Огнерожденный - Афанасьев Роман Сергеевич (полные книги .txt) 📗
– Понимаю, – кивнул Фарах, слышавший множество историй про тайные визиты таграмских дам. – Но как мне уйти?
– К окну! – велел Ламеранос. – За мной!
Он подтащил Фараха, прижимавшего к груди драгоценные книги, к столу и указал рукой на одну из рам.
– Вон та открывается. На себя. За ней – балкон. Сбоку от него большое дерево. Ты без проблем спустишься по нему. Когда я был намного моложе, то легко проделывал такой трюк.
Стук повторился.
– Быстрее, мой мальчик! Прости меня ради Всеблагого! Встретимся в приюте.
Подмастерье быстро сунул книжки в сумку и потянул на себя деревянную раму из четырех стекол. Она заскрипела, неохотно поддалась и вынулась целиком. Подмастерье аккуратно поставил ее на пол, прислонив к стене.
– Удачи, – сказал Ламеранос.
Фарах нырнул в проем и выбрался на балкон. Он услышал, как Ламеранос заголосил "Иду, иду!" и решил, что самое время покинуть дом ученого. Подойдя к ажурным перилам из кованого железа, он взялся за них обеими руками.
Стояла ясная зимняя ночь. На темном небе сияли россыпи звезд. Улица перед домом Ламераноса была погружена во тьму, и лишь вдалеке, у перекрестка, мерцал огонек фонаря. Город спал.
Дерево оказалось не так уж близко от балкона. Но и не слишком далеко – до него вполне можно было допрыгнуть. Если постараться. Подводить ученого нельзя. Никак нельзя. Вздохнув, Фарах перелез через перила, щелкнул пальцами отгоняя ночных демонов, и, оттолкнувшись обеими ногами от балкона, прыгнул в темноту.
Он сильно ударился грудью и коленями о ствол, но успел его обнять, вцепившись в дерево, словно клещ. Некоторое время подмастерье висел, судорожно сжимая руки, и пытался перевести дух. Потом, немного отдышавшись, стал спускаться.
Очутившись на земле, он отряхнулся, вытряс снег из-за шиворота и огляделся. Оказалось, он спустился чуть в стороне от входа, и стражник, присматривающий за подъездом, не мог его видеть. Приободрившись, воспитанник поправил сумку и решительно зашагал в сторону перекрестка, к одинокому фонарю.
Добравшись до угла дома, подмастерье оглянулся, скорее по наитию, чем нарочно. И краем глаза заметил подозрительную тень, метнувшуюся в сторону.
Сердце замерло и пропустило удар. Фарах обмер, чувствуя как ноги становятся мягкими, словно тесто. Воров он не боялся. Пусть. Грендир назвал ему пару имен, при случае ими можно было козырнуть. Но если это не воры…
Фарах закинул сумку за спину и вовсю прыть припустил в темноту, отчаянно петляя, как заяц удирающий от охотничьих собак. Он помнил про Темных Жрецов. Ой, как помнил. И не хотел снова встречаться с ними.
Он бежал по темной улице, оскальзываясь на мокром снегу, и молился Эканасу о спасении, молился истово и с превеликим пылом. Подмастерье хотел жить, очень хотел. В голове билась только одна мысль – если позади полыхнет пламя, то надо кидаться на землю. Носом в снег. А потом – снова бежать.
Но все обошлось. Никто его не преследовал, и воспитанник, мчавшийся быстрее ветра, в момент добрался до университета. Оттуда, уже быстрым шагом, он дошел до приюта. И только очутившись у самых ворот, он решился снова обернуться. Никого. Ни единой души. Ни теней, ни подозрительных прохожих. Улица пуста. Он перевел дух, подхватил с земли горсть снега и вытер разгоряченное лицо. Сразу стало легче. Наважденье отступило, и воспитанник устыдился своей трусости. В самом деле, шарахнулся от подозрительной тени, как ополоумевший длинноухий, только пятки засверкали. Может, то был обычный воришка. Но как же было страшно! Из прошлого вставали темные тени, грозя превратиться в реальность…
Скрипнула калитка и Фарах шарахнулся в сторону. Но это оказался всего лишь Таг. Старый солдат высунулся из приоткрытой калитки и поднял руку с фонарем.
– Ну что, явился? – хмуро осведомился он, услышавший топот Фараха и выглянувший на шум. – Нагулялся, шельмец? Ну, заходи. Састион уже три раза про тебя спрашивал. Загляни к нему.
Фарах, кивнул и вошел в калитку. Напоследок он обернулся и окинул темную улицу пристальным взглядом. Никого. Подмастерье вздохнул и побрел к входу в приют, чувствуя как колотиться сердце.
5
Ночной визит к ученому сделал Фараха знаменитостью приюта. Некоторое время он наслаждался завистливыми взглядами Сасима и Васка. Малышня и вовсе смотрела на него как на героя. Как же – воспитанник, проведший ночь в доме ученого. Причем не самовольно, а каким-то образом получив на то разрешение старшего воспитателя. Как тут не восхититься.
Друзья расспрашивали о том, что он видел у Ламераноса, о чем говорил с ним, что слышал. Фарах делал важное лицо и врал напропалую. Ни о книгах, ни о гороскопах, ни о телескопе он не упоминал. Конечно, Грендиру и Килрасу подмастерье рассказал больше чем другим, но далеко не все. Им он доверял. Это друзья – такие же сиротами, как и он сам. Но все же бывший подмастерье ни слова не сказал и о звездах, ни о книгах, увиденных им в шкафу. Он уже научился держать язык за зубами. Лишнее словцо, ненароком сорвавшееся с языка болтуна, может обернуться дыбой и плахой для говорящего. А то – и для слушающего. Ламеранос доверил ему тайну, пусть на первый взгляд не особо опасную, но все же – тайну. Фарах знал, что она умрет вместе с ним. И, разумеется, подмастерье ничего не сказал Састиону. Ничего сверх необходимого.
Остаток той ночи он провел в комнате Састиона. Старший воспитатель устроил ему настоящий допрос: ходил вокруг Фараха кругами, заглядывал в глаза и спрашивал, спрашивал, спрашивал.
Он спокойно выслушал рассказ о телескопе. Конечно, Састион знал, что Фарах отправляется смотреть на звезды – Ламеранос предупредил старшего воспитателя заранее. От теории насчет множества огненных домов Энканаса Састион попросту отмахнулся. Его в первую очередь интересовали книги. Выполняя обещание, данное Ламераносу, бывший подмастерье соврал наставнику, что жизнеописания Настоятелей Храмов Сальстана находится в библиотеке университета. Састион, услышав эту новость, сначала обрадовался, а потом заметно приуныл. Конечно, отрадно было узнать, что нашелся еще один экземпляр этой сомнительной книжицы. И что даже известно где его искать. За такие вести настоятель Великого Храма, несомненно, похвалит его. Но Састион знал, что искать что-либо в университете бесполезно. Школяры и ученые связаны общими интересами, и встают друг за друга горой, объединясь против внешних опасностей. Даже если завтра выйдет вердикт короля о запрете книги с жизнеописаниями настоятелей, то даже в этом случае жрецы останутся с носом. Книга будет вынесена из библиотеки школярами и надежно спрятана где-нибудь на окраинах Таграма, а то и вовсе увезена из города. А ученым останется только разводить руками и бормотать что-то невразумительное о наглых воришках.
Видя, что настроение у наставника испортилось, Фарах решил, что пора переходить в наступление. Он как бы невзначай упомянул про "Глупость". Састион тут же насторожился – подсел ближе, наклонил голову, стараясь не упустить ни слова. Минут за десять он вытащил из Фараха все то, что подмастерье узнал об этой книге. Разумеется, напрямую не спрашивал, стеснялся. Но Фарах знал, чего хочет наставник и облегчил ему задачу. Рассказал, что эта книга у Ламераноса есть и ученый обещал показать ее в следующий раз. Састион довольно потер руки. Ловя удобный момент, Фарах с невинным видом осведомился, когда ему можно будет снова навестить Ламераноса. Састион ответил уклончиво: мол, еще посмотрим. Может на следующей неделе, а может и в следующем месяце. Бывший подмастерье едва удержался от улыбки. Он получил больше, чем рассчитывал. Еще один визит к ученому – теперь дело решенное, а когда именно он случиться на то воля Всеблагого.
Под конец разговора, Састион запретил Фараху рассказывать остальным воспитанникам о книгах. О телескопе – сколько угодно. И о звездах. О книгах – ни в коем разе. Воспитанник дал слово и сдержал его. Он ни словечком не обмолвился ни о Жизнеописаниях Настоятелей Сальстана, ни о "Глупости". И уж конечно, никому не стал рассказывать о тех двух книжках, что Ламеранос дал ему почитать.
