Кровь и туман (СИ) - "nastiel" (книги онлайн полные .txt) 📗
Ремни, галстуки, шарфы – на всех дверных ручках, но не на вешалках или специальных крючках. Позабытые чайные пакетики – под специально наклеенными цветными стикерами, но в местах, совершенно для этого непригодных. Начатые упаковки жвачки – в диванных подушках, в ванной на полке, в пустой вазе для фруктов. Недоеденные (как можно вообще такое допустить?) шоколадные батончики – везде, где что-то более важное случайно отвлекло его от еды.
Влас компенсирует хаос в квартире порядком в голове. Вызывает одновременно зависть и восхищение, ведь я – абсолютно пропащая по обоим пунктам.
– Время доставки – сорок минут, – объявляет Влас, возвращаясь из кухни. – Но я сказал доставщику, что если он поторопится, получит двойные чаевые. – Влас подбрасывает мобильный телефон в воздухе. – Так что, думаю, пицца будет у нас меньше, чем через полчаса.
– Это хорошо, – отвечаю я. – Я страшно голодная, и уже вот на столько, – я приближаю указательный и большой палец друг к другу, – близка, чтобы позариться на твои обветренные шоколадки.
– Не суди меня, я убираюсь, – Влас виновато улыбается. – Просто очень медленно.
– Пока здесь не завелось тараканов, меня всё устраивает.
Влас подходит к креслу, на котором я сижу. Наклоняется. Его ладони упираются в обивку кресла по бокам от моих бёдер. Я так напрягаюсь, что мною сейчас как тараном с лёгкостью можно было бы выбить дверь.
– У меня есть вопрос, – приглушённо сообщаю я.
Влас неотрывно глядит мне в глаза. Ненавязчиво или нет – меня не волнует, – но я забираюсь на кресло с ногами и прижимаю их к себе, увеличивая, как мне кажется, препятствие между собой и Власом.
– Я весь во внимании.
Влас наклоняется ещё ближе. Я чувствую еловый запах его одеколона. Он нравится мне больше, чем нечто под названием “арктическая волна”, которую использует Дмитрий, и цитрусовый коктейль, который в нереальных количествах на себя выливают Даня и Ваня.
Влас пахнет рождественским лесом. Хочется прикрыть глаза от наслаждения, но я боюсь, к чему всё это может привести.
– Насчёт некоторых нюансов системы, – начинаю я максимально издалека.
– Да, да, – протягивает Влас.
Его ладони перекочёвывают на деревянные подлокотники, и это возвращает мне немного свободы.
– Расскажи мне немного о Спящих.
Влас, до этого думающий явно не об истории стражей, серьёзнеет.
– Что ты хочешь узнать?
– Что-нибудь, что не входит в общую программу.
– Хм, – только и произносит он.
Выпрямляется. Присаживается на подлокотник, ладони складывает в замок, размещает их на коленях.
– Собственно говоря, особо рассказывать и нечего, кроме очевидного. Умерших стражей кремируют, прах развеивают над Дубровом, чтобы остатки магии клятвы смогли служить городу и после смерти её носителя. – Влас прикусывает губу, обращая свой взгляд куда-то в сторону. Затем вздыхает и снова поворачивается на меня: – Ты сама не раз была свидетелем этой церемонии.
Я киваю, мол, да, ты прав.
– Но ведь у тебя есть конкретный вопрос, я прав? – Влас протягивает руку к моему лицу. Его указательный палец касается моего виска и проводит линию, убирая выбившуюся из косички прядь волос.
– Можно ли вытащить обратно чей-либо прах из этого поля? – спрашиваю я.
– Зачем кому-то могло это понадобиться?
– Ну, – я пожимаю плечами. – Для захоронения, например. Или… – Власов взгляд настолько пристален, что я теряюсь. – Мало ли! Для ритуала, может, какого.
– Меня такие “мало ли” немного озадачивают, – Влас чуть отклоняется и осматривает меня целиком. – Особенно из твоих уст. – Когда он снова приближается, я чувствую себя маленькой нашкодившей девочкой. – Ничего не хочешь мне сказать?
Неуверенно, но я качаю головой. Влас ещё несколько секунд внимательно разглядывает моё лицо, а потом окончательно сокращает расстояние между нами и целует.
Не первый наш раз, но по сравнению с другими поцелуями, этот – буквально новый уровень. Стой я на ногах, у меня бы подогнулись колени.
– Такое действительно возможно, – отстраняясь, будничным тоном произносит Влас, как будто мгновение назад никакого поцелуя и не было вовсе. – Но никто, насколько мне известно, этого за всю историю ещё не делал.
Влас отходит к лежащей на полу кошке. Лола, кремового цвета корниш-рекс, сладко потягивается, когда Влас гладит её по животу.
– Я хочу заключить кое с кем сделку, и прах Спящего – её цена, – произношу я, наконец решившись.
Власова ладонь замирает над кошкой и сжимается в кулак.
– Ещё раз? – он переспрашивает, но это едва ли фактическая просьба повторить. Скорее что-то вроде: “Я сейчас правильно всё услышал?”.
– Я хочу заключить сделку с Миллуони.
Лола изворачивается змеёй в попытке вернуть внимание хозяина на себя, но Влас, кажется, после моих слов переместился куда-то далеко за пределы квартиры.
– Милая, – то, с каким натяжным выдохом Влас это произносит, заставляет желудок сжаться. – Что ж ты сразу к дьяволу не пошла? Было бы и то больше шансов.
– Миллуони не так плох.
– Я сделаю вид, что сейчас не слышал этого. – Влас резко выпрямляется. – Хотя будет уместным заметить, что не так плох был Дэвон, упокой Господь его душу, а Миллуони… – Влас делает паузу, чтобы вздохнуть. – Ну вспомни хотя бы тот скандал в Академии, когда он спал с женой действующего директора, а потом выдвинул свою кандидатуру на его место и никто не смог ему отказать, ведь по уровню магии он действительно превосходил того бедолагу. – Влас скрещивает руки на груди. – Чей прах ему нужен?
– Христофа. Они когда-то давно были близки, – я передёргиваю плечами, – в каком-то не менее странном смысле, чем вся эта ситуация в целом. Полагаю, его прах нужен ему по такой же причине.
– О, – вот всё, что я получаю от Власа.
А затем – молчание. И если раньше даже в моменты, когда я не знала, разговор на какую тему с ним начать, я не чувствовала, что затянувшаяся пауза отягощает, то теперь она не просто камнем ложится на плечи – она давит словно пресс.
– Ты в порядке? – спрашиваю я осторожно.
– Да, просто… – Влас снова опускается вниз, к Лоле, но теперь он полностью оседает на пол. Запускает пальцы в волосы, ерошит их. Затем обхватывает руками колени. – Мне было всего десять, когда умерли родители, но я уже знал слишком многое про мужчину, наложившего чёрную тень позора на наш род. Он был маминым двоюродным братом, но она никогда не называла его так, только полным именем. Лишь единожды, я помню это хорошо, потому что это случилось в мой последний день рождения, который мы провели вместе, она, я не знаю, словно почувствовав приближение своего конца, позволила себе откровение, назвав его иначе и открыто нас сравнив. “Ты так похож на Риса” , горько сказала она. А после этого взяла обещание с меня, десятилетнего мальчишки, что я никогда не пойду его путём.
Сказанные Власом слова бьют прямым ударом в солнечное сплетение. Я встаю с кресла, подхожу к нему, присаживаюсь рядом. Беру его за руку, переплетая наши пальцы. Мне хочется утешить его, хочется сказать, что он ни на каплю не такой, как всё плохое, что было в его дяде, но абсолютно точно немного то, что было в нём хорошего: целеустремлённость, острый ум, своеобразная, но всё-таки верность. Желание рассказать о том, что я лично знала Христофа, почти перевешивает здравый смысл, но я вспоминаю всех тех, кому уже доверила свой секрет, тем самым ненароком, но фактически поставила их под опасность, и решаю не делать того же с Власом.
К тому же, он ведь член Совета. Что, если они не имеют права хранить друг от друга секреты такого типа?
– Ты нисколечко не похож на своего дядю, – говорю я мягко. – Он плохой, а ты… другой. Хороший.
Влас, до этого сверливший взглядом пол, поднимает на меня потемневшие глаза.
– Спасибо, – произносит он, облокачиваясь лбом о моё плечо.
Я прикусываю язык. Он благодарит меня за то, что ему необходимо было услышать, и он не в курсе, что это – абсолютная ложь.
