Книга 1. Цепные псы одинаковы - Олненн Иней (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
Камень-то, на котором черный ведун знаки какие-то оставлял, тихо светился весь, и светились знаки еле-еле, как редкий цветок амалим в ночи светится. И понял Ингерд, что это кайдаб — одна из Каменных Книг Древнего Леса, ему бабка про такое говаривала. Любопытство пересилило страх, подстегнуло, точно крапивой, и Ингерд подкрался к камню, на корточки присел, разглядывает.
По камню сверху донизу Руны серебрились, Ингерд грамоте-то обучен был, Простые Руны читать умел. Но тут несуразица какая-то получалась, несколько раз он от начала до конца все прочел, но так ничего и не понял.
А тут луна скрылась, Руны недолго тлели и погасли. Совсем темно стало. Ингерд постоял немного, лес послушал, ничего не услышал и потихоньку дальше пошел, незаметно к полям забирая, от деревьев подальше. Озеро Остынь осталось далеко.
Ингерд всю ночь шел, устал сильно. Лес Ведунов на самом горизонте зеленой каймой вытянулся, и сюда его тень добраться не могла. Ингерд жадно напился воды из встретившегося ручья, затравил зайца и залег, сытый, в густом ольшанике отдохнуть.
Долго ли, коротко ли, день за середину перевалил, поднялся Волк. Чует — жара к земле собирается, дышится тяжело, гроза, стало быть, близко. В воздухе марево белое дрожит, небо чистое, только далеко облачко маленькое виднеется, да не гляди, что маленькое, скоро из него туча огромная вырастет, да небо-то и закроет.
Пошел Волк рысью, силы экономил, не то в такую жару запросто перегореть можно. Кругом поля, на них островки кустов малые да редкие — не спрячешься. А гроза все собиралась, облачко росло да темнело, и далеко-далеко глухие, грозные раскаты грома слышались.
Увидел Ингерд холмы впереди и ходу прибавил, надеялся там заветерье найти да бурю переждать. Холмы чередой длинной выстроились — какие пологие, какие островерхие, травой да кустиками молодых берез поросшие. У подножья холмов камни в беспорядке валялись замшелые, видно, давно их никто не трогал. Поглядел Ингерд на те камни, уж больно они обломки постройки какой-то напоминали, что на верхушке стояла, а ее вниз-то и сбросили. И тут пала темень, и над головой загрохотало.
Небо стало иссиня-черным с золотым подсветом, запахло пыльной травой. Налетел резкий ветер, разметал волосы Ингерда, на лицо упала первая капля дождя. Резко вспыхнула молния, следом ударил гром, Ингерд огляделся в поисках укрытия. И увидел Рунара.
Сперва он решил, что ему почудилось, и пристально вгляделся в предгрозовые сумерки. На уступе в боковине холма стоял человек. Ветер неистово рвал с него плащ, под которым виднелась кольчуга, и тяжелый обнаженный меч разрезал ветер. Это был Рунар — с непокрытой головой, без кармака, грива волос скрыла лицо, но глаза горели такой одержимостью, что Ингерд не усомнился: это Рунар. Его враг сам пришел к нему! Шальная ярость заглушила голос рассудка, Ингерд перекатился через себя и с земли человеком поднялся, и ладонь его уже за рукоять меча схватилась, как вдруг прочная сеть пала на него, скрутила, затянулась, повалила в траву. Хлынул дождь.
Ингерд ударился плечом о камень и зарычал, но не от боли, а от бессилия, ибо в ловушку попался. Рунар не один пожаловал, с ним много воинов в засаде сидели, и все — Асгамиры, все рослые и могучие, на дело Вепрь с собой только Вепрей взял, своих бойцов — преданных, проверенных, никаких тут тебе осторожных Выдр и трусливых Мышей.
Ингерда рывком поставили на ноги. Дождь тяжелыми струями бил его по спине, и при свете молний он успел насчитать вместе с Рунаром двенадцать человек. Держали его крепко. Рунар подошел.
— Ну что, Волк, — усмехается, а дождь по лицу струями бежит, — каково в капкане быть? Каково в добычу обратиться?
— Тебе виднее, Вепрь, — отвечает Ингерд, медленно рукой к кинжалу пробираясь. — Ты-то уже давно добыча. Тебя добыли и разделали, и твое мясо гниет на костях. Воняет.
Говорит, а сам видит, у камней замшелых, в беспорядке разбросанных, чернеется что-то, ровно давешний ведун тенью к камню припал и не шевелится. Да только чуял Ингерд, что никакой это не ведун, а кто-то тринадцатый, кто с Рунаром вместе пришел.
— Обещал я тебе могилу глубокую, — снова усмехается Рунар, Волку в глаза глядя, — будет тебе могила. Но прежде знай: Волчицу твою я найду, из-под земли достану — не дергайся, убивать ее не стану. Я заставлю ее забыть, что она была Волчицей. Слышал, Ветер? И она забудет.
Белая молния озарила на миг их лица, перекошенные от бешенства — лица смертельных врагов. От грохота небес заложило уши. Когда грохот утих, Ингерд тихо и четко произнес:
— Запомни, Вепрь, и остерегись: за каждую ее слезу я возьму каплю твоей крови.
Рука наконец-то нащупала кинжал, и в следующее мгновение он резким ударом снизу вспорол сеть. Его повалили на землю, завязалась драка кровавая, и тут вместе с громом и молнией голос — будто с неба да из-под земли одновременно слова бросает:
— Эль наи кархат, маэр! Кархат наи, мара им!..
И голосу этому рог боевой вторит — неумолимо и грозно, и силы Ингерда удвоились, ибо часто рог тот звучал, когда Барсы Соколам на подмогу шли! То Эйрик Редмир и с ним Оярлик Скантир подоспели, из беды Волка выручили. Подоспели, да не одни: у камней замшелых знакомая белая фигура высится, эриль Харгейд пожаловал — мокрый весь, страшный, по волосам огненные змеи шевелятся, на посох воздетый перебегают да на острие искрами трещат и шипят. Оярлик и Эйрик аж попятились, а Ингерд сообразил, что эриль Харгейд с тем, тринадцатым, схватился, и слова непонятные ему говорил, и земля у него под ногами неспроста дымится, когда кругом дождь хлещет.
Поднялся Ингерд, кинжал в ножны вернул, кровь с разбитой губы утирает, а эриль Харгейд посох свой на него навел и спрашивает сердито:
— Я тебе лесом велел идти, почему ослушался?
Ингерд на посох уставился, тот все еще шипел да искрами вспыхивал. Сколько память ни напрягал, не мог вспомнить, когда это эриль ему такой наказ давал.
— Почему лесом не пошел? — еще больше серчает эриль и посохом в него тычет.
Оярлик и Эйрик переглянулись и тихо так, незаметно отступать начали. Они были готовы сражаться против любого врага, но только не против эриля Харгейда.
— Ингерд, ответь же ему что-нибудь, — не сводя глаз с убийственного посоха, процедил сквозь зубы рыжий Оярлик.
— Ты кайдаб прочел или нет?! — эриль Харгейд как хватит посохом по камню, а гром-то над головой как грохнет! Эйрик споткнулся и упал, он уверился, что эриль повелевает грозой. Оярлик помог ему подняться, а Ингерд говорит:
— Прочел я кайдаб. Не понял ничего.
Дождь поутих, в изморось превратился, ветер взялся гонять ее из стороны в сторону. Эриль Харгейд с тяжелым вздохом оперся на посох и поглядел на Ингерда так, будто понять пытался, какие такие мысли бродят в его голове. Ингерду это не понравилось, глаза засветились гневом, но эриль Харгейд уже отвернулся и присел на камень. Злосчастный посох из рук не выпускал. Эйрик и Оярлик подошли к Ингерду и встали рядом.
Долго так эриль сидел, не шевелясь, Волосы, от дождя потемневшие, искрить перестали, и посох больше не шипел. Плечи его сгорбились, и, хотя на лице эриля не было ни единой морщинки, Ингерду вдруг подумалось, что ему много, очень много лет, столько же, сколько этим холмам, сколько небу над ними.
Дождевая кисея поредела, истончилась, потом пропала совсем. За Соль-озером засияло солнце. Эриль Харгейд резво поднялся на ноги.
— За мной ступайте, — бросил он им и зашагал размашисто в сторону леса.
Волк, Лис и Барс постояли в нерешительности, потом все же следом пошли. Не хотелось им в Лес Ведунов соваться, ох как не хотелось, но ослушаться эриля могущественного было для них смерти подобно. Ингерд-то не в первый раз под сень древних дубрав ступал, и Эйрик и Оярлик боялись не в пример больше его.
Вот кромка деревьев все ближе, все сумрачней, эриль Харгейд идет впереди шагом размашистым, зеленый плащ поверх белого балахона за спиной развевается, да волосы длинные — вторым плащом, — ровно крылья. Вот обернулся на них у вяза раскидистого, ветки руками раздвинул и в лес, как в дом, вошел.
