Хранитель волков - Лахлан Марк Даниэль (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
— Тащите его в самую середину.
Хогни с Орри подняли князя, и Вали показалось, что он повис между ними тяжким грузом. Хогни перекинул его через плечо и зашагал по хлюпающей грязи, все глубже погружаясь в воду. Орри шел впереди, проверяя надежность почвы. Примерно на середине болота они остановились. Хогни поставил Вали и поддержал молодого князя, чтобы тот не упал. Вода доходила им до пояса, леденя тело. Вали задрожал.
— Может, мне воззвать к Одину? — спросил Хогни.
Джодис покачала головой.
— Князь должен сам. Ты пока побереги дыхание. Если бог придет, ты еще будешь умолять его уйти. Вали, ты готов?
— Да.
— Сейчас вы погрузите его под воду и будете держать, пока я не велю вам отпустить, — сказала Джодис. — Хогни, следи, чтобы он оставался под водой. Орри, не выпускай из рук веревку. И оба держите наготове ножи. Вали подойдет к самым воротам Хеля, и если что-нибудь оттуда схватит его, ему нельзя будет жить в этом мире. Потому что именно так и рождаются болотные чудовища.
Мужчины переглянулись.
— Если придется убить меня, убивайте без размышлений, — велел Вали. — Я не сочту это братоубийством, матушка Джодис тому свидетель.
— Ладно, князь, сядь, — сказал Хогни.
Первый раз было нетрудно. Вали просто обмяк и повалился в болото спиной, словно падая в морские волны в летний день. Он закрыл глаза, чтобы не видеть, как темные воды смыкаются над головой. Ужас охватил его не сразу. Сначала ему показалось, будто он — не он, а сторонний наблюдатель. Он не прочувствовал до конца опасность своего положения и думал, что сможет просто-напросто встать. Но затем накатил страх. Вали отчаянно захотелось глотнуть воздуха. Он попытался подняться, а когда не смог, то попробовал сесть. Кто-то поставил ногу ему на грудь. Он слышал сверху искаженные водой голоса, и ему пришлось сдержаться, чтобы не позвать на помощь. Вали вывернулся из-под ноги и попробовал встать на колени, но почувствовал, как его толкнули в бок. Он перевернулся. Кто-то потянул его за руки, потом уперся в него коленом, сел сверху, но он не понял, кто это. Хогни с Орри выполняли свое обещание — помогали ему оставаться под водой.
Вали боролся за глоток воздуха. Ужас охватил его, он понимал, что тонет в нем, как и в воде. Веревки никуда не исчезнут, груз на спине и на ногах лежит неподъемный — самому себе Вали казался чудовищным великаном, таким тяжелым, что даже не в состоянии подняться сам.
Он не мог снять веревки, не мог освободиться. Вали пытался напомнить себе, что оказался здесь по собственному желанию, он сам этого хотел, но ничто не помогало. Инстинкт — животный, врожденный — заявлял о себе, и Вали рвался на поверхность. Он открыл глаза, желая узреть свет, но не увидел в грязной воде ровным счетом ничего. В следующий миг он сдался и вдохнул. Вали кашлял и плевался, затем ощутил, как ему сжало горло. Он хотел пошевелиться, но уже не мог, хотя разум побуждал его биться и сопротивляться дальше. Желание глотнуть воздуха превратилось в дикого зверя, запертого у него в голове, который колотился, силясь вырваться на свободу. Вали продолжал сопротивляться, и паника была даже сильнее отчаяния.
В следующий миг страх ушел так же неожиданно, как явился; Вали ощутил спокойствие, как будто все его заботы, отчаяние и страхи были сущей безделицей, едва заметной под покрывалом умиротворения, дарованного ему подобно поцелую, каким родитель награждает спящего ребенка.
Свет. И еще шум, тяжелые удары и движение куда-то. Трава показалась холодной. Кто-то колотил его по затылку. Вали попытался закрыться от ударов, но руки были связаны. Он увидел перед собой чьей-то лицо. Джодис.
— Ничего? — спросила она.
Вали закашлялся, выталкивая воду и слизь из носа и рта.
— Ничего.
— Хочешь отдохнуть?
Вали подумал об Адисле, о том, что ей предстоит пережить на драккаре данов.
— Некогда отдыхать, — сказал он.
Слова выговаривались с трудом. Горло пересохло и саднило после того, как оно сжалось под водой, а мышцы свело судорогой от холода.
— Опускайте, — сказала Джодис.
Время для Вали сделалось гибким, податливым, словно кусок кожи, который можно растянуть или смять, словно кусок металла на наковальне, который можно нагреть и охладить, согнуть и закалить. Когда Вали оказывался в воде, каждый миг тянулся, будто год. Когда его вытаскивали, солнце подпрыгивало, как пущенный по воде камешек. Хотя воля его не ослабевала, Вали все-таки пришлось отдыхать. Сначала его развязывали на время отдыха. Потом перестали. Конечно, сам он говорил: «Опустите меня в воду», но тело не желало этого, и чем чаще его погружали в трясину, тем сильнее он сопротивлялся. Сначала Вали сдерживался, пока его не дотаскивали до середины болота. Спустя день он лез в драку, еще стоя на его краю. Теперь трясина превратилась для Вали в источник ужаса, хотя никаких видений не было, не приходили ни озарения, ни откровения, лишь жуткая черная вода смыкалась над ним, лишь что-то давило изнутри, выжимая из легких весь воздух, а вода напирала снаружи, стремясь ворваться в них. Разум как будто наполнился тяжелой темной массой, слева она была тяжелее, чем справа, и от этого перекоса голова болела так, как не болела никогда в жизни. Горло было ободрано, и Вали с трудом говорил.
Народу, желающего поглядеть на магический обряд, не было. Даны уплыли, ригиры сидели по домам, вспоминая погибших, залечивая раны, или просто не выходили и не выпускали на улицу детей. Похитили только Адислу, но еще десять человек погибли, многие был ранены. Люди пили, но не с радости, а для того, чтобы позабыть горести и прочувствовать славную победу трудного дня. Только Браги и дети Джодис пришли, чтобы увидеть страдания Вали.
Джодис послала дочь за похлебкой, но Вали не мог глотать. Горло сжимала судорога, потому что между погружениями Вали била дикая дрожь от голода и холода. В первый день он побывал в трясине двенадцать раз. Во второй — четыре. На третий день, от бессонницы с трудом сознавая, что он творит, Вали сумел погрузиться восемь раз. И вот, к вечеру третьего дня, он начал видеть.
Опускаясь в темные воды, он попал в какое-то иное место, уже не в трясину; здесь царил такой же холод, но не было сырости и тьмы. В переломный момент, в миг, когда паника сменялась умиротворением, Вали оказался в замкнутом пространстве, в тоннеле, который как будто светился сам по себе, его каменные стены излучали мягкий диковинный свет. Вали не сомневался, что здесь кто-то есть, но кто именно, он не мог понять. Он ощущал присутствие, словно звук музыкального инструмента, настроение, обрывок мысли. До сих пор он никогда не испытывал ничего подобного. Тут царил чей-то разум, похожий на реку — вечно движущийся, но вечно неизменный, — и, как река, он мог утопить тебя в своих омутах.
Когда Вали вытаскивали из трясины, он увидел перед собой не Орри или Хогни, а странного рыжеволосого человека в плаще из соколиных перьев, который и выдернул его из воды на прохладный чистый воздух. Он услышал голос, показавшийся ему знакомым:
— Полностью отрекись от себя.
В следующий миг человек исчез, а Вали не мог больше терпеть. Он понял, чего от него хотят. Нельзя подойти к воротам смерти, если все еще оглядываешься на жизнь. Он должен был сразу шагнуть вперед. Мысль пришла к нему не в словах, а в ощущении, в желании — так узник мечтает о свободе. Его удерживало что-то, но путы надо разорвать.
Воины вытащили Вали, и он повалился к ним на руки, обмякший, словно вырванная из пруда водоросль.
— Князь, — сказал ему Орри, — ты устал. Ты не получишь ответа.
— Нет, — проговорил Вали, хотя слово больше походило на кашель, чем на членораздельный звук. Воины побрели к берегу.
— Нет!
Они остановились.
— Чего ты хочешь, князь?
Вали заставил себя заговорить, заставил измученные легкие вдохнуть воздух, а сжатое горло — выпустить наружу слова. Он ослабел и измучился, ему требовалось прекратить страдания любой ценой. Из-за холмов, со стороны моря доносился радостный гул и звуки рога. Двоебород возвращался. Но для Вали это не имело значения.
