Зов Древних - Локнит Олаф Бьорн (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
— Нет,— возразил Кулан, отхлебнув еще из чашки.— Он делает возможным то, что может произойти, а может и не произойти. Вот, к примеру, камень может сорваться с кручи и сбить с тропы в пропасть коня с седоком. А может не сорваться. Всадник может быть злодеем и разбойником, а может быть гонцом Страбонуса, допустим, к Нимеду, а может быть просто пастухом, который едет в соседнюю деревню к своей невесте. Зерван никогда не станет сам сбрасывать камень. Он может сделать так, чтобы камень упал. А уж вздумается кому-то проехать там именно тогда, когда камень покатится, или на тропе будет пусто,— к этому уже Зерван не причастен.
— Интересно, — промямлил Конан, хотя понял мало. — В общем, где-то балкон рухнет на башку Страбонуса, где-то молния прибьет царицу зингарийскую, а где-то под землю провалится храм Сета, но в нем не случится никого, кроме гадюк, а в целом ничего не изменится.
— Примерно так! — Евсевий поперхнулся питьем, которое усердно ему подливали.— О, царственный, тебе следует встретится с тарантийскими теологами, слишком уж они зазнались и разучились говорить понятно. Пусть поучатся у тебя!
— Всенепременно,— охладил порыв Евсевия король.— А что понадобилось Зервану от нашего Хорсы? И что это за зеркало?
— Зеркало Зервана — это то, что мешает нарушить равновесие,— ответил Кулан.— Его нельзя ни разбить, ни пройти сквозь него. Клинок может быть отбит железом, плечо ударится о стену, но сожженное огнем не восстанет, а потому огненная стрела казнила бы того, кто ее пустил. Хорсы коснулся Черный Огонь Смерти, он ранил не его тело, но душу. Раненная этим огнем душа может оставить в покое тело, но погубит многие души, как больной моровой язвой может погубить целый город, как жрецы Сета убивают змеиным ядом тысячи душ. Зерван — время, которое излечивает все. Хорса вернется, но будем ли мы живы тогда или нас уже не будет, этого я не могу сказать, ибо не знаю, сколь тяжела его рана.
— Ясно,— пробурчал король.— Ох уж мне эти волшебники! Кстати, Евсевий! — громко обратился он к ученому.— Вот тебе еще один попутчик на собрание богословов,— кивнул король в сторону Кулана.— Они лопнут от злости, когда до них дойдет, что пиктский мальчик знает нечто, что они прохлопали.
«Вероятно, пикты заслуживают лучшего к себе отношения,— снова подумал Конан,— но себя я уже не переделаю».
— Ладно, как я понял, Хорса может объявиться среди нас в самый нужный момент,— заключил король.— Посему не поленитесь захватить с собой его меч, он-то пригодится в любом случае. И еще: если кто-то,— Конан выразительно посмотрел на Кулана,— решит, что король остался в Тарантии, я быстро напомню, что король среди вас. А теперь нам предстоит соорудить пару больших плотов. Тот парень из Пуантена был здоров, как бык — они там все такие — да к тому же его согревало Белое Древо... Тьфу, Белая Дева! Своим духом святым, не иначе. А у нас нет ничего, кроме грешной плоти, поэтому те, кто может плыть, поплывут, если понадобится, а Кулан останется сухой, как я сейчас. Вечером, на закате, мы полезем в пещеру все. Там все равно темно, хоть глаз выколи, что днем, что ночью, и потому наплевать, что происходит наверху.
К вечеру, когда желтые лучи горного солнца уже не так горячи и мягко ласкают листья, траву и белые известняковые глыбы на холмах, отряд из десяти человек скрылся в трещине на склоне холма. Замыкал цепочку Бриан Майлдаф.
— Бриан, зачем ты лезешь в эту дыру? — не удержавшись, спросил один из слуг, остававшихся снаружи.— Неужели ты хочешь навсегда быть заточен в холмах у паков? А если они превратят тебя в червяка или улитку?
— Должен же я как-то развлекаться...— удивился такому вопиющему непониманию Бриан и исчез в трещине.
Подземное шествие возглавил Тэн И, за ним шел Конан. Спиральный ход действительно не таил никаких опасностей, а вот усыпальница поразила короля до глубины души. Сколько разнообразного оружия, какие роскошные узоры и насечки, какая ковка, какая сталь!
Больше всего понравился Конану шлем — вполне обычный куполообразный островерхий шлем с маской для глаз и защитой для носа, без всяких украшений, но он подходил королю как нельзя лучше, и, если Конан хоть что-то знал о стали, эту вороненую броню не пробил бы и вендийский меч, а форма шлема была такова, что любая стрела, направленная чуть косо, неизбежно соскользнула бы по его поверхности в сторону.
«Грабить могилы нехорошо,— подумал король,— но за свою жизнь я сделал столько всего нехорошего, что этот шлем вряд ли станет самым тяжким преступлением на весах белобородого Зервана». Король забрал шлем, и никто» не сказал ни слова.
— Кто-нибудь сумеет прочесть эти письмена? — обратился Конан к ученым, склонившимся над саркофагом.
— Нет, но я берусь разгадать их за семь дней, если мне назовут хоть какое-нибудь слово, записанное на этом языке,— уверенно заявил Септимий.
— Где ж его тебе взять? У трупа спросить, что ли? — хмуро заметил Арминий, изучавший меч.— А вот таким колоть поудобнее, чем нашим, — задумчиво проговорил он.
— Одно слово? — встрял в ученый спор Майлдаф. — Изволь, вот тебе первое сверху, которое выбито такими здоровенными буквами: «Диармайд».
— Как? — удивленно воззрился на горца Септимий. — Диармайд?
— Ага, — отвечал беззаботно Майлдаф. — Вы бы раньше спросили...
— Так знаешь что-то об этой могиле? — не поверил своим ушам Септимий.— Что?
— Не больше, чем другие,— важно ответствовал Бриан.— Но и не меньше. Диармайд О-Дуйн был великим воином и некогда жил в этих краях, но в низинах, и ему не было равных. Он всех победил, загнал паков в пещеры и владел пятью тысячами овец. А потом он женился, но неудачно. А затем пришли странствующие монахи, и он начал поклоняться вашему Митре, оставил все сыновьям, ушел жить сюда и стал этим, как его... Отшельником. К нему приходили всякие люди за советом... А еще он иногда летал на драконе. Потом он умер. Его сыновья передрались и перебили друг друга, но до того успели возвести этот курган.
— Это все? — подступил к Майлдафу Септимий. В глазах ученого разгорелся жадный огонь: еще бы, он напал на след еще одной тайны!
— Ну, эта сага длинная,— протянул Майлдаф, поглядывая на Конана.— Вот если наш король разрешит...
— Не разрешу,— отрезал Конан.— Потом. У вас будет еще время наговориться, если живы останетесь. Скажи только одно, Бриан Майлдаф: этот Дир... Мар...
— Диармайд?
— Он самый, — кивнул Конан.— Который О-Дуйн. Он и вправду летал на драконе?
— Я сам не видел, не поручусь,— развел ручищами Майлдаф. — Но сага говорит так.
— А те следы дракона, что нашли в холмах, это не того ли самого? — осведомился Евсевий.
— Почем мне знать?! — возмутился Майлдаф.— Спросите об этом самого О-Дуйна, вот он, рядом лежит. Хотя,— призадумался горец,— размеры совпадают. В саге сказано, как сейчас помню: «... И был дракон сей велик весьма. От крыла до крыла восемнадцати локтей, а от головы до хвоста двадцати восьми локтей, а когти имел длиною в два локтя, а цветом черен и зубов имел превеликое множество...».
— Кулан, ты слышал? — обратился к колдуну король.— Дракон-то, оказывается, носил на хребте святого отшельника. Правда, это было еще в дохайборийское время.
— Я не знаю, как действует камень,— покачал головой пикт.
— Хорошо,— громко сказал король.— Тэн И, где тот гвоздь, которым открывают люк?
Кхитаец подошел к стене, снял с нее большой круглый щит и легко утопил в стену внушительный крюк. Раздались лязг, скрип и скрежет, и каменная плита в углу, сквозь которую был пропущен стальной пробой, удерживающий массивное кольцо, прикрепленное к мощной цепи, поднялась, открыв черную пасть люка. Юний заглянул в дыру и спросил, не слишком уверенный в положительном ответе:
— Мы сможем протащить здесь бревна и доски для плотов?
