Верховный король - Александер Ллойд (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
Ффлевддур, помогавший поднимать и переносить Ачрен, теперь стоял поодаль и не желал даже приближаться к неподвижной и все же пугающей его черной королеве. Гурджи тоже держался в сторонке. И все же по приказу Тарена они покорно подошли поближе. Бард отвлекал и успокаивал Ллиан, пока все остальные укладывали Ачрен на широкую спину гигантской кошки.
— Поторапливайтесь,— раздался голос Доли.— Начинается буран.
Низкое небо будто бы прорвало. Из него повалили густые белые хлопья. Почти в то же мгновение взвыл и вихрем взвился, закружив путников, ледяной ветер. Небо и все вокруг заволокло снегом, превратившимся в грозное, густое и темное облако. Острые льдинки иглами впивались в лицо. Снег слепил, и метель становилась настолько яростной, что уже и Доли не был уверен, что выбирает правильную дорогу. Они двигались на ощупь цепочкой, ухватившись один за другого. Тарен, шедший впереди, крепко держался за конец посоха Доли. Карр, превратившаяся на плече Тарена в маленький сугроб, изо всех сил цеплялась за него когтистыми лапками. Ллиан с неподвижным телом королевы на спине низко опустила лобастую голову и буквально пробивалась сквозь крутящуюся снежную пелену. Но даже ловкая и сильная горная кошка часто оступалась, скользила и проваливалась в скрытые под снегом ямы. Неожиданно Гурджи дико взвизгнул и исчез прямо на глазах, как будто земля разверзлась и мгновенно поглотила его. Оказывается, бедняга угодил в расселину между валунами и к тому моменту, когда его наконец удалось выудить из снежной ловушки, шерсть его так смерзлась, что он стал похож на ледяного ежа. Его била такая сильная дрожь, что он едва мог держаться на ногах и нс в состоянии был сделать и шага. Тарен и Ффлевддур подхватили окоченевшего Гурджи и понесли на руках.
Ветер не ослабевал. Снег сгустился в непроницаемую завесу. Стылый воздух сбивал дыхание. Тарен чувствовал, как с каждым вздохом холодный воздух кинжалом вонзается в легкие. Эйлонви, скованная холодом и еле передвигающая от смертельной усталости ноги, приникла к Тарену и почти повисла на нем. А Доли вел их через почти непроходимые сугробы, в которых путники утопали по пояс.
— Мы не можем идти дальше,— закричал карлик, перекрывая вой ветра.— Ищите укрытие. Переждем, пока уляжется буря.
— Но наш отряд? Как же они без нас? — беспокойно воскликнул Тарен.
— Им лучше, чем нам! — прокричал в ответ карлик.— Я заметил там, где они остались, просторную пещеру в отвесной скале. Твой молодой пастух непременно отыщет ее, не бойся! Нам бы найти что-нибудь подобное для себя!
Но после долгих и мучительных поисков карлик не нашел ничего подходящего, кроме мелкого овражка с нависающим над ним громадным валуном. Обессилевшие путники с облегчением рухнули под это ненадежное укрытие. Здесь они хотя бы были защищены от больно бьющего в лицо ветра и колючего снега. Но холод сковал руки и ноги, тела их буквально одеревенели, они с трудом шевелились, устраиваясь в узком пространстве, прижимаясь боками друг к другу и стараясь зарыться в теплый мех Ллиан. Но даже это не спасло от холода, который к ночи еще усилился. Тарен снял с себя плащ и укрыл им Ачрен и Эйлонви. Гурджи героически скинул свою овечью куртку и набросил ее поверх плаща Тарена, а сам, стуча зубами и обхватив себя лохматыми руками, скрючился на голой земле.
— Опасаюсь, что Ачрен не переживет эту ночь,— прошептал Тарен Ффлевддуру.—Она была почти при смерти, когда мы ее нашли. Хватит ли у нее сил перенести такой холод?
— Перенесет ли хоть кто-нибудь из нас? — шепнул и ответ бард.—Без костра нам остается только попрощаться друг с другом прямо сейчас.
— Не знаю, на что это вы жалуетесь,— полусонным голосом произнесла Эйлонви.—Никогда за всю мою жизнь мне не было так тепло и уютно.
Тарен глянул на нее с тревогой. Девушка распласталась под плащом и не шевелилась. Глаза ее были полузакрыты, а полудремотный голос шел словно бы откуда-то изнутри.
— Ох, как тепло! — продолжала она, еле шевеля губа ми.— Какое прекрасное стеганое одеяло на гусином пуху! Как странно, мне приснилось, что все мы попали и ужасную метель. Какой неприятный сон! Или я все еще сплю? А, какая разница! Когда я проснусь, все уже кончится...
Тарен испуганно наклонился к Эйлонви и стал довольно грубо трясти ее.
— Не спи! — кричал он.— Если ты уснешь, то встретишь свою смерть! И вовсе не во сне!
Эйлонви не отвечала. Она лишь отвернулась и закрыла глаза. Гурджи, свернувшийся у нее под боком, уже спал крепким сном и добудиться его было невозможно. Тарен и сам чувствовал, как дремота накатывается на него и сковывает, окуная в блаженство предсмертного покоя.
— Костер,— выдохнул он,— Мы должны развести костер.
— Из чего? —резко спросил Доли,—В Этом диком месте среди камней не найдешь ни одной веточки. Что ты собираешься жечь? Наши башмаки? Наши плащи? Тогда мы уж наверняка окоченеем.— Он опять стал видимым.— Если уж мне суждено замерзнуть, то по крайней мере я избавлюсь от этих ужасных шершней и ос, разрывающих мне уши своим жалящим жужжанием!
Ффлевддур, молчавший до сих пор, поднялся и снял с плеча арфу. Заметив его движение, Доли просто задохнулся от ярости.
— Что? — вскричал он,— Собираешься сейчас пиликать на своей арфе? Друг мой, да у тебя уже мозги заморозились и превратились в глупую ледышку!
— На этот раз ее мелодия согреет и тебя,— загадочно пробормотал Ффлевддур.
Тарен с трудом подвинулся к барду.
— Ффлевддур, что это ты задумал?
Бард не ответил. Он долго и пристально смотрел на свою арфу, нежно трогал струны, гладил крутые изгибы ее полированных боков. И вдруг резким движением поднял арфу над головой и с размаху разбил ее о колено.
Тарен, казалось, одновременно с треском раскалывающегося дерева издал протяжный вопль ужаса. Арфа рассыпалась на куски, струны разорвались с нестройным жалобным аккордом. Неровные осколки упали к ногам барда.
— Сожги ее,— сказал он.— Это хорошо выдержанное дерево.
Тарен схватил барда за плечо.
— Что ты наделал? — всхлипнул он,— Доблестный, глупый Ффлевддур Пламенный! Ты сломал свою арфу ради минутного тепла. Нам нужен большой костер. Разве эта жалкая кучка щепочек даст его?
Доли тем не менее быстро достал из мешка кремень и высек искру на горстку деревянных обломков. Сухое дерево вспыхнуло мгновенно, и необыкновенный жар вдруг пыхнул в оледеневшие лица замерзших путников. Тарен с изумлением смотрел на высокие языки пламени. Казалось, крохотные обломки дерева не сгорали, хотя костер разгорался все сильнее, а пламя просто бушевало. Гурджи зашевелился и поднял голову. Зубы его перестали стучать, и цвет жизни постепенно возвращался к его побелевшему от мороза лицу. Эйлонви тоже села и с недоумением огляделась вокруг, будто пробудилась от глубокого сна. Мгновенно она поняла, что сгорает в костре, и глаза ее наполнились слезами.
— Не жалей ни о чем,— поспешно воскликнул бард.— Сказать по чести, я рад, что избавился от нее. Никогда не мог я по-настоящему играть на этой арфе. Она лишь оттягивала мне плечо и была тяжелой ношей, не более того. Клянусь Великим Белином, я чувствую себя сейчас легко, будто превратился в невесомое перышко! Поверь мне, я никогда и не собирался становиться бардом. Так что все к лучшему.
В глубине пламени вдруг скрючились и с последним звоном расщепились витые струны. Пучок белых искр взлетел в воздух.
— Но она отвратительно дымит,— проворчал Ффлевддур, хотя огонь горел ясно и чисто.— Мне разъело глаза, и слезы просто льются потоком!
Пламя теперь охватило каждый кусочек дерева. Струны раскалились и извивались в огне. И вдруг в самой его сердцевине возникла мелодия. Она становилась все явственнее и громче и волнами лилась в застывший воздух, словно бы согревая и приводя его в движение. Теплое марево разлилось над костром, а эхо мелодии уже отражалось эхом среди утесов. Умирая, арфа, казалось, отдает все мелодии, которые таились в ней, все спетые и не спетые бардом песни. И звук переливался и мерцал, как играющее в костре пламя.
