Драконья погибель (ЛП) - Хэмбли Барбара (читать книги онлайн без txt) 📗
Затем, как учил ее Каэрдин и как поступала она потом всю жизнь, Дженни заставила страх утихнуть и, замкнувшись в пределах своей скудной маленькой магии, принялась кропотливо — руну за руной, ноту за нотой — составлять заклинание, вкладывая все силы в каждое новое его звено. Горячая ненависть дракона клубилась вокруг, и все-таки в ней открылась, брызнула на секунду светом крохотная брешь, и в эту брешь Дженни метнула музыку драконьего имени, превращенную заклятием в копье.
Разум его вздрогнул и отпрянул. Зрение вернулось, и Дженни обнаружила, что стоит по колено в груде золота, а перед ней отступает, пятясь, огромный черный силуэт. Не давая ему времени опомниться, она ударила новым заклятием, вложив в него всю свою ярость, вплетя в мелодию руны боли и разрушения — те самые, с помощью которых заговаривала гарпуны. Однако точь-в-точь, как в той давней схватке с бандитами на распутье, ненависти Дженни не испытывала — просто иначе было нельзя. Дракон дернулся и уронил гривастую голову на жалобно звякнувшую золотую груду.
Вне себя от ярости и разрушительной магии Дженни бросила злобно:
«Ты не овладеешь мною, Моркелеб, ни колдовством, ни золотом. Ты мой раб и выполнишь все, что я прикажу. Именем твоим говорю: ты уйдешь отсюда и никогда не возвратишься. Ты слышишь меня?»
Изо всех сил Дженни пыталась сломить его сопротивление, но уже чувствовала, что это не в ее власти, что он сейчас вырвется из тисков ее воли и… Инстинктивно она отступила на шаг, глядя, как он, отпрянув к стене, поднимается, словно гигантская кобра, ощетинивая смертельную мерцающую чешую.
«Слышу, колдунья», — прозвучал в мозгу его шепот, и ей показалась, что Моркелеб сам безмерно удивлен собственными словами.
Молча повернувшись, Дженни покинула храм и пошла туда, где смутный квадрат света обозначал внутренние врата, соединяющие Рыночный Зал с Большим Туннелем.
12
Дженни опомнилась лишь на гранитных ступенях Внешних Врат. Прежде всего ее поразило, как мало страха испытала она перед Моркелебом — лицом к лицу с его золотом и яростью. Мышцы болели: хрупкое человеческое тело явно не предназначалось природой для столь великой магии. Голова, однако, была ясной, что особенно удивляло Дженни, привыкшую к тому, что малейший шаг за пределы ее скромных возможностей немедленно отзывается разламывающей головной болью. Ошеломление не проходило: кому как не Дженни было знать, сколь глубока и сильна магия дракона и сколь ничтожна ее собственная!
Вечерний ветер остудил лицо. Солнце ушло за кремнистый западный гребень, и, хотя небо было еще светлым, развалины уже погружались в озеро тени. Вечереющая Долина жила своей маленькой жизнью, не имеющей отношения ни к людям, ни к дракону: Дженни слышала скрип сверчка под обугленным камнем, шорох беличьих любовных игр, трепет зябликов, устраивающихся на ночлег. Там, где дорога огибала груду камней, когда-то бывшую домом, в зарослях сорняка лежал человеческий скелет. Истлевший мешочек с золотыми монетами валялся рядом. Дженни взглянула — и металл запел.
А затем она осознала внезапно, что в долине есть кто-то еще, кроме Джона и Гарета.
Это было похоже на неслышный звук. Запах магии коснулся Дженни, как принесенный ветром дым костра. Она остановилась посреди ломкой путаницы осоки; холодный бриз, пришедший из-за леса, с моря, заполоскал края пледа. Магия была в Долине, на самом ее краю. Дженни услышала в сумерках треск скользкого шелка, зацепившегося за буковый шест, плеск пролитой воды и оборвавшийся возглас Гарета.
Подхватив юбку, Дженни бегом кинулась к роднику.
Аромат благовоний Зиерн, казалось, пропитал собою лес. Темнота уже собиралась под деревьями. Задохнувшись, Дженни выбралась на белесый уступ возле поляны с источником. Первое, чему жизнь учила обитателей Уинтерлэнда, — это двигаться неслышно, даже если бежишь сломя голову. Поэтому появление Дженни замечено было не сразу.
Секунду она высматривала Зиерн. Гарет был на виду: юноша стоял, оцепенев, у родника; буковый шест, каким цепляют ведра, лежал у его ног на мокрой земле. Полупустое ведро покачивалось на камне, готовое свалиться в родник. Гарет не заметил Дженни; появись здесь сейчас дракон — он не заметил бы и дракона.
Магия Зиерн наполняла поляну, словно музыка, слышимая во сне. Дженни
— и та, вдохнув ароматное тепло, вытеснившее холодный вечерний воздух, почувствовала желание плоти. Глаза Гарета были безумны, судорожно сжатые кулаки выставлены вперед.
— Нет! — Это был скорее шепот отчаяния, чем вопль.
— Гарет… — Зиерн сделала шаг, и Дженни наконец увидела ее. Чародейка подобно призраку вышла из березняка на край поляны. — Зачем притворяться? Ты знаешь, что я люблю тебя и ты меня — тоже. Ты же сгораешь сейчас от страсти… Вкус твоих губ мучает меня день и ночь…
— Когда ты спишь с моим отцом?
Характерным жестом она откинула волосы назад, быстро проведя пальцами над бровью. В сумерках трудно было рассмотреть, что на ней за платье, — что-то полупрозрачное, зыблемое ветерком и бледное, как сами березы. Ее волосы были распущены и не покрыты вуалью, как у девушки-подростка. Любому, не вооруженному колдовским зрением, Зиерн показалась бы сейчас ровесницей Гарета.
— Гарет, я никогда не спала с твоим отцом, — нежно сказала она. — Мы разыгрывали с ним любовников в угоду двору, но, если бы даже он попытался меня к этому принудить, ничего бы не вышло. Он относится ко мне как к дочери. Но хотела я всегда одного тебя…
Сухие горячие губы Гарета шевельнулись.
— Ложь!
Колдунья простерла к нему руки, и ветерок обнажил их, отвеяв к плечам легкую ткань рукавов.
— Я не могу больше. Я хочу знать, что это за счастье — быть с тобой…
— Поди прочь! — всхлипнул Гарет, и лицо его болезненно исказилось.
Она лишь шепнула в ответ:
— Я хочу тебя…
Дженни выступила из тени и спросила:
— Что тебе нужно в Бездне, Зиерн?
Чародейка обернулась, на секунду забыв о заклятиях. Соблазн, пропитывавший воздух, распался чуть ли не со звонким щелчком. Зиерн мгновенно стала старше; ровесница, искушавшая Гарета, исчезла. Юноша опустился на колени и с сухим рыданием спрятал лицо в ладони.
— То, что тебе было нужно всегда, не так ли? — Дженни успокаивающе опустила руку на голову Гарета, и тот судорожно обхватил ее за талию, как пьяница хватается за столб. Странно, но страха перед Зиерн и перед ее могучей магией Дженни больше не испытывала. Она, казалось, смотрит теперь на молодую колдунью другими глазами.
Зиерн издала непристойный смешок.
— Итак, наш мальчуган боится опрокинуть любовницу своего папаши? Ну так забери себе их обоих, ты, шлюха с севера! У тебя достаточно волос, чтобы опутать ими сразу двоих.
Гарет оттолкнул Дженни и, весь дрожа, поднялся на ноги. Несмотря на свой вечный страх перед молодой колдуньей, он поднял на нее исполненные гнева глаза и выдохнул:
— Ты лжешь!
Зиерн оскорбительно рассмеялась, совсем как тогда, в саду, перед Королевской Галереей.
Дженни сказала:
— Ты сама знаешь, что это неправда. И все-таки что тебе здесь надо, Зиерн? Хочешь сделать с Гаретом то же, что и с его отцом? Или просто пришла разведать, свободен ли путь в Бездну?
Губы чародейки шевельнулись, и она на секунду отвела взгляд. Затем рассмеялась снова.
— А может, я пришла сюда ради твоей драгоценной Драконьей Погибели.
Неделей или хотя бы днем раньше Дженни содрогнулась бы после таких слов от страха за Джона. Но она точно знала, что Зиерн и близко не подходила к лагерю. Дженни бы почувствовала — чтобы одолеть Джона, нужна великая магия… Кроме того, она бы неминуемо услышала голоса, как бы тихо они ни говорили. В любом случае, возможности для бегства у Джона не было и нет — недаром Зиерн сначала занялась неизраненным противником.
Дженни видела, как шевельнулась рука чародейки, и поняла природу заклинания еще до того, как жар опалил лицо и задымилась шерстяная юбка. Ответное заклятие было быстрым, жестким и совсем не походило на обычную для Дженни медленную, кропотливую магию. Зиерн отпрянула и ошеломленно заслонила лицо ладонью.
