Сокровище Единорога (СИ) - Тихомир Нелла (прочитать книгу .txt) 📗
- Чик! Ларра! А-ай! Нет! Не-ет!!!
Ларра рванулся, но ему не дали тронуться с места. Нимве боролась так ожесточенно, что сторож, выругавшись, влепил ей оплеуху. Вскрикнув, Нимве увидела, что Чик дернулся, услыхала его крик… Страж затащил ее в темный коридор и заставил идти дальше.
Здесь было холодно, как в погребе, в лицо дул ветер. Нимве не представляла, сколько они шагали под сочащимися влагой сводами, в темноте, которую разгонял лишь свет редких факелов на стенах.
Потом они остановились перед большой железной решеткой, за которой коридор, кажется, расширялся. Погремев ключами, сторож отпер замок. Нимве стояла, прерывисто дыша, дрожа всем телом, и смотрела в темноту, колышущуюся от света единственного факела сбоку, в нише, на стене.
Они вошли и двинулись дальше. Через полминуты сторож остановился перед тяжелой дверью, обитой железом, опять загромыхал ключами, негромко матерясь. Заскрежетал замок, дверь поползла в сторону. Нимве увидала черный провал, похожий на лаз в пещеру, отшатнулась, но сторож швырнул ее прямо в эту зловещую темноту.
Не удержав равновесия, Нимве упала. За спиной с лязгом захлопнулась дверь. Нимве пошарила перед собой руками. Пальцы наткнулись на что-то сырое, холодное и рыхлое. Пахло погребом и грязным старым нужником. Нимве, зажмурив глаза, снова вытянула руки - и поймала только пустоту. Постаралась унять дыхание, но ничего не получилось, попыталась сосредоточиться, но внутри все дрожало, так, что хотелось закричать, и лишь одна мысль билась в голове, точно в клетке: "Пропали! Погибли! Мы погибли!!!"
Нимве застонала, и тут же неподалеку послышалась возня, а потом хриплый голос рявкнул:
- Тише там! Дай поспать! - и добавил грубое ругательство.
Нимве вздрогнула, но человеческий голос будто отрезвил, привел ее в чувство. Она кое-как поднялась, сделала неуверенный шаг, потом еще и еще… Пальцы внезапно коснулись чего-то шершавого и влажного, и Нимве, напряженная до предела, в панике отшатнулась. "Стена", - словно со стороны, пришла мысль. - "Это стена. Всего лишь стена. Сядь и успокойся. Немедленно! " Цепляясь за ледяной камень, она присела на корточки. Обхватила себя руками, прижимаясь к стене плечом, спрятала лицо в коленях и крепко зажмурилась. Внутренняя дрожь не оставляла. Поднялась к горлу, к глазам, сделалось трудно дышать… Нимве с силой укусила себя за палец, давила до тех пор, пока не ощутила на языке солоноватый привкус крови. Принялась тереть губы - и тут внутри что-то прорвалось, она судорожно вдохнула, а через зажмуренные веки брызнули, потекли слезы, обжигающие, похожие на лавину, и казалось, ничто на свете не сумеет их остановить.
Кто-то тряс ее за плечо. Вскинувшись, Нимве открыла глаза. Был полумрак, впереди маячило серое пятно. Приглядевшись, Нимве поняла, что это человеческое лицо. Зашевелилась, обнаружив, что тело свело от холода, а руки и ноги подчиняются с трудом. Оглядевшись, увидела большую полутемную камеру, в оконце под потолком, забранное решеткой, пробивался свет. Рядом на корточках застыла фантастическая фигура, лохматая, в отрепьях, Нимве не сразу осознала, что это женщина. На чумазом лице поблескивали темные глаза, и возраст ее невозможно было определить.
- Слышь, - сказала незнакомка хриплым голосом, - табачку у тебя не найдется?
Нимве мотнула головой. Женщина, вздохнув, почесала всклокоченную голову.
- Это… это тюрьма? - Нимве не узнала собственного голоса, осевшего и глухого.
- А то чего ж? - насмешливо отозвались из глубины камеры. - Неужто постоялый двор?
К ним, виляя бедрами, приблизилась одна из заключенных. Выглядела она не в пример опрятнее первой, и одета была неплохо. Волосы, хоть и растрепанные, казались чистыми. Она бесцеремонно разглядывала Нимве, покачиваясь на каблуках, потом произнесла:
- И угораздило же вас попасться! Тоже мне, разбойнички, - голос прозвучал насмешливо. - Тьфу!
Нимве глядела, не понимая.
- Чего выпялилась-то? - бросила арестантка. - Погоди, вот потащат тебя на виселицу, поглядим, как запоешь!
- Да разве ж их повесят? - к ним подошла еще одна, постарше. - Их быстрей сожгут, я думаю.
Пока товарки по камере предсказывали ей казни одна страшней другой, вплоть до четвертования, Нимве снова начало трясти. Стиснув зубы, она встала и пошла прочь, а те, увлеченные разговором, даже не заметили, что предмет спора исчез.
Пол в камере устилала солома, гнилая и вонючая. В углу, под окном, Нимве увидела деревянную кадушку с водой. С боку висел помятый жестяной ковшик, привязанный на цепочке. Из окошка падал столб света, освещая коричневую прелую солому, облупившиеся грязно-серые стены, и в луче толклись крохотные пылинки, сделанные из чистого золота. Опустив взгляд, Нимве зачерпнула ковшом, принялась пить холодную, немного затхлую воду. Потом умылась, как смогла.
Соседки тем временем прекратили обсуждать, какой смертью умрет новенькая, и занялись обычными делами. Кто-то расчесывался, рассматривая гребень на свет, несколько женщин вяло переругивались у окна, а другие просто слонялись по камере, шурша соломой и косясь на Нимве, как на новый, но не особо интересный предмет. А та сидела у стены, обхватив руками колени. В камере было сыро и холодно, и она, в одном платье, без плаща, замерзла так, что не чувствовала пальцев - но совсем не думала об этом.
Минули, как почудилось, часы. Заскрежетало железо, дверь отворилась. На пороге возник пожилой бородатый человек в серой форменной одежде, с керосиновым фонарем в руке. Одна из арестанток резко бросила:
- Где вас нечистый носит? Жрать пора!
- Обождешь! - огрызнулся пришелец. Вошел в камеру, и Нимве, замирая, поймала его взгляд.
- Эй, ты, - промолвил он. - А ну, поди-ка сюда.
Нимве глядела на него, не уверенная, что он обращается именно к ней.
- Оглохла, что ль? Поди сюда, кому сказано!
- Кто? Я?
- Да ты, ты, хто ж еще!
Нимве встала, и сокамерницы сразу оживились. Со всех сторон посыпалось:
- Ну, щас тебя на дыбу вздернут!
- Эх, и отведаешь кнута!
- Железом прижгут, не иначе!
Нагнув голову и закусив губы, Нимве пошла к двери.
Заперев камеру, служитель повел пленницу по коридору. Когда подошли к решетке, та оказалась не заперта, и служитель, ворча под нос, подтолкнул Нимве вперед:
- Заходи уже… Чему быть, того не миновать.
Сердце колотилось в горле, в ушах шумела кровь, и паника мертвой хваткой вцепилась в сердце, но Нимве двинулась вперед, будто сомнамбула.
Они остановились у обитой железом двери. Отворив, служитель затолкал Нимве внутрь.
В большой комнате было светло. У высокого, забранного решеткой окна помещался стол, и возле него сидел человек в темной одежде, с серым, худым, незапоминающимся лицом без возраста. Он повернул голову, проткнул Нимве взглядом маленьких и острых, совсем крысиных глазок.
- Сюда, - приказал он, ткнув пальцем в табурет перед столом. С трудом переставляя ватные ноги, Нимве подошла.
- Садись!
Она послушно села.
Человек, шурша, долго рылся в ящике. Нимве оглядела комнату. От того, что увидела, ее так затрясло, что она едва удержалась на табурете, вцепившись ногтями в сидение.
Первым, что приковало взгляд, была дыба в глубине и рядом - столб с перекладиной, с концов которой свисали ременные петли. У противоположной стены стояла скамья с рычагами. На обшарпанных стенах висели какие-то инструменты, от одного вида которых Нимве захотелось закрыть глаза и сделаться невидимой.
- Имя? - услышала она. Попыталась ответить, но во рту пересохло, и из горла не вырвалось ни звука.
- Будем молчать? - прозвучал монотонный голос дознавателя. - Не советую. Вряд ли тебе понравятся все те штуки.
- Нимве…
- Очень хорошо, - дознаватель обмакнул перо в чернильницу. - Местная?
- Не… нет…
- Откуда?
- Я… я возле столицы живу… на ферме…
