Заклятие Химеры - Голдинг Джулия (серия книг TXT) 📗
Вздрогнув, как от удара, Химера отпрянула назад и сердито завыла. Попытка вступить с ней в контакт, казалось, внесла в ее разум еще больше безумия. Вне себя от страха за жизнь Саймона, Кол смотрел, как Химера в судорогах трясет своей львиной головой, бьет хвостом-змеей и высекает копытами, как кремнем, искры из асфальта. Отчаявшись заглушить голоса, которые теперь звучали у нее в голове, и призывая к повиновению, Химера прыгнула на Саймона, пытаясь силой заставить замолчать источник своих страданий. Быстрее молнии немейский лев метнулся наперерез, сбил существо с ног и, положив ему на грудь огромные передние лапы, прижал к земле. В тот же миг огромная змея скользнула вперед и быстро обхватила хвост Химеры, пока венчавшая его змея не успела вонзить клыки во льва. Вступив в схватку вслед за ними, амалфейская коза галопом промчалась вперед и наступила на отбивающиеся, брыкающиеся копыта Химеры. Теперь, когда существо было обездвижено, Саймон спокойно подошел к голове чудовища.
— Помни про ее огонь! — выдохнул Кол, не сводя с них глаз, потрясенный отвагой Саймона.
Но Саймона не пугало то, что он может в ответ получить струю огня: он чувствовал, как никто другой, перемену в существе, чьим посредником и являлся. Оно признало превосходство в силе царя львов; хвост был обхвачен братскими объятиями гораздо большей змеи; даже козел перестал истерично брыкаться, осознав, что ни бегство, ни сопротивление ему не помогут.
— Спокойно, — приказал Саймон, кладя руку на гриву Химеры и поглаживая ее. Химера задрожала. Даже с того места, где стоял Кол, был слышен низкий рокот, исходящий из ее глотки: она мурлыкала. Саймон встал и кивнул Маку.
— Хорошо, — сказал Мак и, пригнув голову, пролез через лаз. По этому сигналу за ним последовали остальные. — Теперь на борьбу с пожаром.
Каллерво оставил Джорджа Брюэра наедине с внучатой племянницей, выйдя посмотреть, как разгорается устроенный им пожар. Пожарные мало чем могли помешать стихии. Каждый раз, когда им казалось, что они взяли пламя под контроль, в совершенно другой части завода вспыхивал новый пожар. Огонь уже достиг столовой для рабочих, да и само здание было в огне.
— Он великолепен, правда? — сказал Джордж Брюэр, любуясь тем, как огромный медведь вразвалку уходит в ночь. Он повернулся и сел на пол рядом с Конни, с кряхтеньем согнув свои старческие суставы. — Знаешь, я ведь этого не понимал. Я не понимал, каков он на самом деле, когда я атаковал его.
Конни не хотела выслушивать дифирамбы Каллерво. Она еще не оправилась от потрясения при виде того, что покойник вернулся к жизни.
— А зачем вы позволили всем думать, что вы погибли? Почему не вернулись домой?
— Я хотел поначалу, — сказал Джордж, глядя на мелькающее за окнами пламя; его лицо омрачила тень воспоминаний о первых годах на службе у Каллерво. — Но потом увидел, что его путь гораздо лучше. Он думал, что вскоре можешь появиться ты.
— Что? Откуда ему было знать? — Она обхватила руками колени и положила на них голову; ей хотелось оказаться сейчас где угодно, но только не здесь.
— Глаза, моя милая, — знак, отмечающий семьи, в которых рождаются Универсалы. У всех вас глаза разных цветов. Иногда универсальный дар дремлет несколько поколений, но глаза напоминают нам, что эта родовая черта однажды непременно проявится снова. У твоей двоюродной бабушки Сибиллы, как ты знаешь, тоже были разные глаза, и это говорило о том, что в семье Лайонхартов по-прежнему по наследству передается этот дар.
— Он знал о ее глазах? — угрюмо спросила Конни. — Откуда?
— Признаюсь, он вытянул это из меня. — Джордж содрогнулся, как будто воспоминание об этом причиняло ему боль. — Когда он это обнаружил, то сказал, что пощадит меня, потому что однажды я могу ему пригодиться. И вот, кажется, я действительно пригодился. — Он слабо усмехнулся Конни. У него не хватало большей части передних зубов; Конни пришло в голову, что их ему могли выбить, на руках и лице было множество шрамов. В ее душе шевельнулась жалость.
— Пригодился? Для чего? — тихо спросила она.
— Чтобы объяснить тебе, моей внучатой племяннице, что бороться с ним бессмысленно. Я-то знаю это: я видел, как многие хорошие люди погибли от его рук.
— И ты все равно служишь ему! — воскликнула Конни, теперь уже с отвращением.
Джордж покачал головой:
— Ты не понимаешь. Это мы напали на него, это я повел людей на смерть. Я расплачиваюсь за эту ошибку до сих пор. Не иди против него, девочка моя.
— Я не ваша девочка. Вы даже мне не дед, по большому счету. — Конни встала и отодвинулась от него. — Вы заставили мою двоюродную бабушку думать, что она вдова. Вас не заботило, что с ней происходит, верно?
— О нет, заботило, — печально сказал Джордж, и Конни поняла, что он говорит правду. — Но он не отпустил бы меня. Он называет меня своим домашним человечком. — Джордж грустно улыбнулся.
— Да лучше смерть, чем такая жизнь!
— Ты действительно так думаешь? — спросил он, как будто впервые всерьез задумавшись о ее заявлении. — Я когда-то хотел умереть — в самом начале. Пока не понял, что он прав. Я все эти годы жил на севере, и мне ничего не оставалось делать, кроме как наблюдать за тем, как люди подогревают эту планету. Мне казалось, что наше бездумное, алчное сжигание топлива напоминает моряка на деревянной лодке, который поджигает собственное суденышко только для того, чтобы погреться, не думая о последствиях. Мое отвращение и ненависть к собственному роду росло, когда я видел, что ледники тают, что белые медведи теряют места своего обитания, что существа оказываются на грани вымирания, и я обнаружил, что не считаю больше свою жизнь имеющей какую-либо ценность. Больше не важно, жив я или мертв; важно было только, выживут ли они. А они выживут, только если ты им поможешь. — Он поднял костлявую руку и схватил ее за рукав. — Присоединяйся к нему. Помоги Каллерво спасти мир от человечества.
Конни заметила искру безумия в глазах Джорджа Брюэра, когда он смотрел на нее. Годы, проведенные в изоляции на заснеженных просторах Арктики, расстроили его рассудок. Если он мог произнести такие слова и вложить в них именно этот смысл, значит, он забыл, должно быть, что такое любовь к другому человеку. Конни последние несколько часов не чувствовала ничего, кроме страха, но ее сердце все равно согревало успокаивающее тепло самого сильного из известных ей чувств. Она осознала, что ни на мгновение не забывала, что значит любить — и не только мифических существ, но и своих несовершенных товарищей по человечеству; не забывала, что она чувствует к храброму, гордому Колу; сумасбродному, энергичному Рэту; ворчливому, любящему поспорить Саймону; непростой, но внимательной Эвелине; к своим любящим, хоть и не одобряющим ее поведения родителям; к Джейн и Аннине, знать не знающим про все эти дела; даже к дерзкому, отважному Маку; и ко всем остальным друзьям. Да, за них не жалко было и умереть. И в этом была ее главная сила.
— Я не перейду на его сторону. Но и сражаться с ним не стану. Ему придется меня убить, — сказала Конни, удивляясь тому, как твердо звучит ее голос.
В темноте раздалось сердитое рычание. Платформа затрещала, когда медведь Каллерво запрыгнул на нее. Он замахнулся лапой — Конни инстинктивно пригнула голову, но удар был нацелен не на нее. Джордж Брюэр от этого удара отлетел до конца прохода и ударился о стену.
— Ты подвел меня! — прорычал Каллерво. — Я столько лет ждал, а ты подвел меня! Ты — жалкий, никчемный человечишка!
— Прости, хозяин, — прошептал Джордж, сползая на пол. Он больше не шевельнулся.
Каллерво снова повернулся к Конни, теперь его охватила убийственно холодная ярость.
— Так ты собираешься все-таки отвергнуть мое предложение? Как и другие универсалы, которых мне пришлось убить?
— У меня нет выбора, — прошептала она. — Я не убийца.
— У тебя был выбор, и ты выбрала смерть. Ты не выбрала спасение для своих друзей-существ лишь для того, чтобы защитить свой собственный род. Я презираю тебя за это. Ты не заслуживаешь чести быть моим посредником. — Он понюхал ее волосы, капнув слюной ей на плечо. — Мне доставит огромное удовольствие лишить тебя твоей силы. Хоть ты и юна, но доказала, что сильнее многих других, и станешь для меня отличным блюдом. Мне начать прямо сейчас?
