слезами.
- Дъёрхтард, - вмешался Граниш, - мне кажется, Рогдевер исполнил пророчество.
- А «рог гласом Падшего»?
- Возможно, Рогдевер так назвал себя. Или говорил о падших богах - занавъяра, или о своем друге, последнем альманде, чей род пал.
- Нет, - возразил Орун-Хад. - Это не метафора. Существует артефакт устрашающей силы - рог Вологама.
- Кто такой Вологам? - спросила Миридис.
- Некогда могущественнейший среди айинъяра. Его сразил Адояс в век Белого солнца и трофеем взял рог павшего. Если хотите обезопасить мир - уничтожьте рог. Однако прежде вам предстоит его разыскать. Я не знаю, где он, и едва ли кто-то из смертных укажет вам направление.
Задумчивость предвозвестников прервал Белый Охотник.
- Я не верю ему, - сказал он, имея в виду хримтурса. - Великан что-то замышляет.
- Весьма вероятно, - согласился шаман. - Мы не в силах остановить течение мыслей Карха, но зная их направление, должны сделать все возможное, чтобы они не излились реальность.
Раздался птичий крик, к ним приближались грифоны. Пять величественных зверей шумно приземлились, вонзив длинные орлиные когти глубоко в лед.
Миридис попрощалась с Люперо и ловко забралась на спину грифону. Альвы нередко используют этих причудливых существ для передвижения в небе и над ним, и за ее плечами имелась почти сорокалетняя практика подобных полетов. Дъёрхтард помог Гранишу, а после и сам оседлал птицу. Не промедлил и Орун-Хад. Только Белый Охотник не решался уйти на щите.
- Неправильно это. Герои не уходят, поворачиваясь к угрозе спиной.
- Белый Охотник, - сказала Миридис. - Здесь мы бессильны.
- Нужно уметь отличать мужество от безрассудства, - поддержал Граниш.
- Я многое слышал о вашей избранности. Но пока только слышал. Что-то происходит. Не знаю, что, но мир меняется. Уверен, вам еще только предстоит встретиться с настоящей опасностью. И что тогда, тоже убежите?
- Отступим, - поправил Граниш. - Коль в том будет смысл.
- Летим, - поторопил Орун-Хад. - Белый Охотник, садись. Грифон довезет тебя до Медвежьего Рева. - Борут повиновался, но еще больше обычного погрузился в себя. - У свиристящего древа наши пути разделятся.
[1] Кромлех - круг или иная закольцованная фигура из отдельных вертикально поставленных камней.
Глава двенадцатая. Расплата
Укутанная в мешковину фигура покинула «Брюхо кракена». До отплытия «Колченогого» оставалось немногим больше часа. Но, разгадав секрет чудодейственного зелья Сребролюра, Азара уже не могла оставить Сафинон, не раскрыв глаза его жителям. Флакончик, который принес посыльный Жорда, содержал обычную воду, вероятно подкрашенную свеклой и приправленную корицей, а целебный эффект объяснялся зачарованием воды заклинанием рассеивания магии. Теперь уже Азара не сомневалась, Сребролюр лично или с поддержкой таких же негодяев насылает болезнь, а затем продает от нее лекарство. Он зарабатывает на страданиях других и более того, наведываясь в город, удостоверяется, что зеленая смерть по-прежнему властвует здесь. Азара не знала, таит ли Сафинон клевретов Сребролюра и не причастны ли к возникновению зеленой смерти сами хранители океанов, но так или иначе простых людей в беде оставить не могла.
