Власть молнии - Авраменко Олег Евгеньевич (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
– Но князю хватило и этих слов, – оборвал её муж. – И вот, рассердившись, он схватил плеть, которой погонял лошадь, замахнулся да как хлестнёт нахалку! Но она вытянула вперёд руку, на лету поймала конец плети, сжала в кулак и стала как каменная. Верно, ужас как больно ей было, только она и виду не подала. И тут проклятая колдунья что-то сделала с князем, потому как он тоже замер и уставился на неё вытаращенными глазами…
Векольд говорил дальше, молол какой-то вздор о том, что князь и девушка стоили друг друга, что со стороны казалось: вот подходящая пара… Однако Читрадрива не слышал его. Всё смешалось у него в голове, перед глазами плясали разноцветные пятна, но из их светящегося роя с завидным упорством утопающего выныривало одно видение – левая ладонь матери, которую пересекал белёсый, с лиловой окантовкой широкий шрам.
Значит, так оно и есть. Не подозревая того, старый оруженосец выдал страшную тайну – отцом Читрадривы был не кто иной как князь Люжтенский, благородный выродок и грязный насильник, а ныне милый старичок, привечающий в своём змеином кубле усталых путников.
– И тогда его светлость изволили обесчестить бедную девушку, – громко сказал Читрадрива.
И услышал изумлённый вопрос Векодьда:
– Ты о чём это, Дрив?
Читрадрива тряхнул головой и огляделся, моргая. Оруженосец и Эдана смотрели на него непонимающе, Карсидар вглядывался в его лицо пристально и обеспокоенно, Пеменхат уставился на сомкнутые пальцы с безразличным видом, и только блестевшая на лбу испарина выдавала его внутреннее напряжение.
– Да о том, что князь сделал с Ханаей, – сказал Читрадрива как можно непринуждённее, хотя слегка изменившийся голос выдавал его ярость.
– Князь?! – искренне изумился Векольд. – С Ханаей?!
– Ну да…
– Что «ну да»? Или ты не слушал меня?! – возмутился старик. – Я же рассказывал про то, как мой господин соскочил с коня, точно очарованный подошёл к ней, а она обвила его шею руками, вся прилепилась к нему и…
– Сама?! – воскликнул поражённый Читрадрива.
– То-то и оно, что сама. И они стояли и целовались, а вокруг шумело людское море, наши уже мечи выхватывали, чтобы изрубить гандзаков в капусту…
Читрадрива так сжал кулаки, что хрустнули суставы пальцев.
– Да не волнуйся ты так, Дрив, – мягко сказал Векольд. – Не пойму, что с тобой. Ведь ничего страшного не было, не считая того, что Ханая околдовала моего господина. Потому как в перерыве между поцелуями вдруг сказала: «Если твои люди уничтожат нас, пусть они убьют меня первую, ведь я презренная анха…» И тогда князь сделал величайшую глупость, на какую способен только околдованный человек. Он оттолкнул Ханаю, бросился между солдатами и гандзаками да как гаркнет: «Эй, вы, стадо скотов!» Все подумали было, что он к колдунам обращается, но только стоял князь спиной к ним, а лицом к солдатам. Когда до них наконец дошло, все оторопели от изумления. А князь дальше орёт: «Вы что ж это делаете? Собираетесь убивать безоружных? Чтобы потом весь Орфетан хохотал у меня за спиной да приговаривал, что люжтенцы только с беззащитными храбры? Меня позорить?! Не бывать тому! Кто хоть пальцем тронет этих нечестивцев, будет иметь дело со мной. А уйдём отсюда по-хорошему – пять золотых каждому!»
Вот теперь Читрадрива понял всё до конца. В среде анхем существовало сказание об некой Астор, спасшей однажды их народ от поголовного истребления. Астор была женой царя Хашроша, и когда тот задумал чёрное дело, сказала то же самое: если хочешь уничтожить анхем, начни с меня. Читрадрива всегда любил мать, теперь же, после всего услышанного, она представлялась ему чуть ли не святой.
– Рисковал он страшно, – продолжал между тем Векольд. – Шутка ли, армада разозлённых солдат! Легче остановить мчащийся галопом отряд всадников. Солдаты-то расходились не на шутку, могли и убить его, даром что правитель. Но и пять золотых – деньги нешуточные. Ясное дело, людям познатнее этого маловато, но главное было успокоить разбушевавшееся стадо, а с вожаками князь мог договориться отдельно. И он таки добился своего. Пара-тройка расквашенных носов да несколько реквизированных кур не в счёт, а так ушли мирно. А князь увёз Ханаю в седле впереди себя.
Да, всё было именно так, как предполагал Читрадрива. Князь увёз его мать с собой. Силой или нет – в данном случае не имеет значения. Ханая подчинялась не силе человека, но давлению внешних обстоятельств, необходимости спасти хуторян от смерти. Святая, как Астор!
Читрадрива закрыл глаза и представил свою добрую матушку такой, какой он её запомнил – молодой, но вечно грустной. Ещё бы, нелегко ей пришлось после пережитого позора… А виной всему проклятый князь-гохи!
– И где же светлейший бросил её? – спросил он Векольда.
– Ого, почти на границе, – откликнулся оруженосец. – Только почему бросил? Была бы возможность, он бы женился на Ханае, так она его окрутила.
Читрадрива не сразу понял смысл этих слов. А когда понял, посмотрел на старика со смесью презрения и недоверия. Векольд же в очередной раз наполнил вином стакан, проглотил, чтобы промочить горло после долгого рассказа, и вздыхая пожаловался:
– А то я не знаю всего, что они наговорили друг другу на прощание! Князь не мог жениться на колдунье; солдаты и так толковали, что дело тут нечисто, а что сказали бы другие! Да и Ханая призналась, что для неё выйти за гохи – позор. И не только для неё, но и для всего её проклятого колдовского рода. Вот они и придумали, что Ханая вернётся на свой хутор и скажет, что князь умыкнул её силой. Ведь тогда, в ту самую ночь, никто толком за ней не следил, не до того было. А если и видели, что она целовалась с князем, всегда можно соврать, что она ублажила его и предотвратила тем самым резню. Кто из них что тут придумал, не помню. Шептались они в последние перед расставанием часы долго, да только я вход в княжеский шатёр стерёг, я всё слышал.
Читрадрива медленно поднялся. Нет, это не был подвиг Астор! Его мать посмела влюбиться в чужака, пьяные солдаты которого едва не истребили целый хутор. Святая оказалась на поверку блудницей…
Но как же так?! Это ведь его добрая матушка! Как же так?..
– Плакала она сильно, и князь тоже украдкой плакал, точно слабая женщина. Потом выгнал её. Перед всем войском выгнал вон из шатра, чтобы солдаты запомнили: вскружила девчонка голову его светлости, да надоела, значит, пошла вон. Только я-то знаю, как всё было на самом деле. Я всё слышал. Околдовала Ханая князя, вот что я скажу.
– Много ты понимаешь, солдафон несчастный! – вздохнула Эдана, вытирая рукавом навернувшиеся на глаза слёзы. – Полюбил её князь, понял?
– Полюбил, как же! – возмутился Векольд. – Не может человек полюбить гандзу, будь она хоть первейшей красавицей.
Что ответила женщина, Читрадрива не слышал. Он выскочил из горницы, вышел во двор и пошёл вперёд, побрёл, не глядя под ноги, не имея определённой цели. И только примерно через час, когда тени вытянулись, а солнце скатилось к самому горизонту, он понял, что на самом деле планомерно движется на северо-восток. Туда, где остался замок князя…
– Эй, Читрадрива!
За спиной звонко стучали по утоптанной дороге конские копыта. Ничего, он уже миновал мост, скоро начнётся лес. Не догонит!
И Карсидар тут же нагнал его, спрыгнул на землю и, взяв Ристо под уздцы, пошёл рядом.
– Ну, и куда же ты направляешься, позволь спросить?
«А то ты не знаешь», – зло подумал Читрадрива, а вслух сказал коротко:
– Отвяжись.
– Мы ведь собирались на юг, – напомнил Карсидар.
– Я убью его, – без видимой связи с предыдущим бросил Читрадрива.
– Князя?
– Его самого.
– А как же Ральярг?
Читрадрива шёл не отвечая.
– Как же наш поход? Ты ведь сам говорил, что всю жизнь мечтал найти эту страну.
– Теперь мне всё безразлично, – ответил наконец Читрадрива. – Теперь я нашёл нечто иное – папашу. А его я поклялся убить. Не теперь поклялся, давно. Пришло время сдержать обещание.
На плечо Читрадривы легла рука Карсидара.