Клинок предателя - де Кастелл Себастьян (читаем книги txt) 📗
— Болван. Глупый. Чертов. Болван. Думаешь, ты первый человек, которому пришла в голову идея отравить плащеносца? Думаешь, что король с его деньгами, лучшими аптекарями и всеми книгами из древнейших библиотек в стране не подумал, что нам придется иметь дело с проклятыми отравителями? Неужели он не придумал бы, как с этим справиться?
— Ты блефуешь. Пытаешься тянуть время, надеешься, что твой дурацкий леденец сработает. Но действует он не слишком быстро, не так ли?
— Сделай шаг, — предложил я. — Всего лишь шаг, и ты узнаешь.
Раджер стушевался.
— Давай! Вот же я, сижу перед тобой. Мой клинок в ножнах. Думаешь, я не смогу в лучший день своей жизни встать, обнажить рапиру и заколоть тебя, прежде чем ты успеешь раскроить ломом мою голову? Чего же ты ждешь?
Они с Летой переглянулись, затем он посмотрел на меня и с воплем бросился вперед, размахивая железным прутом.
В свою защиту скажу, что мне все–таки удалось оттолкнуть стул, встать и вытащить клинок быстрее, чем я думал, но леденец действует определенным образом. Сначала начинают работать внутренние органы, к счастью, потом грудь, плечи и бедра. Кисти и пальцы последними отходят от паралича — в моем случае это означало, что мне не удалось ударить прицельно, и вместо того чтобы размозжить мне голову, Раджер смог лишь задеть ребра.
Он сильно толкнул меня, и я упал на стул. Рапира вывалилась из руки, он занес надо мной прут, и тут нож глубоко воткнулся ему в бок.
— Алина? — не веря своим глазам, сказал он.
Девочка успела увернуться от удара, но тут встал я и вонзил клинок Раджеру в бок. Крупный мужчина мог бы собраться и завершить свое черное дело. Но если вас никогда не пронзали раньше, то вы не представляете, насколько это больно, тело сразу охватывает шок. Раджер отшатнулся, жена бросилась к нему. Я наклонился, поднял клинок и крепко встал на ноги.
— А теперь отдайте мне амулет.
— Что? — спросила Алина.
Я приблизил клинок к кровоточащей ране Раджера. Лета сунула руку в карман юбки и вытащила кружок. Бросила на стол. Алина подбежала и подобрала амулет.
— Такой же, как первый, — сказала она, затем подошла и сунула руку в левый карман моего плаща.
— Его там нет, — сказал я. — Наверное, выпал во время боя с Лоренцо. Именно благодаря амулету мы «вдруг» оказались перед вами, ведь так, Раджер?
Он мрачно кивнул, кусая губы от боли.
— Они дали нам эту медную штуковину, — сказал он, — но ничего не происходило, мы просто ходили кругами, обыскивая кварталы. А потом вдруг серединка засветилась и появились линии и пересечения улиц.
— Наверное, они нейтрализуют друг друга, если находятся слишком близко, — объяснил я Алине. — Если бы мы не потеряли первый, то они никогда бы…
Черт. Если бы я не был таким болваном и не ввязался в ненужную драку, то не потерял бы эту чертову штуковину.
— Они вам только один дали? — спросил я.
Раджер замотал головой.
— Каждому из нас по одному.
— Каждому… — прошептала Алина.
— Ты не понимаешь, глупая девчонка! — закричала Лета. — Они пришли ко всем! К каждому, кто хоть когда–то сталкивался с вашей проклятой семьей. «Найдите их, и разбогатеете, а нет — умрете». Нам не дали выбора. — Она умоляюще смотрела на девочку и на меня. — Что мы могли сделать?
— Но Маттея… она бы не… — шепнула Алина. — Я знаю, она бы никогда не предала меня. Где она? Скажите, где она?
Лета была в ярости, но что–то мелькнуло в ее взгляде.
Алина бросилась к двери в погреб.
— Вы… Что вы с ней сделали? Маттея! Маттея!
С криками девочка открыла дверь. Я слышал, как она бежит по лестнице во тьму.
Раджер распростерся на полу. Лета встала на колени рядом с ним и, плача, пыталась заткнуть рану краем юбки.
Я и сам хотел сесть, но лучше было оставаться на ногах, в движении. Паралитический яд, которым они меня отравили, вкупе с леденцом — адская смесь, опасная для сердца; чем больше я буду двигаться, тем скорее очистится кровь.
Раджер виновато посмотрел на меня. Он хотел, чтобы кто–то успокоил его, сказал, что на его месте так поступил бы каждый, или, по крайней мере, наорал на него, избил до полусмерти.
Ни того ни другого я не сделал. Впервые в жизни мне не хотелось мстить. Я просто ужасно устал. Будь проклят этот мерзкий город.
Немного погодя я услышал шаги Алины, следом за ней поднимался по лестнице кто–то еще. В комнату вошла пожилая женщина. Седые тугие кудри обрамляли лицо, которое напоминало карту мира, состоящего из одних гор и долин. Руки ее все еще были связаны, изо рта торчал кляп. Алина подбежала к стене, вытащила нож, который метнула в аптекаря, и быстро перерезала веревки и ремешки кляпа. Старуха откашлялась, прочищая горло, а затем выпрямилась, насколько смогла. Она была скрюченной и сухой, но отнюдь не немощной, и во взгляде чувствовалась сталь. Многозначительная ухмылка появилась на ее лице — она свидетельствовала о жестком характере и остром языке — и лишь тогда я узнал эту женщину.
— Швея!
Она смерила меня взглядом. Заметьте, смотрела не на лицо, не на руки и ноги. Лишь на плащ.
— Похоже, ты сделал все возможное, чтобы испортить мой плащ, Фалькио валь Монд.
И я вдруг устыдился.
— Я…
— Молчи. У меня есть дела и поважнее.
Швея повернулась к Раджеру с Летой.
— Что ж, дети мои. Каких глупостей вы успели наделать после того, как связали меня и бросили в погреб?
Они промолчали. Швея пнула Раджера — тот застонал.
— У вас есть дети? — искренне удивился я.
— Ха! Уж точно не Раджер и Лета. Нет, я заплатила этим двоим за жилье и историю, в которую поверили бы люди. — Лету она пнула еще сильнее. — Только выяснилось, что они даже глупее, чем я думала, а, Лета? Думала, свяжешь старуху и заработаешь легкие деньги?
— Почему «Маттея»? — спросил я.
Она снова зло ухмыльнулась.
— Неужели ты до сих пор не понял, Фалькио? Это же слово на древнепертинском.
Маттея. Нить.
— Значит, вы зарабатываете на жизнь, нанимаясь нянькой в благородные семьи и рассказывая им истории о плащеносцах?
— Лучше так, чем скитаться под проливным дождем в поисках объедков.
Алина вдруг порывисто прижалась к животу Швеи и зарыдала.
Старуха крепко обняла девочку.
— О милая моя, — сказала она. — Сладкая моя девочка. Мне так жаль, что я причинила тебе боль своей ложью. Можешь продолжать звать меня Маттеей, если хочешь. Клянусь, что солгала тебе лишь еще девятьсот девяносто девять раз, но никогда–никогда я не думала, что моя глупость навлечет на тебя такие несчастья. Никогда–никогда.
— Не твоя вина, — проговорила Алина, задыхаясь от рыданий. Швея вздохнула.
— Да, дорогая, наверное, ты права. Не моя вина — но моя ответственность. Теперь я несу за это ответственность. — Напоследок она еще раз крепко прижала девочку к себе, а потом нежно освободилась от объятий. — Вам нужно идти, — вставая, сказала она. — Раджер и Лета не солгали: почти весь город ищет вас, надеясь получить награду.
Она взяла амулет со стола и надела его Алине на шею.
— Грязная магия, — сказала она. — Но качество никудышное — хвала человеческой лени. Мастеру несложно сделать целую кучу таких, только вместе они не работают. Храни один при себе, тогда другие станут бесполезными — по крайней мере до тех пор, пока они не придумают что–нибудь еще.
Она повернулась ко мне.
— Лети быстрее ветра, Фалькио валь Монд, великий чертов болван. Ну и натворил же ты дел!
— И в чем я на этот раз виноват? — спросил я, думая, что она ругает меня.
— Сейчас в Рижу идет Кровавая неделя. И кому, по–твоему, можно здесь доверять на сотню миль в округе? — спросила она.
— Никому. Ни единой душе.
Она ухмыльнулась.
— Душе? Должно быть, какой–то бог–подхалим сделал тебя оптимистом, сынок.
Швея поцеловала Алину в лоб в последний раз.
— А теперь убирайтесь отсюда. Найдите место, чтобы спрятаться до конца Кровавой недели. — Она повернулась ко мне, и весь огонь преисподней сиял в ее взоре. — Теперь все зависит от тебя, Фалькио. Приведи ее на Тейяр Рижу и сделай так, чтобы ее имя назвали. Ты у него в долгу.
