Безумная Роща - Смирнов Андрей (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗

РОДИЧИ

(история десятая)

Сестра Келесайна, Талиана, была замужем за Гасхаалем, Повелителем Ворон. Не по нраву был Келесайну этот брак, но все же вынужден он был смириться с ним, и признать Гасхааля, своего недруга, как одного из Лордов Эссенлера. Нечасто появлялся Келесайн в его замке, располагавшемся на Вороньем Острове, однако ж иногда бывал там, навещая сестру. Через некоторое время после происшествия с Повелителем Драгоценностей и беспорядков, учиненных его сыновьями и вассалами, отправился Келесайн снова на Вороний Остров, потому что был приглашен на Остров его хозяином — да и сестру свою, занятый делами Рассветных Земель, Келесайн не видел вот уже более года.

Любезно был принят он в замке Гасхааля, и за обедом просили его хозяева замка рассказать им что-нибудь о том, что происходит сейчас в Рассветных Землях. А надо сказать, что Вороний Остров не являлся в полной мере частью Эссенлера — это был мир сам в себе, но весьма небольших размеров: всего лишь за два или три часа можно было пройти его из конца в конец, от одного края Острова до другого. Обычно плавал этот Остров в сумраке между иными, большими мирами, изредка приближаясь к ним, но с тех пор как Гасхааль был допущен к волшебству Эссенлера, Остров его прикрепился к этому миру, словно корабль, завершивший долгое странствие и стоящий ныне недвижно в портовой гавани.

Рассказал Келесайн о неприятностях, случившихся в последнее время. И о горькой участи Алгарсэна и учеников его рассказал он. Вознегодовала тогда Талиана:

— Нет у вас чести, — сказала она. — Сколько вас было, когда напали вы на Повелителя Драгоценностей? Только лишь трое? Отчего всем Советом вы не набросились на него, как голодные волки?

— Одному Тарнаалю удалось одолеть его, — отвечал Келесайн, — но даже выступи против Алгарсэна весь Совет Лордов, нельзя было бы назвать это бесчестным, потому что всем нам он бросил вызов и всех нас желал подчинить своей воле. Не поединок это был, но справедливая кара.

— Выслушали вы его? Узнали, зачем сотворил он эту драгоценность? Как же можно назвать справедливым приговор, если не было и самого суда?

— Хватило и той лжи, которую он раньше говорил на Совете, — отрезал Келесайн.

— А что случилось с сердцем Рассветных Земель, которое Алгарсэн обратил в драгоценность? — Спросил Келесайна Повелитель Ворон.

— Ничего, — отвечал Келесайн.

Усмехнулся этим словам Гасхааль.

— Вот как? А не боишься ли ты, что кто-нибудь другой протянет руку и возьмет эту драгоценность?

— Не боюсь, — отвечал Повелитель Молний, глядя в глаза своему недругу, — потому что сердце это невидимо, неосязаемо и неощутимо. Для себя изменял его Алгарсэн, и только он сам мог бы владеть им. Для этого он связал сердце со своей Силой: но сейчас, когда Алгарсэн уничтожен, часть его Силы, связанная с сердцем Эссенлера, ушла в глубины Рассветных Земель и недоступна отныне никому из Обладающих. Нет волшебника, способного владеть ею, как нет и не будет никогда второго Повелителя Драгоценностей.

— Благодарю тебя, шурин, — со смехом сказал ему Гасхааль, — ибо ты разрешил мое недоумение: вот уже который день, когда я гляжу на Эссенлер посредством волшебного зрения, глаза мне слепит некий блеск в самой сердцевине этого мира. Долго я не мог понять, какова природа этого блеска, и только теперь узнал это.

Пристально посмотрел на него Повелитель Молний, и молвил:

— Превосходная вещь — наблюдение. Ограничивающийся наблюдениями живет долго, а тот, кто действует необдуманно — коротко.

— Зато умеющий наблюдать и поступать обдуманно, живет не только долго, но и приятно, — в тон отвечал ему Гасхааль.

— Иногда самый мудрый поступок — ограничиться наблюдениями, — сказал Келесайн.

На сем завершили они беседу, и Повелитель Молний покинул Вороний Остров.

По прошествии некоторого времени спросила Талиана Гасхааля:

— Отчего наш Остров меняет свое местоположение?

Сказал ей Гасхааль на это:

— Кажется мне, что он застоялся на месте. Хочу я полетать над Эссенлером, и полюбоваться его равнинами и горами.

Сказала Талиана:

— Не вдоль поверхности Эссенлера летим мы, но проникаем вглубь его магической сути. Для чего нам это? Ведь раньше ты говорил, что столь тесное взаимопроникновение двух миров может быть опасно для них обоих?

Отвечал ей Гасхааль:

— Нет для нас никакой опасности, ибо мы ненадолго задержимся здесь. Но, чтобы избежать опасности, я должен буду прибегнуть к изощренейшему искусству. Это займет все мое время в ближайшие два-три дня — прошу, прости меня, если в эти дни я буду невнимателен к тебе и редко буду находить для тебя время. Также мне потребуются все волшебные зеркала, которые мы используем для общения. Есть у тех зеркал много иных свойств, о которых ты не знаешь, и сильно помогут мне эти зеркала в моей работе.

Сказала Талиана:

— Конечно же, забирай их. Несколько дней я могу провести и без вечерних бесед со своими подругами.

Эти дни Талиана посвятила чтению книг или прогулкам по Острову. Почти что и не видела она Гасхааля, занятого какими-то своими таинственными делами.

Проходя по лесу, окружавшему замок, не раз пыталась она заговорить с воронами, но те не отвечали ей, потому что Гасхааль велел своим подданным молчать в ее присутствии. Но увидела раз Талиана, как льются слезы из глаз одной крупной птицы, и слезы эти во всем были подобны человечьим. Странным и страшным показалось Талиане это зрелище, и спросила она птицу:

— Отчего ты плачешь?

Но ничего ей не ответила птица. Закаркали тогда другие птицы, и, вместе с этой, поднялись в воздух и улетели из этой части леса. Тогда побежала Талиана в замок и, отыскав Гасхааля, спросила его:

— Отчего плачут птицы в твоем лесу?

— Тебе померещилось, — ответил ей Гасхааль. — Птицы не умеют плакать, как люди. А может быть, больна была эта птица, и слезились глаза у нее. Как только я закончу свои дела, о которых говорил тебе раньше, я разыщу ее и посмотрю, чем ей можно помочь.

Ушла от него Талиана, будто бы удовлетворившись ответом, но беспокойно стало у нее на сердце. И вот, на другой день, она забрела вглубь леса, куда не заходила никогда раньше. Здесь повсюду на ветвях, как и везде на Острове, сидели большие черные птицы. Хотела Талиана отыскать среди них ту, которую видела вчера, но не нашла плачущей. Тогда двинулась Талиана дальше. Ворон становилось все больше — теперь не только на деревьях сидели они, но и стояли на земле, и столь много было их, что Талиане приходилось долго искать, куда поставить ногу, чтобы не раздавить никого. И вот, увидела девушка маленькую поляну, где стоял Гасхааль, окруженный со всех сторон птицами, которые летали над ним и сидели у него на плечах, и только пространство прямо перед Гасхаалем было свободно. Но вороны, повинуясь запрету Гасхааля, промолчали и не предупредили своего повелителя о появлении Талианы.

И услышала Талиана, будто бы муж ее разговаривает с неким невидимым собеседником.

— …Глупец, — говорил Гасхааль. — Кому нужно владеть им? Есть и иные способы достигнуть желаемого.

С этими словами он достал из-под плаща бриллиант большой величины и бросил его перед собой. Повинуясь его жесту, в тот же миг одна из ворон подлетела к камню и проглотила его, хотя это стоило ей больших усилий. Захохотал, наблюдая это, Гасхааль, и устрашил Талиану смех его, ибо никогда раньше он так не смеялся.

Тогда неслышно покинула она это место и вернулась в замок. Здесь она долго бродила по комнатам, не зная, чему верить и не желая видеть правды, которая казалась ей слишком страшной, слишком абсурдной, слишком уродливой, чтобы принимать ее. Страшна правда о том, что божество, в которое ты веришь, ничем не лучше дьявола, но еще страшнее правда о том, что сам ты никогда не сможешь судить верно о них обоих. Вот уже долгое время Талиана закрывала сердце от сомнений, посещавших ее, когда она озиралась вокруг. Никогда она не верила дурному, что говорили о ее муже — но разве иначе надлежит поступать тому, кто любит? Даже и теперь знала она, что, едва увидит вновь Гасхааля, посмотрит в его лицо — мужественное, изрезанное морщинами и шрамами, но всегда скорое на ласковую улыбку, заглянет в глаза его — глаза старца, глаза юноши, глаза существа, повидавшего больше веков, чем она могла вообразить себе или представить, знала она — мигом рассеются все ее подозрения. Горько укоряла она себя за то, что бежала прочь от той поляны, где стоял Гасхааль. Решила тогда Талиана дождаться его возвращения в замок и подробно расспросить обо всем. С тем она поднялась в его заклинательные покои.