Драконья любовь, или Дело полумертвой царевны - Малинин Евгений Николаевич (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
Тихонько поднявшись со своего тюфяка, я осторожно спустился с чердака и обнаружил, что Пятецкий уже проснулся и куда-то вышел. Ноги чисто автоматически понесли меня к стоявшей у окна умывальной воде, но вовремя остановились – вчерашние водные процедуры были еще слишком памятны!
Я вышел во двор, в прохладный, чуть сырой воздух пробуждающегося утра и огляделся. Над деревенской поляной стлался легкий утренний туман, предрассветную тишину нарушали только негромкие посвисты пробудившихся птиц и трепет листвы, по которой гулял легкий ветер. Небо было чистым, но с востока натягивало белую кипень облаков, так что к полудню можно было ожидать дождя. Ветер дохнул чуть сильнее, понизу, по самой траве, бель тумана дернулась, взвихрилась, поплыла… И тут я увидел, что на противоположном конце деревни, около домика Семецкого происходит какое-то шевеление. Там явно прохаживались какие-то люди. Я тоже направился туда, в надежде увидеться, наконец, с Первецким и изложить ему свою просьбу.
У дома Семецкого никого не было, но, обойдя хатку и выйдя во двор, я обнаружил там четырех мужиков, сидевших за вчерашним столом у того самого его края, там, где вчера рассыпался прахом бедняга Семецкий. Первецкий сидел во главе стола, справа от него расположились Пятецкий, рыжий Шестецкий и незнакомый мне мужик в странно узких серых брюках, длиннополом сюртуке и идеально вычищенных штиблетах. Как только я появился, все четверо посмотрели на меня, а Первецкий кивнул головой, словно ожидал меня именно сейчас и указал на лавку слева от себя:
– Присаживайся, колдун!..
Я обошел стол, направляясь к указанному Первецким месту и увидел, что пепельная горка все еще высится на скамейке. А деревенский староста, словно угадав мои мысли проговорил:
– Вот мы думает, что с этим делать?..
– Ну… Наверное надо… похоронить… – Не слишком уверенно посоветовал я.
– Хм… – Первецкий задумчиво почесал правую бровь. – А если Семецкий не хотел, чтобы его хоронили?.. Если…
Он не закончил фразу и посмотрел на молчащих мужиков.
– Вторецкий, что в столице делают с… остатками сгоревших на пиру?..
Мужик в сюртуке, посмотрел на Первецкого и пожал плечами:
– Прецедентов не было…
«Юрист наверное!..» – Подумал я, и проговорил, присаживаясь на край скамейки:
– Но не может же эта куча лежать на скамейке неизвестно сколько времени?!
– Тоже верно, – после секундного раздумья согласился Первецкий, – слышь, Пятецкий, принеси что ль ведро, мы в него сгребем… остатки.
Пятецкий неторопливо вылез из-за стола и скрылся в дверях дома, а Первецкий повернулся ко мне:
– Так зачем ты, колдун, со своими дружками к нам забрел?..
– Баба-Ага посоветовала… – ответил я, – …сказала, что ты можешь нас в столицу отправить.
– Баба-Ага посоветовала?!! – Удивился Первецкий. – Это как же ты ее к себе расположил?..
– Да… никак, – пожал я плечами, – нормальная бабка, посидели, выпили-закусили, на везделете ее полетали… Она нам и посоветовала к вам в Мертвяковку идти.
С минуту Первецкий молча, внимательно и, я бы даже сказал, недоверчиво глядя мне в лицо, а затем, хмыкнув, спросил:
– А зачем тебе в столицу-то?.. Или думаешь там кабак открыть?..
Вторецкий как-то нехорошо усмехнулся, а Первецкий продолжил:
– Только ведь в столичных кабаках живой водой не торгуют – нет в столице живой воды! Всю живую воду Змей Горыныч на запад гонит, к гуннам да фрязинам! Целый приказ колдунов для этого держит!!
– Нет, – покачал я головой, – у меня в столице другое дело.
– Какое?.. – Коротко спросил Первецкий.
– Да… вот такое… – Медленно протянул я, а затем коротко, но достаточно подробно рассказал свою историю.
Выслушав меня, мужики с минуту молчали, а затем Вторецкий, стрельнув в мою сторону глазом, покачал головой:
– Да, колдун, задачка у тебя – проще некуда!.. Ты хоть соображаешь, с кем связываешься?!
– Да ни с кем я не связываюсь!.. – Огрызнулся я. – Если б Людмила по доброй воле ушла, я бы к вам сюда и не сунулся, а вертеть людьми, принуждать их – извини-подвинься!! За такие вещи я еще в детстве кое-кому морду бил и сейчас задницу надеру!!!
– Ха!.. Надерет!.. – Ощерился Вторецкий, и тут вдруг раздался бас Пятецкого:
– Да перекинь ты их в столицу, Первецкий, пусть попробует! Только ты, того, колдун, Шептуна с собой не бери, пусть с нами остается, с нами ему лучше будет!
Я взглянул на вернувшегося с ведром Пятецкого и пожал плечами:
– Захочет Володьша с вами остаться, я его силой не потащу, а захочет со мной идти, тоже возражать не стану – он парень надежный и помочь может серьезно!
Ладно, – поднялся со своего места Первецкий, – перекинем мы вас в столицу.
Перешагнув скамейку, он обошел стол и кивнул Пятецкому:
– Давай, сгребай пепел в ведро… Хоронить будем!..
Пятецкий поставил здоровенное и, видимо, тяжеленное, собранное из толстых дубовых клепок ведро рядом со скамейкой, точно под конусом пепла, и попробовал ладонью сдвинуть часть этого конуса в приготовленную емкость. Едва прикоснувшись к серой, рыхлой поверхности, он вскинул голову, нашел глазами Первецкого и удивленно прошептал:
– Горячий еще!..
Первецкий сделал шаг вперед и присел рядом с Пятецким на корточки. Ладонь Пятецкого медленно двинулась по лавке в сторону ведра, часть конуса сразу же дрогнула и с тихим сухим шорохом съехала со скамейки…
И тут из-под слоя темно-серого пепла показался округлый, поразительно белый бок какого-то странного предмета.
– Стоп! – Немедленно скомандовал Первецкий. Теперь уже все мы стояли рядом со скамейкой, на которой лежал пепел Семецкого, внимательно наблюдая за действиями «похоронной команды».
Первецкий отыскал на земле маленькую щепочку и принялся аккуратно, словно опытный археолог, очищать поверхность обнаружившегося предмета, сметая пепловый конус в ведро небольшими порциями. Скоро большая часть пепла была убрана, и перед нашими взорами появилось здоровенное, размером с хорошую дыню-торпеду… яйцо! Причем оно стояло на сиденье скамьи вертикально, как Ванька-встанька, острым концом вверх.
С минуту мы разглядывали нашу неожиданную находку, а затем рыжий Шестецкий недоуменно произнес:
– Это когда же Семецкий успел яйцо снести?!
– И что нам теперь с ним делать?.. – Добавил Пятецкий.
– Такую штуку можно очень хорошо пристроить в столице! – Неожиданно высказался Вторецкий. – Хороший навар получим!
– Может его, действительно, толкнуть столичным хлыщам! – Подхватил мысль Пятецкий. – Ну в самом деле, не хоронить же нам его!..
И тут из яйца отчетливо послышался частый стук и тонюсенький, ужасно визгливый голосок проверещал:
– Собой торгуйте!! А себя я и сам смогу пристроить!! Деляги!!!
Надо признаться – мужики просто оторопели, и я вместе с ними, а голосок, после новой порции стукотни, неожиданно проверещал:
– Ну что стоите столбами, помогите! Видите, у меня не получается!!
– Чего не получается?.. – Шепотом поинтересовался Шестецкий, отступая на шаг от скамейки.
– Ничего не получается!! – Взвизгнули в яйце.
И тут меня осенило! Быстро нашарив на неубранном столе большую ложку, я аккуратно стукнул ее хлебалом по верхушке яйца. Ничего не произошло.
– Бей сильнее! – Донесся новый визг из яйца.
Я приложился посильнее, и снова ничего не произошло, а в голове у меня вдруг пронеслось: «Дед бил-бил, не разбил! Баба била-била, не разбила!! Мышка бежала хвостиком махнула…»
– Ты что, пять суток без хлеба и воды!! – Верещало яйцо. – Отнесите подальше от меня этого дистрофика, пусть нормальный мужик стукнет!!
«Ах ты зараза! – Зло подумал я. – Я опасаюсь за его здоровье, а он дистрофиком обзывается!! Ну, получай!!»
И размахнувшись богатырски, я влепил по яйцу что было сил!
Скорлупа разлетелась, и только по счастливой случайности хлебало ложки съюзило чуть в сторону, не задев насельца яйца. Крохотный, размером с ладонь Семецкий сидел, неловко вытянув обмотанную бинтом ногу и прижав перевязанную руку к груди в оставшемся целым куске скорлупы, наполненном какой-то дурно пахнущей, тягучей жидкостью, и испуганно взирал на собравшуюся публику. Его замотанная голова заметно тряслась, а в здоровой руке он сжимал крохотный костыль. Разглядев в моей руке ложку, он как-то странно дернулся, словно пытаясь отползти в сторону, а затем жалобным голосом пропищал:
