Ведун. Слово воина: Слово воина. Паутина зла. Заклятие предков - Пронин Игорь (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
Люди поднимались от костров, выскакивали из палаток, непонимающе крутили головами. Света костров хватало только на то, чтобы дотянуться до выставленного оборонительной стеной обоза – дальше царила темнота.
– Стану не помолясь, выйду не благословясь, из избы не дверьми, из двора не воротами, мышьей норой, собачьей тропой, окладным бревном, – на бегу начал читать заговор ведун, – выйду на широко поле, спущусь под круту гору, войду в темный лес. В лесу спит дед, в меха одет. Белки его укрывают, сойки его поят, кроты орешки приносят… – Середин нырнул под колеса, прокатился под телегой первого ряда, прополз под второй. – Проснись, дед, в меха одет. Дай мне хитрость лисью, силу медвежью, ловкость кунью, глаза кошачьи, уши волчьи…
Он вскочил, закрыл и открыл глаза. Впереди стали различимы человеческие фигуры, нагло седлающие его гнедую.
– Оставь лошадь! – рванул он саблю, подбегая ближе.
– Ты кто? Гнаться нужно! Не мешай! Не мешкай! – вразнобой ответило сразу несколько голосов.
– Прочь от моей гнедой! Прокляну! – Олег, подбежав, огрел кого-то рукоятью сабли. – Вон пошли!
– Ведун, там тати… Коней угнали… Табун весь…
– Понял уже! – рыкнул Олег. – Путы на ногах размотайте!
Он быстро проверил, как натянуты подпруги, поднялся в седло, встал в стременах. Последние из ростовских коней еще скрывались на дороге, подгоняемые всадниками в темных халатах, – у исходящих паром сторожевых костров, на которых виднелись только слабые угасающие огоньки, метались в растерянности ратники, лежало несколько темных тел.
– Зараза! – сплюнул Середин. – Что, вообще лошадей не осталось?!
Похоже было, оставленные накануне на ногах гнедой путы не дали умчаться с угонщиками только ей.
– У воеводы есть… – вспомнил кто-то. – Воевода велел при нем коня оседланного оставить и дозор малый. На случай…
– Вижу! – Олег хлопнул ладонью по крупу гнедой, пнул ее пятками, посылая в сторону небольшого отряда, двигающегося вдоль леса. – Ей, Валах! Поганый! Чего ждете? Гнать угонщиков надо!
– Они сторожей оглушили, ведун. Костры залили, – послышался знакомый голос. – Куда ты торопишься? Выхлестаем все глаза в лесу в темноте-то. Поутру выслеживать поскачем…
– Какое поутру?! – возмутился Середин. – Рядом они еще. За мной! Вчера слушать не стали, так хоть сейчас мне поверьте!
– Темно…
– Кто не трус, за мной! – крикнул Олег, потянул левый повод, разворачивая гнедую к дороге, и погнал ее во весь опор. Вскоре тяжелый топот позади подсказал, что ростовские ратники решились-таки последовать его призыву. – За спиной у меня держитесь! И все путем будет…
Кошачье зрение куда бледнее человеческого. И цветов никаких не разобрать, и предметы как бы не в резкости, но его вполне хватает, чтобы углядеть впереди яму или колдобину, низкую ветку или поворот тропы. Буквально через несколько минут впереди стали различимы и скачущие всадники, с посвистом подгоняющие чужих лошадей. Как ни торопились ночные тати, а кони нестись в темноте со всех ног не хотели. Они тоже берегли свои ноги и глаза.
Угонщики услышали топот, заметались – перекрывавший единственный проезжий путь табун не давал им возможности скрыться. Один из них, понадеявшись на темноту, спрыгнул с седла, шарахнулся в сторону, прижался к дереву. Середин, выдернув саблю, принял чуть вправо, на всем ходу рубанул его поперек спины и помчался дальше. В этот раз у него не дрогнуло ничего, даже в самой глубине души. Сказалась извечная ненависть честного человека к захребетникам, готовность любого нормального работяги без колебаний придавить мразь, едва только ее перестанет прикрывать теплое крыло Уголовного кодекса.
Внезапно конная масса резко замедлила ход и слегка расползлась в стороны. Несчастный конокрад жалобно взвыл, оглянулся, слепо щурясь на дорогу, потом вспрыгнул в седле на ноги, шагнул вперед, словно надеясь перебежать живое препятствие по спинам, но уже на третьем коне потерял равновесие и ухнулся под копыта.
– Тпру!!! – предупреждающе крикнул для ратников Середин, придержал скакуна, поднялся на стременах, вглядываясь вдаль. – Воевода, они большую часть коней бросили, а десятка два угнать пытаются, пока мы тут застряли.
– Ну, так веди, коли видишь! – скомандовал Поганый и добавил уже для своих: – Лихай, Светозар, останьтесь. Отгоните табун обратно.
– И пусть конокрада подберут, – добавил Олег. – Он где-то здесь, под лошадьми валяется.
Опричник послал гнедую вперед, и та принялась послушно проталкиваться вперед. Медленно, слишком медленно.
– Уйдут… – скрипнул зубами Середин.
– Рассвет скоро, – отозвался Валах. – Ты их токмо сейчас далеко не упусти. А как солнышко выглянет, мы их враз переловим.
Они проталкивались через табун не менее получаса – но зато потом Середин вновь перешел в стремительный галоп, прижавшись к конской шее и внимательно вглядываясь в дорогу. Не могли конокрады черной ночью так же быстро скакать! И табун, пусть небольшой, гнать – работа не самая легкая.
Внезапно что-то изменилось… Олег остановил отряд, закрутил головой.
– Ты чего, ведун? – не понял воевода.
– Предчувствие у меня нехорошее, Валах, – пробормотал Середин.
– Пока ты тут чувствуешь, конокрады уйдут!
– Опять тебе мои предчувствуя не нравятся, Поганый? – огрызнулся ведун. – Помолчи, дай разобраться…
Итак, что-то изменилось на дороге. Что-то важное, но не сильно бросающееся в глаза… Он развернул гнедую, медленно поехал назад и спустя сотню шагов увидел то, что искал:
– Смотрите: здесь трава вдоль тракта вытоптана, ветки у кустов и деревьев поломаны. А дальше – уже нет. Значит, повернули здесь тати куда-то… Ну-ка, тихо…
Коли конокрады повернули куда-то к тайному схрону, то затаиться должны были, чтобы убежище топотом и говором не выдать. Вот только не могут кони целым табуном бесшумно стоять…
– Ага… – Ведун услышал по правую сторону недовольное всхрапывание, спешился, прошел вдоль зарослей, подергивая ветки. И действительно – после одного из рывков молодая осинка повалилась на дорогу. Олег принялся торопливо расчищать поворот, замаскированный недавно срубленными деревцами, потом вернулся в седло.
– Погодь, – остановил его Валах. – Ужо светлеет небо-то. Сейчас рассветет, так сразу и вдарим.
– Тогда без меня, – покачал головой Середин. – После ночного зрения я поутру просто слепну минут на двадцать. Только мешаться стану.
– Ну и ладно, ведун, – кивнул Поганый. – Ты свое дело сделал, теперича не беспокойся. Мы тоже кое-что умеем…
Небо и вправду стало наливаться светом. Олег отъехал в сторону, закрыл глаза, дожидаясь неизбежного. Еще немного – и даже сквозь веки прямо в сердцевину мозга ударило ослепляющей болью.
– Ква, – пробормотал он, различив сквозь острую резь в голове лихой посвист, грозные крики: «Ростов!!!», лязг железа, крики боли.
Пара минут – и все стихло. Середин ждал. Ждал, борясь с любопытством и слыша, как рядом стучат по дороге копыта, похваляются славными ударами ратники, как кто-то громко и жалобно плачет. Наконец, веки из просто темных стали слегка розовыми. Это означало, что глаза снова научились различать цвета, и ведун рискнул, прищурясь, оглядеться вокруг.
Дело, разумеется, было уже закончено. Пара довольных собой всадников, бодро подпрыгивая в седлах, отгоняла освобожденных коней назад по дороге; возле ведуна, тыкаясь мордой ему в коленку, топталась незнакомая оседланная лошадь, а у ближайшей сосны два других ратника деловито пытались перебросить веревку через толстый высокий сук. Плакал шкет лет пятнадцати, в драной полотняной рубахе, темно-синих шароварах, с босыми окровавленными ногами и связанными за спиной руками.
– Не буду я больше, дяденьки… Не надо… Не убили ведь мы никого… Не надо, миленькие… Именем Сварога-деда прошу…
– Деда не позорь, – огрел его плетью Валах.
Мальчишка вздрогнул и заплакал еще горше.
– Чего вы собираетесь сделать? – подъехал к ратникам Олег.
– А-а, оклемался, ведун, – обрадовался Поганый. – Однако же ты молодец. Кабы не ты, хоть тридцать коней, а увели бы тати. Ты, помнится, коня заводного просил? Так ты вот этого возьми, мы у конокрадов забрали. Ну, служивые, шевелись! Надоел он мне уже.
