Принц снов - Бенджамин Курт (читать хорошую книгу txt) 📗
Свин не был одет, однако все его тело увивали серебряные цепи – точно такие, как те, что обрамляли жемчужину.
– Твоих рук дело?
Льешо показал в сторону пещеры, из которой только что вышел. Обернувшись, он заметил, что сейчас вход в нее прикрыт простым, старым и пыльным покрывалом, изображающим традиционный ташекский узор – листья и цветы.
– Это не мой сон, – напомнил Свин. – Я здесь лишь потому, что меня пригласил ты.
Он сделал пару шагов по тропинке вслед за Льешо и кивнул в сторону богато расшитого фибским узором занавеса. Раздвинув складки гобелена, скрылся в темноте. Льешо последовал за ним и оказался в небольшой пещере.
Крашеная штукатурка имитировала характерную для Кунгола сияющую на солнце желтую глину, которая и придавала городу его неповторимый облик. Однако больше никаких следов сотзоривший эту пещеру паломник не оставил. Льешо подумал, существует ли фибская пещера в реальном мире, или Свин создал ее только здесь, во сне. Однако джинн молчал. Тот, кто выбил в скале этот уединенный приют, не предназначал его для чужих глаз. Место выглядело нестерпимо уютным.
Льешо провел пальцами по стене – медленно, вкладывая в одно-единственное движение всю свою тоску по матери, сестре, родному дому, а потом резко отвернулся.
– Неужели ты не хочешь увидеть, что там? – удивленно поинтересовался Свин.
– Там нечего смотреть, – коротко отрезал принц.
И правда, в пещере не было ничего, кроме гладких прохладных стен цвета фибского золота. Дальнюю стену, правда, украшала какая-то роспись, однако в тусклом свете Льешо не мог рассмотреть, что именно там изображено. В эту минуту свет стал немного ярче, и на стене проступили те самые горы, которые окружали Кунгол: бледные, с укутанными туманом вершинами и плавно перетекающим в желтые улицы города нижним ярусом.
Льешо понял, что свет исходит из самой картины – притягательный, не позволяющий отвернуться. С гор прилетел холодный, резкий ветер, коснулся лица, и юноша вздрогнул. Окутывавший вершину одной из гор туман рассеялся, показав золотые ворота. Льешо смело подошел к ним, и ворота беспрепятственно пропустили внутрь, туда, где он еще ни разу не бывал. И тем не менее место он узнал сразу.
– Это же райские сады, – прошептал принц, и Свин кивнул.
– За ними нужен уход.
За этой фразой стояло многое: крохотные поросячьи глазки джинна отразили такое сплетение чувств, что Льешо отчаялся в них разобраться. Тоска, восторг от возвращения домой, но и печаль, и великое сожаление – словно в момент приветствия Свин одновременно прощался с возлюбленным садом. Тут же вытащив откуда-то грабли, садовник, едва кивнув спутнику, удалился, посвятив себя самым срочным делам.
Льешо остался в одиночестве в удивительном месте, не существующем в его собственном мире. С минуту постоял, вглядываясь в окружающие красоты, а потом, внезапно вздрогнув, обернулся в поисках тех самых ворот, которые впустили его сюда. Здравый смысл подсказывал, что это не его территория. Нужно срочно проснуться, спуститься с горы туда, в город, и лечь в свою постель. Но ворот не было – они исчезли. Теперь вокруг простирался лишь сад, переходящий в заросли дикой травы и кустарник, – насколько хватал глаз.
Признаков дружественного обитания заметно не было. Рука сама потянулась к мечу, и в этот момент юноша вспомнил, что отправился в путь во сне, а значит, вышел не вооруженным. Найти хотя бы копье или, на худой конец, грабли – но нет, он мог противостоять притаившимся в подлеске рычащим и угрожающим существам, только имея собственные пустые руки.
С трудом преодолевая страстное желание свернуться калачиком на какой-нибудь ветке и так дождаться возвращения Свина, Льешо оглянулся в поисках хоть какой-нибудь вехи, обозначающей пространство. И внезапно оказался лицом к лицу с простой женщиной в скромной одежде хозяйки пчелиных ульев.
– Значит, ты пришел.
Женщина приподняла густую сетку – такую, какие у пчеловодов всегда свисают с полей шляп, – и внезапно лицо ее осветилось прекрасной, яркой и солнечной улыбкой. Неожиданно Льешо растерялся: все первоначальные предположения были неверными. Казалось, одно и то же пространство отдано двум образам, и каждый из них требует свою долю внимания. Первый образ – хозяйки пчел – казался вполне понятным. Второй же заставил юношу вздрогнуть – он не осмелился даже мысленно назвать его.
– Меня привел сюда Свин.
Юноша обращался к простой, понятной женщине, и постепенно второй, странный образ, бледнея, отходил в тень.
– Да, Свин, – кивнула собеседница, вздрогнув от неведомых Льешо воспоминаний. – Но ты все-таки пришел. Наконец-то.
– Это только сон, – ответил принц на невысказанный вопрос. – Остаться я не смогу.
Действительно, надо было спешить туда, в реальную жизнь за тысячу ли и от Кунгола, и от золотых ворот.
– Не прогоняй сны. Весь небесный мир держится на них.
Женщина посмотрела принцу прямо в глаза, слегка кивнула, чтобы придать своим словам больший вес, и вдруг исчезла, словно растворившись в листве. Продираясь сквозь заросли, словно дикий кабан, Льешо попытался ее догнать, однако не нашел и следа – лишь в вышине в кроне дерева жужжал рой диких пчел. Он вспомнил, как хотел спрятаться за стволом. Появление незнакомки спасло от болезненного откровения – в раю не прячутся, поскольку спрятаться там негде. Блуждая по лесу, Льешо совсем потерялся; теперь он уже даже не представлял, откуда пришел сам и куда направился Свин.
Почти отчаявшись, принц поднял глаза и вдалеке, над вершинами деревьев, внезапно увидел крышу садового павильона. К нему вела едва заметная заросшая тропинка, и Льешо пошел по ней. Так шел он, как ему показалось, несколько часов, хотя свет дня совсем не менялся. Да, ведь одна из задач его испытания в том и заключалась – принцу предстояло разыскать Полуночную Нить – рассыпавшееся на отдельные черные жемчужины драгоценное ожерелье Богини. Лишь это ожерелье могло вернуть на небеса полночь. Впрочем, осознание ответственности ничуть не облегчило задачу.
Борясь с зарослями и собственным страхом, Льешо упорно пробивался вперед. Раз-другой почудилось, что в зарослях мелькнула человеческая фигура, однако, приблизившись, он никого не находил. Уже перевалило за полдень – то есть полдень по меркам того мира, где день сменялся ночью и наоборот. На горизонте собрались черные грозовые тучи, и их приближение создавало иллюзию наступления вечера. Облачную толщу пронзила молния, полил дождь, град оказался настолько крупным, что прибил траву и оставил на руках Льешо синяки. Сквозь мокрые, черные от дождя колючие заросли принц с трудом продирался к укрытию. Он надеялся, что хозяйка пчел уже где-то спряталась; ему же оставалось молиться и просить пощады и у молнии, и у бурных водных потоков. Спрятаться было негде, и приходилось взывать к Богине и продолжать путь.
И вот настала минута, когда гроза наконец прекратилась. Вышло солнце, согрело землю, и вокруг начал подниматься густой теплый пар. Льешо боялся оступиться, однако почва под ногами была вполне твердой, даже несмотря на закрывавший ее слой скользкой грязи. И только сейчас, уже совершенно не нужный, внезапно на пути вырос павильон – тот самый, крышу которого юноша видел издалека еще до грозы.
Когда-то, должно быть, это строение украшало сад своей несказанной, возвышенной прелестью. Сейчас же гниющие листья и экскременты хищных зверей превратили его в зловонные развалины. Льешо помедлил у основания короткой лестницы – не хотелось оставлять на светлых ступенях заметные даже издалека грязные следы. Впрочем, какой вред мог нанести один-единственный человек и без того разрушенному павильону? Осторожно пробираясь сквозь развалины, Льешо вошел внутрь.
Крыша здания оказалась пробита стволами поваленных бурей массивных деревьев, а на полу валялись осколки черепицы и сломанные ветки. В дальнем углу павильона стоял полусгнивший, попорченный мышами диван. Льешо начал пробираться к этому остатку нормальной человеческой жизни; его все еще не покидала надежда найти новую знакомую. Но нет, павильон пустовал – в нем никого не было. Стоя в полком одиночестве и совсем потеряв направление, принц не знал, как найти дорогу к воротам, где разыскать Свина? В полной растерянности он расправил ветхую, погрызенную обивку вонючего дивана и осторожно присел на его краешек.
