Кровь фей (СИ) - Райт Дамина (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
В окно лился свет Золотой Звезды, потрескавшейся ровно наполовину, но всё ещё яркой и могущественной. Крыло Лэннери заживало, и он чувствовал себя неплохо, даже сумел пару раз взлететь. Правда, Карисена строго-настрого запрещала ему утомлять повреждённое крыло, повторяя:
«Ты же хочешь исцелиться и отомстить черномагу!»
Что ж, он очень хотел.
Рядом со свитками стоял наполовину съеденный сайкум на блюде, но Лэннери не сомневался, что после чтения свитка о черномагах у него начисто пропадёт аппетит, и решил оставить сайкум Беатии. Она улетела вместе с феями Золотой Звезды к рейгеле Илетте Норсальской, а перед этим поесть не успела. Лэннери возвращал Беатии её же заботу, не желая выглядеть феем, который умеет только принимать её.
«Итак, читающий эти строки, да не столкнёшься ты с черномагами вовек, но коли доведётся увидеть их, запоминай: черномаги суть нечисть в облике человеческом. А против всякой нечисти потребна молитва. Мудрецы спасаются святой молитвой от всякого зла…»
Бедные люди! Они и знать не знали, что молитва Кэаль — это лишь для собственного успокоения, а остановить настоящего черномага может лишь боевое заклинание. Когда-то Лэннери возносил каждую ночь молитвы о том, чтобы у него поскорее пробудился особенный талант. Но короткая битва за Школу Золотой Звезды окончательно показала, что особенного таланта у Лэннери нет. Его звёздный дар — с изъяном, как он и боялся. Наставником он всяко станет, но, пожалуй, худшим в истории…
Проглотив горечь во рту, юный фей продолжил читать свиток. Молитвам было посвящено много абзацев, и он пропустил их, нетерпеливо разматывая свиток, пока не наткнулся на описание ритуалов. И порадовался, что не начал есть сайкум.
«Поедание же плоти человеческой и фейской суть то, что вместе с молитвою, обращённой к Мааль, продлевает бытие презренное черномага, силу ему даёт, и кто пристрастился к такому делу — вовек его не оставит. Сердце означает дух, руки и ноги есть сила телесная, мозг — ум и мудрость; черномаг изрекает: «О Мааль, даруй мне больше изворотливости и хитрости, дабы скрываться от врагов твоих!», и с этой молитвою употребляет мозг человеческий, а коли удачлив, то и фейский в пищу. Порою черномаги нападают на жертв своих и отсекают им одну лишь руку или ногу; жертва остаётся калекой, и смертный ужас терзает её всю оставшуюся жизнь. А коль черномаг желает искушённей стать в плотских удовольствиях, отрезает он…»
Лэннери размотал свиток дальше, скользя глазами по строчкам и пытаясь выхватить то, что могло бы оказаться полезным. Взгляд его наткнулся на строки, торопливо набросанные другим почерком и другими чернилами на полях:
«Доказано, что кровь омолаживает и продлевает жизнь лучше, чем людоедство. Но не у всякого черномага хватает умения сохранять кровь. Чаще та успевает свернуться, и остаются лишь жалкие её остатки. На людоедство идут неспособные магически сохранять кровь — жалкие недоучки!»
Интересно бы знать, кто это дописал и откуда вообще свиток, но Лэннери подозревал, что Карисена и остальные феи Золотой Звезды ничего не знают. Жаль, не сумел он отбить Наставницу! Она гораздо больше могла бы рассказать, и часть библиотеки наверняка собирали при ней.
Лэннери заставил себя дочитать свиток до конца и мысленно усмехнулся, обнаружив, что у черномагов есть свой «кодекс чести» по отношению к людям, основанный, как это ни удивительно, его заклятым врагом. Что ж, может быть, именно этот сомнительный «кодекс чести» и позволит победить ублюдка и вернуть Наставниц? Лэннери пристальнее вгляделся в строки:
«Пункты кодекса чести: 1. Не трогать малых детей. 2. Превращать людей в хибри лишь тогда, когда они сами пришли к тебе за помощью. 3. Убивать и пить кровь лишь тех, кто преступен, зол и не заслуживает снисхождения. 4. Дозволено преступать пункты кодекса чести лишь в том случае, когда люди причинили вред твоему брату (черномагу) или сестре (ведьме). Тогда — во имя устрашения — допустимы жертвы среди невинных. 5. Черномаг обязан соблюдать кодекс чести и презирать тех, кто этого не делает. Но если то ученики его, черномаг за их поступки не отвечает. Каждый сам выбирает свой путь».
— Удобно устроился, — зло процедил Лэннери сквозь зубы. Что там говорил Мард? Учитель велел ему убить только рейгела Эйзека Гервелекского, но молодой черномаг решил «не мелочиться» и напустил червей тин-ниа на весь замок. И конечно же, учитель за это зло не в ответе!
Лэннери отбросил свиток, как дохлую змею, и тяжело задумался. Как использовать слабости черномага и самому при этом остаться феем, достойным своих крыльев? Пока непонятно.
За дверью послышался весёлый голос Беатии, а за ним — басовитый смех Торнстеда. Но в библиотеку фея влетела одна, сжимая в руках палочку — румяная от дневных лучей, с растрепавшимися светлыми волосами, необыкновенно хорошенькая. Она подлетела к Лэннери и теперь уже привычно обняла его, а он поцеловал её в уголок рта.
— Тебе оставил, — Лэннери кивнул на сайкум. — Как прошла встреча с рейгелой? Рассказывай.
Беатия уселась рядом на скамью, откусила от сайкума и, болтая ногами, с набитым ртом принялась говорить.
Замок Илетты Норсальской оказался поистине великолепным — из светлого камня, с круглыми башенками, ослепительными в лучах Золотой Звезды; стража щеголяла золотыми плащами, а на гербе Илетты легендарный зверь геарис, поднявшись на задние лапы, ударом сияющего крыла убивал нечисть.
— У геариса и шкура белоснежная, как сыр, который делают люди, — глаза Беатии загорелись. — А морда похожа на человеческое лицо, умное и смелое. Нам бы сейчас десяток таких геарисов, и мы победили бы!
— Не забывай, что это зверь из человеческих легенд, — остудил её пыл Лэннери, — он никогда не существовал, к сожалению.
— Кто знает! — подумав, откликнулась Беатия.
Илетта Норсальская оказалась красивой и моложавой женщиной; феи не дали бы ей больше тридцати человеческих лет, а по слухам, Илетта правила своим рейгом как раз тридцать лет, итого выходило, что ей далеко за сорок. Рейгелом мог стать лишь тот, кому не меньше шестнадцати; также рейгел должен был превосходно стрелять из лука, владеть мечом и, самое главное, вести своих людей в бой, если понадобится. Илетту научил всему этому отец, а потом он трагически погиб на охоте, и править пришлось вчерашней девчонке. Рейгела Илетта стала любимицей народа, и даже её замужество ничего не изменило — супруг, выходец из обедневшего высокого рода, в дела рейга не вмешивался.
— А что такое «высокий род»? — прервал Лэннери рассказ Беатии. Та наморщила лоб:
— Богатые… знатные… те, у кого свои небольшие замки и отряды вооружённых бойцов. Высокородные могут породниться с рейгелами, а иногда предлагать и короне своих дочерей и сыновей.
— Ясно, — коротко ответил Лэннери, думая, что люди — мастера всё усложнять в своей и без того нелёгкой жизни. Интересно, относились ли члены городского совета в Дерейяле к высокому роду? Или они стояли ниже на ступеньку?
Со слов Беатии, Илетта приняла фей со всем уважением и почтением, какое только могла им выказать. Все предупреждения были внимательно выслушаны, а затем, пока феи отдыхали у себя в комнатах, правительница рейга Норсаль велела созвать огромную толпу народа на городскую площадь. Как только на небе появилась Золотая Звезда, Илетта со свитой вышла на балкон своего замка и обратилась к людям. Феи парили сзади неё и слушали.
— Жители города Линнитари и окрестностей! — начала Илетта, высокая и величественная в своём коричневом платье из тяжёлого шёлка; её золотисто — каштановые вьющиеся волосы были забраны в высокую причёску, а сверху — золотая диадема, усыпанная жемчугом. — К нам пришла беда. Служители Кэаль поведали мне о том, что Великое Равновесие пошатнулось, и на школы фей совершено нападение.
Раздались испуганные восклицания, выкрики: «Долой черномагов! Долой нечисть!», но Илетта несколькими обещаниями успокоила толпу. Оказалось, что она успела шепнуть своим писарям о том, чтобы составили послания во все рейги, а также правителю Флавастрии, и собственноручно поставила на них печати. Теперь феи и жители Линнитари и окрестностей стали свидетелями красивой сцены: на балкон вынесли голубей, чьё оперение отливало золотом, а к лапке каждого прикрепили по одному письму. И под восторженное аханье толпы и выкрики: «Да здравствует Илетта Норсальская!», рейгела принялась выпускать голубей в небо.
