Роли леди Рейвен. Том 1 (СИ) - Снежная Дарья (книга жизни .TXT) 📗

Спустя полчаса дверь распахнулась и оживленно переговаривающаяся группа юношей покинула аудиторию, не обратив на меня ни малейшего внимания. Я мышкой нырнула в кабинет.

– Профессор Блайнт? – на всякий случай уточнила я, и мужчина, склонившийся над бумагами, вскинул на меня удивленный взгляд – женский голос в этих стенах звучал куда реже, чем заклинания.

– К вашим услугам, – неторопливо произнес он, разглядывая меня как диво дивное.

– Леди Эрилин Рейвен, криминалист департамента по контролю магии. – Я предъявила значок, и удивления в глазах профессора стало ещё больше. – Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов, если у вас найдется немного времени.

– Прошу, – Роджер Блайнт кивнул на придвинутый к столу стул. – Я вас внимательно слушаю.

Список вопросов я за время ожидания, конечно, обдумала, но все равно заколебалась на несколько мгновений прежде, чем задать первый. Было любопытно и страшно одновременно. Будто я намеревалась ткнуть палкой в кучу тряпья, под которой могла скрываться гадюка.

– Мне посоветовал к вам обратиться профессор Штайн и, возможно, вы переадресуете меня к другому специалисту, но мне необходима сведения о печати. Как можно более детальные.

– Печати? Помилуйте, миледи, я не могу вам за десять минут рассказать материал годового курса артефакторов. Не могли бы вы спросить что-то более конкретное?

– Главным образом меня интересуют побочные эффекты печати. Может ли она сорваться, может ли быть поставлена неправильно, может ли нести в себе какой-либо дефект, нарушающий ее работу?

– Первое категорически невозможно. Поставленную печать уничтожить нельзя, этим озаботились еще наши далекие предки до изобретения печати Стэнли. Что же касается ошибок в наложении – да, это возможно, но только в том случае, если печать накладывают самоучки черного рынка. Нашим выпускникам необходимую процедуру так вколачивают в голову, что они способны правильно наложить печать даже в состоянии глубокого алкогольного опьянения. И я сейчас не шучу, миледи.

– А что может быть сделано не так?

Я заходила издалека и интересовалась текущим положением дел, а не прошлым. Мало ли, какая информация может понадобиться маг-криминалисту в связи с расследованием? Мы часто обращаемся к узким специалистам во всевозможных областях. Как, например, я терзала отца Герберта. И через неполадки современной печати я надеялась ненавязчиво свернуть разговор к делам прошлым.

– Вам известно, что на деле существует несколько видов печатей? – Я отрицательно покачала головой, профессор кивнул и продолжил: – Их существует три типа по размерам и четыре по направленности дара. Стихийника не запечатывают так же, как целителя, а целителя как артефактора. А на человека, близкого к срыву после нескольких годов обучения, не ставят ту же по размеру печать, что и на того, у кого дар только-только проявился.

– И что происходит в том случае, если печать поставлена не та?

– Ничего, – спокойно отозвался профессор. – Я имею в виду, что если вы поставите структурнику печать целителя, то она не произведет ровным счетом никакого эффекта. «Окно» в ауре продолжит расширяться и закачивать магическую энергию в тело носителя пока не наступит тот момент, когда он не сможет больше ее удерживать, и не случится срыв. В случае, если печать больше или меньше по размеру, чем требуется, возможны варианты, приводящие в общем-то все к тому же результату. Главная проблема заключается в том, что печать можно поставить только единожды и нельзя исправить, поэтому артефакторов, специализирующихся на установке печати учат очень жестко. Вы же знаете, что в этой сфере существует строгий контроль, имя каждого, кому была поставлена печать, заносится в списки и эти списки регулярно проверяются, чтобы выявить халатность, коли таковая случится. Так вот я могу вам с уверенностью заявить, что за последние десять лет нет ни одного случая, когда дипломированный артефактор неправильно установил печать.

Я кивнула сама себе. Статистика – вещь хорошая. А еще – легко подделываемая при желании. Нет, я не думала, что профессор меня обманывает. Он просто мог обманываться и сам.

– Подскажите, а печать «по-живому» еще ставится? Я слышала, что есть приверженцы старых практик…

– Возможно, приверженцы старых практик и есть, но где вы найдете того, кто захочет подвергать себя варварскому изуродованию вместо недолгой и легкой процедуры? Да, в первые годы изобретение Стэнли вызывало многие опасения, как и любое кардинальное новшество, но со временем люди поняли, что она не представляет ни малейшей опасности. Более того, помимо эстетического аспекта усовершенствован и практический.

– И в чем заключается это усовершенствование?

– В отличие от новой печати старая была универсальной. Одинакова для всех, в этом было ее своеобразное преимущество, с одной стороны, и глубокий недостаток с другой. Скажем, говоря об «окне», если новая печать – это подогнанные под его размеры и форму ставни, то старая – наглухо заколоченные грубые доски. Прежние запечатанные не могли воспринимать магию, более того, вместе с потерей этого «органа» чувств они могли лишиться и какого-нибудь другого. Не полностью, нет, но часто вместе с печатью терялась острота зрения, или слуха, или чувствительность конечностей.

В свете этих знаний многое вставало на свои места. Можно было легко предположить, что кто бы ни создал печать за два года до ее официального изобретения, он не мог сразу прийти от единой печати к двенадцати ее разновидностям. Как результат, согласно словам профессора, неправильная печать просто не работала, маги срывались и крушили все вокруг.

Я все больше склонялась к тому, что Стэнли и был тем самым «профессором», неудачно запечатавшим Майка. Получить разрешение на опыты над людьми, а тем более магами, сложно. А неудача может безвозвратно разрушить репутацию и поставить крест на блестящем будущем. Не удивительно, что он предпочел провести первые испытания тайно. Вопрос только в том, как ему это удалось…

– Удивительное изобретение, – улыбнулась я, продолжая разговор. – Оно определенно сделало мир лучше.

– Во многом – несомненно, – согласился профессор.

– Во многом, но не во всем? – удивилась я. – Но вы сами только что сказали, что печать безупречна, а артефакторы, которые ее ставят – высочайшей надежности специалисты.

– Дело не в печатях и не в артефакторах, миледи, – мужчина потер подбородок и взгляд его сделался задумчиво-философичным. – Любой научный прорыв несет с собой последствия как положительные, так и отрицательные, просто последние бывают либо незначительны, либо незаметны на первый взгляд. Маги раньше проходили естественный отбор – слабые умирали, сильные выживали, теперь же, этот отбор производят люди, а не природа. И результаты его иногда плачевны. Нет, я не говорю о том, что конкурсы на поступление в магические школы проводят недобросовестно, это не так. Увы, в данной ситуации человеческий фактор сработал иначе. Проблема в тех, кто приходит на этот конкурс. Да, обучение проходят сильнейшие, но сильнейшие из тех, кто рискнул. А сколько их – тех, кто побоялся? Кто просто не подумал, что является носителем уникальных способностей?

Я открыла, было рот, чтобы высказать вежливо-отвлеченное мнение и вернуться к интересующему меня вопросу, но каким-то образом, видимо, умудрилась наступить профессору на больную мозоль, и он продолжил с затаенной дрожью в голосе:

– Раньше запечатывание мага было тяжелой, рискованной болезненной процедурой и ее имели право выполнять только виртуозы, профессионалы высочайшего класса, которые, прежде чем эту самую процедуру провести, тщательнейше разбирались, что за дар им необходимо запечатать. Иногда такие жемчужины находили! Именно потому, что были истинными мастерами. А что теперь? Не ремесло, не искусство – мануфактура. Потоковое производство – без души, без индивидуального подхода. Лепят кому попало, а в результате допуск к обучению получают крепкие середнячки, а не гении и таланты, которые вместо того, чтобы вносить неоценимый вклад в развитие магии отправляются бумажки заполнять, улицы мести или убивать здоровье на заводе.