Тонкая Стена:Крушение - Козуляев Алексей (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
- Заходите, гости дорогие! - пригласил нас бес.
Когда мы зашли и разместились на мягких сиденьях, которые хоть и были слегка обшарпанными, но тем не менее создавали определенный уют, Зигфрид отсыпал бесу тридцать пять талеров, и тот, довольный, направился в сторону двери. Мойша сидел у самого выхода и напротив него Никки, притормозив на мгновение, нагнулся к волосатому уху лешего и тихо, но довольно явственно сказал: "Брату привет передавай. Мы тут все ждем его в гости опять. Классный он у тебя парень".
После этого Никки будто растворился в воздухе. Мойша побледнел, но быстро взял себя в руки, прикинувшись, что ничего не слышал.
Но эту фразу слышали я и Любава. Наши взгляды встретились, и девушка подмигнула, состроив на миг такую гримасу, что я невольно расхохотался.
- Что смешного? - резко повернулся ко мне Зигфрид, - а? Я что-то пропустил?
- Нет, ничего, - поспешил проговорить я, - анекдот вспомнил смешной.
- Не время сейчас! - отрезал Зигфрид и вновь вернулся к подготовке взлета.
Вы спросите, почему Никки не заботился за судьбу своего дракона? Дело в том, что в отличие от боевых, на пассажирских драконов было наложено соответствующее заклинание. Стоило закончиться заранее оговоренному сроку полета, как дракон возвращался назад. И никто не мог его остановить…разве что уничтожить, а уничтожить дракона было сложнее, чем Змея Горыныча. Поэтому Никки со спокойной душой доверил свое сокровище нашей команде.
Тем временем Зигфрид прошептал нужное заклинание, дракон встрепенулся и рванулся с места, постепенно набирая скорость. Меня вжало в спинку кресла, и я даже на миг зажмурился от удовольствия. Хотелось петь от радости. Не знаю, почему полеты так на меня действовали, но в небе я чувствовал себя как в своей стихии. Жаль, что летал я на драконах до этого слишком мало.
Тем временем скорость все увеличивалась. Мимо проносилась земля, а впереди замаячила громада леса. Однако в следующий миг дракон оторвался от земли. Я посмотрел на своих спутников. Любава раскраснелась и, не отрываясь, смотрела в окошко. Хельга расслабленно откинулась назад и будто заснула. А Мойша…Я не мог понять, то ли он страдает от страха перед полетом, то ли от вскользь брошенной ремарки Никки, но выглядел он неважно.
Дракон набирал высоту. Под нами раскинулась Фатерляндская земля. Аккуратные городки с крошечными, но милыми домишками. Словно вычерченные по линейке дороги. Иногда где-то вдалеке, тяжело взмахивая крыльями, проплывали грузовые драконы, направлявшиеся во все стороны света.
Далеко на горизонте, там, где земля сливалась с небом, синела кромка моря. Мы летели строго против солнца, и оттого наш Валя-Валенок как будто набычился, наклонив вниз голову.
Я даже не заметил, как начало темнеть. Солнце оказалось у нас за спинами. Мы подлетали к русинским краям. С воздуха было особенно заметно, как организованные и основательно прореженные леса Фатерлянда сменялись непроглядной черной стеной чащоб Русинских земель. Я ощутил почти физическую тоску от того, что покидал родные края.
Первый раз, когда я приезжал в Муром на стажировку, мы путешествовали по земле, и разница не была так заметна. А вот леший, словно почувствовав сквозь стены приближение родных пенат, прекратил грустить и потянулся к окну. Любава тоже улыбалась. Русины будто задышали полной грудью. Даже лица у них изменились. С них будто сползли маски притворства и стеснения.
Здесь, среди этих бескрайних лесов, они могли творить все, что им хотелось и не бояться, что их найдут. Они стали сами собой. Я подумал, что для того, чтобы не раствориться в буйстве русинской природы, моим коллегам нужно было быть очень цельными личностями, в чем-то даже более сильными, чем я и Зигфрид.
Может быть, поэтому среди моих знакомых русинов так часто попадались крайности - либо яркие, необычно мыслящие маги, либо совершенно невзрачные безвольные бездарности. Или ты ломал среду под себя, или она брала над тобой верх и подчиняла своим законам. Я даже поразился, какие мне приходили в голову мысли, когда я смотрел на раскинувшиеся под крылом дракона леса.
Кое-где внизу, среди быстро сгущающегося сумрака проплывали отдельные огоньки домов и малых деревенек. И вдруг, совершенно неожиданно, облака вспыхнули отраженным заревом фонарей. Опять крайность. От тьмы - к почти слепящему свету.
- Дорогобуж, великий торговый город. - ни к кому не обращаясь, с восхищенным придыханием произнесла Любава. - Ты бывал здесь, Мойша?
- Нет. - как-то глухо, но очень спокойно ответил леший. - Но очень хочу.
- А я бывала. - раздался голос Хельги.
Она вообще выглядела странно. Все ее тело будто трепетало в каком-то ожидании, я бы даже сказал, предвкушении. Она словно заряжалась от проплывавших внизу бескрайних лесов какой-то энергией.
- Как вы ЭТО выносите, Любава? - спросила она дрожащим от возбуждения голосом.
- Что "это" - спросила Любава. Но мне смутно показалось, что она знает ответ.
- Это! - Хельга махнула рукой вокруг себя. - Здесь ты сам по себе. Вы люди сильных желаний, больших мечтаний. Но и страхи среди этих просторов огромные. Тебе не хочется иногда плакать целыми днями, потому что некому даже при очень большом желании придти тебе на помощь. И здесь, если мужчина ушел - то это - навсегда…
Я ничего не понял из сбивчивой речи Хельги. Но Любава подошла к ней и обняла ее за плечи.
- А ты бы хотела у нас жить? - спросила она.
- Когда была молодая - думала, что не смогу. А теперь - хотела бы. Очень хотела бы.
Зигфрид обернулся и прокричал:
- Практикант, садись рядом. Через час - посадка в Муроме. Порулишь напоследок.
После этого приглашения, я забыв обо всем сломя голову ринулся на переднее кресло. Исполнялась моя самая заветная мечта. И за одной это я был благодарен и Зигфриду, и всем русинам.
Мы подлетали к Мурому под бездонным звездным небом русинских просторов. Я сначала вел дракона очень аккуратно, но похоже мое благоговение перед этими созданиями передалось Вале, и тот начал слушаться моей малейшей команды. Это единение с могучей рептилией окрыляло меня и приводило в совершеннейший экстаз. Я что-то пел во все горло, а Зигфрид, глядя на меня, улыбался. Сейчас я готов был расцеловать нашего начальника.
