И аз воздам (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
— То есть, — договорил Лукас, — он хотел не просто уничтожить дорогого тебе человека, но еще и ударил по старой ране, зная, каково тебе будет… Да и ей самой тоже. Сраный шутник этот твой Каспар. За такое чувство юмора яйца рвать надо.
— В каком смысле? — хмуро уточнил охотник, и Лукас пояснил со злостью:
— Какой тут смысл, Ян? Он — инквизитор. Она — работала на Императора и сотрудничала с инквизитором. Вдвоем они отправляли на костер еретиков и малефиков. И вот теперь «на костре» оказалась она сама. Думаю, сукин сын, который это сделал, ну, ежели все эти догадки верны, видел в таком раскладе иронию, которую, по его мнению, перед смертью должна была оценить эта женщина, а после ее смерти — Молот Ведьм.
— И? — угрюмо уточнил Ван Ален. — Чего теперь от него ждать?
— Это же Каспар, — отозвался Курт. — И ждать от него можно, чего угодно. Он может стоять за тем, что творится в Бамберге, может попытаться завалить мое расследование. Он может не стоять за тем, что творится в Бамберге, а быть здесь только из-за меня или проездом, или не быть вовсе, и здесь лишь кто-то из его людей с вполне определенным приказом: убить Адельхайду, после чего просто покинуть город. Он даже может вмешаться — и попытаться помочь мне…
— Помочь? — нахмурился Ульмер. — С чего бы?
— У него серьезная беда с головой. У Каспара на мне пунктик: по его глубокому убеждению, никому, кроме него самого, убивать меня не позволено. С нашей встречи в Таннендорфе он грезит идеей устроить мне пафосный поединок, в котором, по его мнению, решится судьба человечества и богов.
— Ух ты, — отметил Ван Ален угрюмо. — А самомнение у мужика то ещё… И что ты намерен с этим делать?
— То, что и делал прежде: завершу расследование смерти inspector’а. А после — либо Каспар решил, наконец, что время для нашей встречи пришло, и сам вылезет на свет, либо — я найду его.
— Как? — тихо спросила Нессель, и он отозвался с кривой усмешкой, от которой ведьму передернуло, точно от холода:
— Поверь, я найду.
— А это еще что за хрыч? — тихо спросил Ван Ален, исподволь указав на человека в отдалении; горожанин в добротном, ладно сидящем платье медленно бродил вдоль редеющей толпы зевак, время от времени останавливаясь перед кем-то из собравшихся и что-то тихо спрашивая. — Вьется тут уж незнамо сколько времени. Не он ли подкинул тебе эту чертову ветку?
— Нет, это вряд ли; это управляющий семейства Гайер, — пояснил Ульмер. — Ральф Витте; мне не приходилось иметь с ним дел, но я знаю его в лицо. Видимо, им тоже доложили о пожаре, и он пришел оценить ущерб — этот дом был собственностью Гайеров — из тех, что они сдавали внаем.
— Гайер?.. — переспросил Курт и, мгновение помедлив, зашагал к управляющему, бросив на ходу: — Я на минуту. Ждите.
Ральф Витте обернулся задолго до того, как Курт приблизился, точно почувствовав взгляд, направленный в свой затылок, и навстречу шагнул первым, первым же поздоровавшись глубоким кивком — уважительно, но вместе с тем сдержанно и невозмутимо.
— Майстер Гессе, — произнес он ровно. — Много слышал о вас, знал, что вы почтили вниманием наш город, и польщен знакомством; жаль, что при таких обстоятельствах.
— Да, обстоятельства не самые радужные, — согласился Курт и кивнул через плечо на дом позади: — Прибыли оценить потери, майстер Витте?
— В этом заключается часть моей работы.
— А в чем еще заключается ваша работа?
Управляющий помолчал, глядя на собеседника оценивающе, и, вздохнув, устало осведомился:
— Что именно вы хотите знать, майстер инквизитор, и что именно от меня хотите услышать? Мое время дорого, а кроме того — принадлежит не мне, посему я бы предпочел обойтись без наводящих вопросов.
— Отлично, — понимающе кивнул Курт. — Мне надо встретиться с вашим работодателем. Чем скорее — тем лучше.
— При всем уважении, майстер инквизитор, встречи с господином Гайером так просто не…
— Я могу явиться к нему как официальный представитель Конгрегации и привлечь его как свидетеля по делу об убийстве императорской фаворитки, — оборвал он, и Витте умолк, нахмурясь. — Есть улики, говорящие о том, что здесь замешана малефиция.
— В самом деле? — ровно уточнил Витте. — И какие же?
— Это тайна следствия, — столь же безвыразительно отозвался Курт. — И согласитесь, всем будет лучше, если я просто нанесу господину Лютбальду Гайеру визит вежливости, и мы проведем несколько минут за приятной беседой о погоде, красотах Бамберга и наиболее любопытных событиях в городе, после чего я не буду более обременять его своим присутствием.
— Я могу передать ваши слова, майстер Гессе, — примирительно пояснил управляющий. — Но должен заметить, что господин Гайер отличается… м-м… твердым характером и отягощен нехваткой свободного времени, посему…
— Передайте, что мне бы хотелось обсудить с ним пару фактов, касающихся его персоны, каковые незадолго до своей смерти мне сообщила госпожа фон Рихтхофен. Думаю, его это заинтересует.
Управляющий снова умолк на мгновение, бросив взгляд за спину майстера инквизитора, на стоящую поодаль его разношерстную команду, и, наконец, кивнул:
— Я передам, майстер Гессе.
— Благодарю вас, — кивнул он, и, не прощаясь, развернулся и зашагал обратно.
В трактир Курт и Нессель возвращались в молчании, молча же поднялись в комнату и так же безмолвно, не сговариваясь, уселись к столу, подле которого сидели этой ночью. Долгую, бесконечную минуту тянулась тишина — никто не произносил ни слова; Курт сидел недвижимо, точно статуя, рассеянно глядя на пихтовую ветку в руке и чувствуя на себе пристальный взгляд ведьмы.
— Мы не спали всю ночь, — разомкнул, наконец, губы он, вдруг поняв, с каким трудом сейчас дается каждое слово; говорить не хотелось, хотелось умолкнуть, зажмуриться, заткнуть уши и не видеть, не слышать того, что назойливо лезло в мысли, чего сегодня не мог видеть, но что слишком хорошо знал… — Если хочешь — спустись в зал, поешь; я побуду рядом во избежание возможных неприятностей.
— А ты? — тихо спросила Нессель, и Курт с усилием качнул головой:
— Не хочется.
— Мне тоже, — вздохнула ведьма и, помедлив, повторила: — «Возможных неприятностей»… Каких?
— Не знаю, — тяжело отозвался он, бросив ветку на стол. — Но после случившегося я с тебя глаз не спущу и не оставлю одну даже на минуту, даже в запертой трактирной комнате. Если я прав, и смерть Адельхайды — дело рук Каспара, если он взялся за истребление тех, кто мне близок, кто хоть что-то для меня значит…
— И я — из тех, кто что-то для тебя значит?
— Он может так решить, — отозвался Курт, отметив с легкой досадой, что это вышло слишком поспешно, и нехотя уточнил: — И он будет прав. Если с тобой что-то случится, мне будет… не по себе. Не люблю, когда кто-то отдувается за мои неприятности, тем более — когда это люди, сделавшие мне немало добра.
— И если ты прав, — продолжила Нессель тихо, — и это тот самый Каспар, и если он выкрал Альту не потому, что она заинтересовала его как будущая ведьма, а потому что он решил, будто это твоя дочь… Он может… причинить ей вред? Просто в отместку, просто для того, чтобы ударить тебя снова?
— Не думаю. Точнее — убежден, что нет. Если бы Каспар хотел ее убить — он просто сделал бы это сразу; мало того — сделал бы все возможное, чтобы ты или я нашли тело… — Нессель болезненно поджала губы, и он осекся на миг, продолжив чуть мягче: — Альта в безопасности, поверь. Не в самом лучшем положении, но в безопасности: ее жизни ничто не угрожает.
— Я думаю о ней постоянно, — чуть слышно выговорила ведьма. — Не могу не думать. Ем, сплю, говорю с тобой, хожу за тобой по этим улицам, обсуждаю статуи и инквизиторов — а сама думаю о том, где она сейчас, что с ней… Порой мне начинает казаться, что я схожу с ума. Мне начинает казаться, что дочери у меня никогда не было, и мне приснились все эти годы с ней…
— Это нормально, Готтер, — вздохнул Курт, — так бывает. Когда накапливается усталость — и физическая, и душевная — такое случается; наш разум пытается защититься от яви… Так бывало прежде и со мной; просто за годы службы произошло уже столько событий, приключилось столько неприятностей, бед и несчастий, что мой рассудок, кажется, уже давно махнул на реальность рукой и решил, что куда проще будет не пытаться с ней примириться, а существовать где-то над нею. Хорошо хоть, что не отдельно от нее.
